Крытый буквально слетел с кровати, и его кулачище врубился в офонаревшую физиономию мента. Фуражка с кокардой улетела в открытое окно, а сам опер здорово впечатался в раму. Стекло звонко тенькнуло, но, на удивление, не разбилось. Крытый одним движением здоровой руки поставил борзого ментяру на ноги и, коротко размахнувшись, врезал еще раз. Впрочем, теперь Григорий просто отвел душу, вполне хватило и первого удара – фиксатый был в полной отключке.
Немного погодя Рублев успокоился. Он понимал, что теперь уже в больнице ему нельзя оставаться ни в коем случае.
Нужно было срочно уходить.
«В больничной пижаме я далеко не уканаю!» – невесело подумал он.
Высунувшись в коридор, Рублев быстро огляделся по сторонам.
«Ментяру этого сучьего раздеть?» – мелькнула в голове злая мысль, но Григорий тут же откинул ее. Его шмотки все равно бы не подошли по размеру Крытому. К тому же положенцу западло было надевать мусорской прикид.
В коридоре, на счастье, никого не было. Крытый плотно закрыл за собой дверь и заглянул в смотровую. Еще накануне, на процедуре, он заметил там платяной шкаф.
Закрыв за собой дверь на защелку, он занялся обследованием шкафа. И с этим, что называется, повезло: там висело несколько рубашек, какие-то обычные брюки, джинсы. Только с обувью была проблема.
«Ладно, пока надо шмотьем заняться!» – решил Рублев и, испросив мысленно прощения у хозяев, подобрал себе более-менее подходящую по размерам одежку.
Быстро переодевшись, Крытый тем же маневром, как и попал в смотровую, выбрался из нее. Теперь в коридоре он был уже не один. Спиной к нему медленно дефилировала парочка: мужчина примерно его габаритов, одетый по-больничному, и женщина. Крытый тут же вспомнил, что мельком утром видел, как этот человек выходил из крайней палаты. Добраться до нее не составило Рублеву никакого труда. Так Григорий обзавелся сандалиями и, больше не задерживаясь, по запасной лестнице спустился на первый этаж.
Женщина, сидевшая у входа, чуть рассеянным взглядом проводила мужчину в майке и джинсах, с загипсованной рукой, быстро удаляющегося по направлению к двери. Посмотрела, но ничего не сказала и вновь уткнулась в лежащую перед ней газету.
Рублев оказался на улице. Был поздний вечер, и вскоре должно было стемнеть.
Совершенно не зная, куда идти, Крытый в глубоком раздумье, спустился к морю. Некоторое время он шел по набережной, размышляя над вновь возникшими обстоятельствами. Положенцу было совершенно непонятно, где он мог встрять в интересы Засоркина, поскольку личной неприязни между ними никогда не было. Наоборот, если не друзьями, то уж приятелями они считались точно!
Поэтому Рублев был в крайнем недоумении, когда на сотовом киллера высветился номер засоркинского мобильника.
«А может, Лева все же ни при чем? – решил по-другому рассудить Крытый. – Киллер мог исполнять и двух клиентов, и трех. Может, меня заказал и вовсе не он, а Лева приговорил кого-то другого? Прикрылся отдыхом, а сам втихую какого-нибудь конкурента вальнуть хочет?!»
Крытый прикинул все «за» и «против» такого расклада и остался недоволен. Получалось малоубедительно. Чутьем опытного зверя он ощущал, что мешает в чем-то своему корешу. Но вот в чем?! Это по-прежнему оставалось вопросом номер один.
Крытый понимал, что он всего в одном шаге от разгадки. Еще чуть-чуть, и все концы клубка вылезут наружу. Тогда останется только потянуть за ниточку и смотреть, как он сам собой потихоньку разматывается.
«Менты тоже не дуром за меня взялись. Этот старлей жопу рвет не по своей инициативе, плевать ему на какого-то отдыхающего. Козла отпущения ему проще было бы из своего стойла выбрать, нашел бы пару синерылых и повесил на них ограбление – спокойнее и не так хлопотно!»
Прохожие иногда кидали любопытные взгляды на высокого мужчину с забинтованной рукой. Сам Крытый мало на кого обращал внимание. Лишь один раз, заметив приближающийся «луноход», как бы невзначай нырнул в ближайший магазин. Когда тот проехал, Рублев продолжил свое движение по набережной.
«Обложили, точно зверюгу, – сердито думал он, – даже дружок Лева в травлю включился, скотина!»
В таком положении он оказывался до этого уже не раз. Но особенно ему запомнился один случай.
Как-то, еще в самом начале перестройки, они в компании с одним питерским корешем порешили срубить большой куш. Дело заключалось в следующем: по своим каналам кореш узнал, что из-за границы в один из банков должны перевести солидный транш для одного из чинуш высокого пошиба – вроде как для развития экономики, а на самом деле на предвыборную борьбу.
Вот и решили они с братком пощипать этого чиновника. Кореш Крытого был спецом по подобного рода аферам, а сам Григорий обеспечивал безопасность. Врюхались они тогда серьезно – недооценили масштаб. Кроме всей питерской ментуры, охотились за ними и ФСБ, и несколько заинтересованных группировок. Пришлось повертеться ужом, и все же Крытый и его приятель не только сумели остаться в живых, но и с честью вышли из положения. Большую часть денег, правда, все же пришлось отдать, чтобы откупиться, но и того, что осталось, хватило надолго.
