– А ты привыкай, – посоветовал ему Варяг. – Трудно в учении, легко в бою.
Оба, не сговариваясь, взглянули на подвешенный к стене пакет. Мертвая голова, скудно освещенная единственной лампочкой под потолком, казалась вылепленной из желтого воска.
– Как думаешь, – спросил Майн Кампф, – они его разыщут?
«Они» – это самые преданные бойцы организации, ее средний командный состав в количестве 14 человек. Все разбиты на пары, все оснащены мобильными средствами связи и передвижения. Им поручено найти «его» – неизвестного типа, насолившего чеченской диаспоре. Его требуется достать хоть из-под земли, если пленникам дорога жизнь. А она им дорога, очень. По их глубокому убеждению, ничего более ценного на свете вообще никогда не существовало.
Если бы Варяг и Майн Кампф знали, что их стремительный взлет закончится в сырой яме с каменными стенами, они, наверное, выбрали бы себе какую-нибудь другую карьеру. Не в качестве лидеров неофашистской организации, вот уж нет. Но ведь вначале все шло так гладко, так весело. Разбитые ларьки и морды ларечников, телерепортажи с мест погромов, чувство национального достоинства. А потом раз – и голыми задницами оземь. Вот что значит потерять чувство меры.
В ходе последней акции, проведенной в столичном подземном переходе, скинхеды имели неосторожность убить человека, при котором находились какие-то очень ценные для чеченской диаспоры документы. Ими-то и завладел неизвестный. Варягу и Майн Кампфу дали ровно 24 часа на то, чтобы разыскать вора и похищенные им бумаги. Уже будучи брошенными в подвал, они объявили общую тревогу по мобильному телефону и теперь лишь могли надеяться на то, что результаты поисков окажутся положительными. В этом случае бойцам было велено немедленно перезвонить по указанному номеру телефона и сообщить, что задание выполнено.
Но хватит ли масла в их бритых головах, чтобы справиться с поручением? Вот вопрос, который мучил вождей организации не меньше, чем шелковый шнурок, протянутый между ними.
– Им надо опросить всех, кто постоянно крутится в этом чертовом переходе, – произнес задумчиво Варяг. – Кто-нибудь что-нибудь обязательно заметил. Как думаешь, сколько времени у нас осталось?
– Если ты думаешь, что у меня глаза на спине и я могу этими глазами посмотреть на часы, то ты глубоко заблуждаешься, – рассудительно ответил Майн Кампф.
Он был довольно начитанным человеком, умел строить правильные фразы и произносить зажигательные речи на митингах. Да только теперь толку от его способностей было мало. Когда находишься в плену у чеченцев, то даже самые умные, самые верные слова не в силах хоть сколько-нибудь облегчить твою участь. Им, диким горцам, совершенно безразлично, что именно говорил Заратустра и по какому поводу. Они мастаки ножичками своими орудовать, это да. В дискуссии с ними вступать не просто бессмысленно, но и опасно.
– У меня вся надежда на Лешего с Вервольфом, – продолжал рассуждать вслух Варяг. – Это они хвастались, что какого-то нерусского в переходе завалили. Мол, припечатали пару раз башкой об стену, и порядок.
– Лучше бы они свои собственные бошки тогда раскроили, – откликнулся Майн Кампф. – С разбегу.
– Могут ведь они вычислить, кто мог взять эту чертову барсетку? – не унимался Варяг. – Плевое дело. Скорее всего это был кто-нибудь из тамошней постоянной публики.
– Или случайный прохожий. Если в барсетке лежали деньги, то он забрал их себе, а барсетку выбросил. – Майн Кампф горько усмехнулся. – Теперь с ней щеголяет какой-нибудь бомж, а документами при необходимости подтирает задницу.
– Не каркай!
– Ай! Да перестань ты дергаться! У меня яйца уже как у Штрауса.
– У страуса?
– Нет, именно у Штрауса. По этой причине он никогда не танцевал своих зажигательных вальсов.
– Хо-хо-хо! – Это смахивало на истерику.
– Не трясись, говорю! – занервничал Майн Кампф.
– А ты, хо-хо, не смеши.
– Весело? Вот сейчас явятся наши гостеприимные хозяева с кинжалами и целлофановыми паке-тами…
– Не каркай! – вторично предупредил помощника Варяг, но было поздно.
Злорадно визжа несмазанными петлями, поднялась металлическая крышка люка. На перекладину лестницы ступила первая пара ног, за ней вторая, третья…
Все чеченцы расхаживали в серых шерстяных носках. Наверное, подвал размещался под вполне приличным на вид домом, в котором проживало вполне приличное на вид семейство беженцев. Чеченские ребятишки играют с русскими сверстниками, женщины обмениваются с соседками рецептами пирогов, а их мужья режут головы заложникам. Почти идиллия. Но не с точки зрения заложников.
– Нашли? – спросил с надеждой Варяг, когда трое чеченцев заняли свои позиции в подвале.
– Твои гопники, похоже, плохо поняли, что от них требуется, – сказал ему самый старший из чеченцев. Две глубокие поперечные морщины на его щеках походили на шрамы. Вместе с горизонтальной линией губ это напоминало букву «Н». Настоящая Ненависть, Направленная На Неверных.
– Они стараются, – заверил чеченцев Майн Кампф, заискивающе заглядывая им в глаза.
