Холодной осенью 1977 года Сандра вытащила Рэндалла из дома, и отправилась через Бостон в Массачусетский госпиталь, надеясь, что Руди Лейбель поможет понять, что не так с ее сыном. Она ждала, пока врач осматривал Рэндалла на предмет нарушений, вызывающих набор веса, читал его историю болезни. Страдающих ожирением детей обычно проверяли на дисфункцию щитовидной железы, на болезнь Кушинга и на высокий уровень выработки глюкокортикоидов. Лейбель говорит: «У этого мальчика, очевидно, ничего подобного не нашлось. Он был просто очень толстым по причинам, которых не понимал ни я, ни кто другой». Насколько Лейбель знал, Рэндалл не ел чрезмерно много и не валялся целый день на диване. Ничего из того, чем он занимался, казалось, не могло привести к ожирению. Лейбель вспоминает: «Я не был уверен, почему мальчик стал таким, каким стал, но ни в коем случае не думал, что в том была его вина. Я просто не знал, в чем проблема».
После нескольких минут молчания он повернулся к Сандре и сказал: «Это загадка». Последовала новая пауза, еще более неловкая, и ее Лейбель прервал, начав рассказывать матери о том, что нужно следить за его диетой и упражнениями, и подчеркнув, что правильное питание на первом месте. Он верил, что как медик сделал все, что мог, и ждал уважительной фиксации своих советов. Но вместо этого Сандра раздраженно схватила сына и сказала: «Рэндалл, пойдем отсюда. Этот доктор ни черта не понимает!»
Лейбель вспоминает, какие эмоции затопили его в тот момент: сначала он был ошарашен, потом оскорблен — и в конечном итоге озадачен тем, как Сандра вырвалась из его офиса, волоча за собой Рэндалла. Но вспомнив, как прошел разговор, он осознал, что женщина была права. «Тогда я решил, что ее слова совершенно точно определяют уровень моих познаний в той области [ожирение], — говорил он. — Я не был тотально виновен в своем незнании, поскольку ничуть не отличался от остальных спецов». Никто в то время на самом деле не понимал ожирения, но для Лейбеля эта встреча оказалась судьбоносной. «Я решил, что пройду подготовку в лаборатории. Вручную на тот момент я ничего не делал. Но я решил, что это исправлю, и научусь проводить базовые анализы».
И после такого неблагоприятного начала произошла цепь событий, в результате которых Лейбель ухитрился сделать открытия, полностью изменившие наше понимание жира и разрушить догму, согласно которой ожирение происходит исключительно от обжорства.
Но на это потребовалось время.
Руди Лейбель знал, где он начнет свои исследования: несколько лет назад на педиатрической конференции он встретил Джула Хирша, управлявшего отделением ожирения в Рокфеллеровском университете в Нью-Йорке. Университет был одним из ведущих научных центров в этой области, а Хирш — ученым-ветераном, который в то время изучал перемены в жировых клетках после потери веса. Хирш заметил интерес Лейбеля к ожирению, и когда доктор из Бостона решил заняться исследованиями, то пригласил его на работу к себе.
Рокфеллеровский университет достаточно престижен, и место в его стенах — значительное достижение для ученого. Большей частью туда приходят люди с серьезной подготовкой и соответствующим научным бэкграундом, так что их перевод проходит без затруднений. Но в случае Лейбеля все сложилось не так легко. Будучи преподавателем Гарвардской медицинской школы и практикующим врачом, он получал хорошую зарплату и привык к высокому уровню комфорта, включая проживание в большом доме в викторианском стиле в фешенебельном районе Бруклина. Переход к исследованиям означал значительное сокращение доходов. Пришлось бы вывезти жену и двух детей из роскошного дома, продать большую часть собственности и переехать в квартиру 1200 квадратных футов[36] в здании, где жили сотрудники университета. Как говорил Лейбель: «Я перебрался из Бостона в Рокфеллеровский университет, в сущности, как постдокторант[37]. Это был шаг назад в карьере. Но я сделал его, чтобы получить доступ к лаборатории и время на собственное обучение». К счастью для Лейбеля, его жена согласилась. «Она сказала: „Если ты хочешь этого, то я сделаю все, что надо…“, она никогда не обвиняла меня в том, что я сошел с ума… Она удивительно поддержала меня тогда».
Хотя это было совсем не очевидно на тот момент, но присоединение к Хиршу и другим ученым в Рокфеллеровском университете стало для Лейбеля первым шагом на пути к выдающейся карьере. Держа в памяти встречу с Рэндаллом как источник вдохновения, он начал работу с базовых молекулярных аспектов ожирения, изучая, как побочные продукты жирового метаболизма влияют на голод и потерю веса. Он исследовал генетический и гормональный стороны ожирения, и изучил некоторые гормоны вроде адреналина и инсулина, которые тесно связаны с жировыми нарушениями. Он также изучил ген ob и то, какое воздействие он оказывает на жир.
Переходя от одного открытия к другому, Лейбель начал замечать нечто необычное. Все выглядело так, что жир обладал хитрой, неуловимой способностью контролировать собственную судьбу. Первые намеки на его коварный характер появились в 1983 году. Лейбель заметил: когда тучные люди сражаются с жиром, тот использует целый набор оружия, чтобы сопротивляться.