Крытый сплюнул на асфальт и поискал глазами лавочку. Необходимо спокойно подумать.
Найдя такую, он присел рядом с полудремавшей старушкой и задумался.
«Домой соваться нельзя – моментом накроют!» – подумал он. Проверив карманы джинсов и рубашки, он понял, что не имеет ни копейки денег. Но эта проблема не сильно волновала его – тут что-то можно было придумать. Разжиться деньгами на курорте не проблема, сколько раз в молодости ему приходилось проделывать подобное.
Крытого волновала единственная, главная за последнее время забота – как ему отыскать племянницу.
«Отец Тимофей, – подумал он, – вот кто может помочь!»
Он понимал, что неудобно надоедать просьбами малознакомому человеку, у которого и у самого недавно стряслось такое несчастье.
«Ты всегда выпутывался сам, – сурово приказал ему внутренний голос, – вот и думай лучше, как быть на этот раз!»
Самое паскудное было то, что раньше все неприятности касались его лично и никто более от них не страдал. Но и заботился раньше Крытый в основном об одном человеке – себе самом. Братве он помогал всегда, когда только мог, но это было другое. Сейчас он был в ответе за пятнадцатилетнюю девочку, совершенно одну в чужом городе и даже в другом государстве. Сам он тоже был сейчас на уровне чужака – все его прежние кореши, которых он знал в Крыму, пропали давным-давно. Кто умер, кто сидел в очередной раз.
И сколько Григорий ни перебирал в памяти, так и не смог припомнить, к кому обратиться.
– Эй, мужик, закурить не угостишь? – неожиданно услышал он за своей спиной и резко обернулся. Голос был наглый и сразу ему не понравился. Два бомжеватого вида мужика спешили к нему.
– Вали отсюда, канава! – зарычал на них Крытый.
– Ты чего? С тобой по-хорошему... – начал было ближайший и наиболее наглый, но договорить не успел.
Кулак Рублева буквально оторвал его от земли. В другой раз, может, Григорий и ограничился бы устным внушением с последним предупреждением, но сейчас парочка незадачливых прощелыг попала, так получилось, под настроение.
Второй мелко попятился назад и, споткнувшись, сел на мягкое место. Его совершенно круглые от испуга глаза смотрели на Рублева не мигая.
Крытый презрительно посмотрел в его сторону и сплюнул под ноги. Взять с бичей было нечего, и он процедил:
– Исчезни, мразь.
Сидевший на мягкой точке тип быстро-быстро закивал, подхватил своего приятеля и поволок в противоположном от Крытого направлении.
Рублев тотчас забыл о случившемся. Подобных этому приключений в его жизни было пруд пруди, а сейчас его волновали серьезные проблемы. Раздумывая, с чего же ему начать решать эти проблемы, он пошел вверх по улочке.
Григорий спохватился, когда понял, что ноги его сами привели на Поликуровский холм к храму. На паперти сидел человек, смутно показавшийся знакомым Крытому. Тот тоже смотрел на положенца.
«Да ведь это тот самый обожженный юродивый, про которого Тимофей Петрович рассказывал!» – догадался Рублев.
Крытый подошел еще ближе. Глаза его и калеки встретились.
«Смотрящий», великолепно разбирающийся в людях, сразу отметил, что взгляд обожженного человека ясен и чист. Глаза его совершенно не были похожи на глаза сумасшедшего.
Юродивый встал и не спеша направился к Григорию Рублеву.
Крытый приготовился поприветствовать божьего человека, когда позади раздался невнятый возглас, сразу привлекший внимание обоих. Пошатываясь, к церкви шел батюшка. Он держался за сердце.
ГЛАВА 11
Около магазина «Каштан» находится скупка драгметаллов. Люди, оказавшиеся в трудных обстоятельствах, расстаются здесь с цепочками и даже с обручальными кольцами. Но не всегда им приходится стучать в окошко ювелира. Как правило, два-три неприметных мужика пасутся в подворотне рядом и высматривают клиентов. Иногда они наживаются, пользуясь доверием людей, а чаще опытным взглядом выделяют желающего сбыть ворованное.
Особенно жарко кипела работа вечером, когда официальный пункт закрывался до следующего утра и желающим срочно получить деньги не оставалось ничего другого, как отдавать свое «рыжье» барыгам.
В неярком освещении тускло-желтой лампочки в подворотне отчетливо просматривался только один мужской силуэт. Второй же постарался встать так, чтобы полностью оставаться в тени. Между этими двумя происходил негромкий разговор.
– Чего хочешь? – спрашивал тот, который находился ближе к лампочке, внимательно рассматривая какой-то предмет. Предмет этот неожиданно блеснул в его руке, отразив неяркие лучи.
– Штуку баксов, – хрипловатым голосом ответил второй.
– Ты чего! – торопливо возмутился первый. – Цепура и половины не стоит! Тем более, видишь, замок сломан!
Барыга, безусловно, врал. Цепочка была отменная. Даже со сломанным замком он мог ее продать вдвое дороже. Цепь была редкой работы, и опытный перекупщик сразу отметил руку опытного мастера.