Младшие презрительно цыкнули зубами. Старший покачал головой:
– Нет. Я так думаю, что они пьют пиво и отдыхают. Им плевать, что с их командиров сейчас начнут сдирать кожу.
– Сейчас? – спросил высоким голосом Варяг. – Разве уже прошли сутки?
Чеченцы снисходительно засмеялись:
– Сычаслывые ачасов аны замэчают.
– Наши бойцы обязательно найдут человека, взявшего вашу вещь, – вмешался Майн Кампф. Левая щека у него дергалась, но голос звучал довольно убедительно. – Просто толковых среди них – чуть больше дюжины, остальные только кулаками махать горазды. Вот если бы подключились ваши люди…
Пожилой чеченец ударил непрошеного советчика в лицо и предупредил:
– Не смей говорить, что должны, а что не должны делать воины Аллаха, ты, трусливый пес! Из-за вас мы потеряли важные бумаги и троих наших людей!
Варяг хотел было сказать, что приказа убивать людей у скинхедского воинства не было, но прикусил язык. Потому что один молодой чеченец достал из ножен на ноге кинжал с узким, чуть изогнутым на конце лезвием. Про остроту этого клинка Варягу можно было не рассказывать, он и так видел его в действии. И его сердце ухнуло, как в пропасть, а в висках застучали частые молоточки: «Тук-тук-тук, это твоя погибель пришла!»
– Я хочу, – сказал пожилой кавказец, – чтобы ваши бритоголовые гопники оказались по-настоящему шустрыми. Для этого их надо убедить в том, что задание действительно срочное. А как это сделать по телефону?
– Как? – спросили Варяг с Майн Кампфом, один раньше, другой с небольшим запозданием.
– Очень просто, – сказал пожилой, почесывая одну ногу в уютном домашнем носке о другую. – Они должны понять, как сейчас плохо их командирам.
– Ачитобы аземлю арыли, – подгавкнул молодой.
– Вот именно, – согласился с ним старший. – Поэтому мы посоветовались и решили, что пусть командует один.
– Атолька адын!
– Организацию возглавляю я, – твердо заявил Варяг, глядя в глаза затрясшемуся Майн Кампфу. – Создал ее тоже я лично.
– Аны пырыбывай! – Его ударили рукоятью кинжала в ухо.
– Будем выбирать, – продолжал старший кавказец как ни в чем не бывало. – Вы сами будете выбирать. Победит достойнейший. – Он мягко наступил ногой на натянутый между пленниками шнур и засмеялся, услышав их возгласы:
– Уй, бллл…
– С-с-с!..
– Сейчас вы поиграете в перетягивание каната. Ты тянешь веревку на себя, – чеченец ткнул корявым пальцем в Майн Кампфа, – а ты на себя, – палец указал на Варяга. – Кто первым потеряет сознание, тот и подохнет первым. А оставшийся в живых позвонит бойцам еще разик и попросит их поторопиться… Готовы? Начали!..
Пленники одновременно напряглись и заорали так, словно находились на вершине американской горки, в вагончике, который, постепенно набирая скорость, устремился вниз.
Прямиком в преисподнюю.
2
– Визжит, как резаная свинья, – сказал Вервольф, отключив мобильник. – Говорит, времени у нас на все про все двенадцать часов. Потом будет принимать меры.
– Не понимаю, чего он так колотится? – посетовал Леший. – Какая муха его укусила?
– Там не муха, там что-то похуже. Я никогда у Варяга такого голоса не слышал.
– Сильно психует?
– Не-а. Мне кажется, он напуган до смерти.
– Кто же его мог напугать, тля? – озадачился Леший.
Вервольф пожал плечами:
– Понятия не имею.
Парни помолчали, флегматично поглядывая по сторонам. Они стояли посреди ничем не примечательного арбатского дворика, оба обритые наголо, оба в широковатых джинсах с подвернутыми на два пальца штанинами. Короткие куртки, смотревшиеся на них майским днем подозрительно, под вечер перестали бросаться в глаза.
У Вервольфа в правом рукаве торчала короткая дубинка из обрезка телефонного кабеля. Леший по обыкновению вооружился кистенем. К его запястью был привязан полуметровый капроновый шнур со свинчаткой. При необходимости металлический снаряд вылетал из рукава, поражал цель и тут же исчезал снова, как будто его и не было. Им можно было также орудовать, просто зажав его в кулаке, но Леший предпочитал первый вариант, при котором свинчатка легко прошибала хоть лист фанеры, хоть подвернувшуюся башку – хрясь!
– А здорово я этому дядьке в лобешник зарядил, – пробормотал он, немного жалея о том, что все закончилось так быстро.
Вервольф в ответ не улыбнулся, наоборот, задумчиво нахмурил брови:
– Надо было успокоить Варяга, сказать ему, что мы вышли на след.
– А он тебя о чем-нибудь спрашивал?
– Да нет… Вопил только: ищите, мол, не то шкуру со всех спущу.
– Пусть понервничает, – сказал Леший, – ему полезно. Перезвоним, когда будет результат. Конкретный, тля.
– Может, пацанов кликнем на подмогу? – заколебался Вервольф.
– Ага. И будем тусоваться тут всей оравой, пока менты не повяжут. – Леший сплюнул и решительно закончил: – Сами справимся. Видел, как я этого Семеновича завалил? С одного раза.