Лейбель и Хирш изучили карты пациентов, которых обследовали в связи с ожирением в университетском госпитале между 1965 и 1979. Они сравнили потребление пищи у двадцати шести пациентов до и после того, как те потеряли в среднем по 115 фунтов[38]. Хотя потеря веса была значительная, пациенты все еще оставались чрезмерно тяжелыми и именовались «с уменьшившейся степенью ожирения». Этой группе требовалось на 28 процентов меньше калорий, чтобы поддерживать свой уменьшившийся вес, что выглядело понятным: когда люди теряют в весе, им требуется меньше калорий. Однако нечто интересное обнаружилось, когда ученые сравнили потребление пищи пациентами со снизившейся степенью ожирения и людьми из контрольной группы, которые им никогда не страдали. Первые потребляли немного меньше калорий, чем вторые, но их вес был в среднем на 60 процентов выше. Неким образом сохранившийся в теле у пациентов с менее тяжелым ожирением жир мог выживать на меньшем количестве калорий, чем ранее, как будто нашел другой источник энергии.
Лейбель был заворожен. Как могут страдающие ожирением есть значительно меньше, чем люди с нормальной комплекцией, и сохранять излишек телесного жира? Над этой проблемой с 1985 года он начал работать вместе с доктором Майклом Розенбаумом. Тот окончил аспирантуру по специальности педиатрическая эндокринология в расположенном по соседству Пресвитерианском госпитале Нью-Йорка. Он разделял любовь Лейбеля к литературе, и, обсуждая попеременно Эмили Дикинсон и причины ожирения, они создали прекрасный научный тандем. Розенбаум, высокий, шесть футов два дюйма[39], с длинными волнистыми волосами, вспоминает: «Руди и Джул обладали всеми качествами великих ученых и наставников. Они представляли свои исследования очень понятным образом, с таким воодушевлением и энтузиазмом, что вам немедленно хотелось стать их частью». Розенбаум перешел в Рокфеллеровский университет в 1988 году, и они с Лейбелем изучали различия в метаболизме худых и толстых людей. И это привело к важнейшим открытиям в области ожирения.
Лейбель и Розенбаум находили людей для исследований с помощью бегущей рекламной строки. Требования для принятия в программу были такие: самый большой вес за всю жизнь на протяжении по меньшей мере последних шести месяцев, согласие потерять как минимум 10 процентов от него и готовность к обследованиям во время потери веса. Для сравнения ученые также рекрутировали худых, которых подвергали тем же самым процедурам. Все участники соглашались находиться как минимум шесть месяцев в госпитале, где их диету и упражнения строго контролировали. Это было серьезное ограничение, но многие готовы были пойти на такое, чтобы потерять вес. За время проекта в списках оказалось более ста пятидесяти человек.
Участникам исследования разрешалась только жидкая пища — коктейли с точно выверенным балансом белков, жиров и углеводов. Пища не была вкусной, но участники гордились тем, что вызвались на сложное дело. После начального периода тестирования и стабилизации веса энергетическую ценность коктейлей уменьшали до 800 калорий в день, пока пациенты не теряли 10 процентов массы тела, на что обычно уходило от тридцати пяти до шестидесяти дней. Все время, проведенное в госпитале, участники вовлекались в тренировки, чтобы не терять форму. Это было серьезное испытание, иногда очень сложное из-за постоянного голода и монотонности, но они теряли вес.
Как только вес стабилизировался на пониженном уровне, Лейбель и Розенбаум принимались за работу, чтобы оценить изменения в метаболизме. Они обнаружили, что после потери 10 процентов веса и худым и страдающим ожирением требовалось примерно на 22 процента калорий меньше, чтобы поддерживать получившийся вес, чем тем, для кого такой вес был «естественным». Это означало, что большинству людей, потерявшим лишь 10 процентов от массы тела, требуется потреблять на 250–400 калорий в день меньше или тренироваться много больше, если они хотят просто сохранить вес, по сравнению с теми, кто столько весил безо всякой диеты. Поэтому набор веса и последующая его потеря влекли за собой «штраф» из калорий.
Как мог жир поддерживать себя на меньшем количестве калорий? Чтобы разобраться с этим, исследователи изучили, как меняется использование энергии в теле после потери жира. С помощью сложных вычислений они разложили общие телесные затраты энергии на компоненты, куда входил расход в состоянии покоя и расход при активной деятельности, например, при физических упражнениях.
Лейбель и Розенбаум заметили, что после потери 10 процентов веса затраты энергии в состоянии покоя падают на 15 процентов. Но затраты энергии во время физической активности уменьшаются еще сильнее — до 25 процентов. Так что едва мы теряем вес, наши тела становятся более эффективными и сохраняют энергию в состоянии покоя, и делают это еще лучше при упражнениях. Иными словами, человек, потерявший вес, чтобы сжечь равное количество калорий, должен пробегать пять миль на каждые четыре мили, которые пробежит человек, столько весящий в естественном состоянии. Если худеющий, достигший нового веса, ест и упражняется так же, как тот, кто всегда имел такой вес, то первый начнет толстеть. Это нечестно. Но после тяжелой работы по избавлению от жира мы должны работать еще тяжелее, чтобы он не вернулся, чем те, кто вообще ничего не делал, и у нас всегда остается риск снова потолстеть. Поэтому даже кратковременный набор веса может иметь последствия на всю жизнь.