Когда вы едите после хорошего ночного отдыха, употребляйте много воды и низкокалорийной клетчатки, например листовой салат. Объем пищи заставляет желудок растягиваться, а это сигнал для снижения уровня грелина и понижения голода. Также исследования показывают, что употребление растворимой клетчатки (присутствует в луке, чесноке, луке-порее, бананах, ячмене, ржи и бобовых) понижает уровень грелина в организме. Добавьте к салату некоторое количество белка и жиров, которые, как известно, высвобождают холецистокин и YY-пептиды — два гормона, вырабатывающихся в кишечнике и усиливающие чувство насыщения. Добавив силовые тренировки за счет роста мышечной массы можно скомпенсировать замедление метаболизма, которое случается после потери жира, потому что мускулы сжигают больше калорий.
Главный инструмент, позволяющий добиться долгосрочной потери веса, — настойчивость. Когда вы набрали вес и осознали, что нужно его терять, то перед вами встает задача много более сложная, чем у того, кто поддерживает естественную для себя форму. И поскольку жир коварен, умен и упорен, то вам понадобятся те же самые качества, чтобы победить его. И при наличии правильной мотивации можно добиться того, что ваш вес уйдет надолго (больше об этом в главе 10). Ну и, в конце концов, даже Джейсону Борну приходится иногда мужественно встречать неудачи.
Часть вторая. Не только еда создает жир
Глава 6. Бактерии и вирусы — малый размер, гигантский эффект
Рэнди шестьдесят два года, его рост шесть футов и один дюйм[42]. Вырос он на ферме в Гласфорде, Иллинойс, в 1950-х. Гласфорд — тихое, спокойное место с очень жарким летом, красивой яркой осенью и суровой зимой, типичной для штатов Среднего Запада. Рэнди воспитывался в строгой дисциплине фермерской семьи, с пяти лет он поднимался на рассвете и до завтрака должен был подоить коров, принести сена и вычистить куриные клетки. День за днем, не обращая внимания на погоду и на свое самочувствие, он выполнял одну и ту же тяжелую работу. И только закончив ее, он отправлялся на кухню, чтобы наконец поесть.
Уход за домашней птицей — сложное дело; необходимо войти в курятник, выгнать птиц из грязных клеток, чтобы они оказались в загоне. Этот процесс всегда немного пугал, поскольку птицы могли быть агрессивными после целой ночи в тесноте. Однажды, когда Рэнди было одиннадцать, особенно большой и сердитый петух взмахнул когтистой лапой и вонзил ему шпору в ногу. Рэнди ощутил, та пронзила кожу, и вскрикнул от боли. Позже он рассказывал, что словно напоролся на толстый рыболовный крючок. Порез оказался длинным, и кровь потекла по лодыжке. Рэнди побежал домой, чтобы обработать рану, поскольку птицы всегда грязные после ночи в клетках.
Несколькими днями позже Рэнди заметил, как изменился его аппетит. Он постоянно был голоден. Его так тянуло к еде, что он думает о ней постоянно. Он начал есть между приемами пищи и переедать, когда оказывался за столом. Рэнди всегда был костлявым мальчишкой, но за следующий год он набрал десять фунтов[43]. Родители думали, что все из-за полового созревания, хотя оно началось немного рановато. Его полнота также выглядела странной, учитывая, что все остальные в семье были худыми. Рэнди хорошо знал, что такое дисциплина, он заставлял себя есть меньше, переключился на низкокалорийную еду и больше упражнялся. Но к тринадцати годам у него было от тридцати до сорока фунтов лишнего веса[44]. Он говорит: «Я набрал вес, хотя это были самые активные для меня годы на ферме».
Рэнди успешно сбрасывал фунты к особым случаям, таким, как важный студенческий совет или выпускной вечер, но боялся снять рубашку перед плаваньем или уроком физкультуры. Он говорит: «Единственная цель, на которую я тратил большую часть энергии мозга после четырнадцати, было похудение. Я делал все возможное, чтобы не есть. И такой жизнью я жил». Он жаловался, что хотя был достаточно сильным, чтобы справляться с любой физической работой, его торс никогда не принимал классическую V-образную форму.
Семья Рэнди поддерживала его усилия по контролю веса. Ему готовили низкокалорийную пищу, давали время для упражнений и не заставляли есть то, что он не хотел. Но в колледже он все так же продолжал сражаться с весом. Он говорит: «Я колебался между 200 и 230 фунтами[45], когда мне было двадцать с небольшим, и это была суровая битва». Рэнди продолжал думать о том моменте, когда все так переменилось. Раньше он был самым тощим из друзей, а потом его поцарапал тот петух.
В Индии, в Мумбаи, Никхил Дурандар пошел по стопам отца Винода в лечении ожирения. Для старшего доктора Дурандара лечение людей с лишним весом стало занятием всей его жизни. Винод сам имел схожую проблему одно время, но, ограничивая себя в пище, планируя диету и играя в теннис, он потерял шестьдесят фунтов[46], после чего стал весить 140[47]. Он осознал, что если смог сделать подобное с собой, то может помогать и другим. Он начал медицинскую практику, специализируясь на ожирении, и вскоре стал популярен. Никхил был вдохновлен примером отца и решил, что однажды присоединится к его работе. Он вспоминает: «Когда я рос, то в разговорах за столом много слышал об ожирении, о том, как некоторых людей обманывают шарлатаны и как сильно страдают обманутые. И я заинтересовался этой областью». Молодой Дурандар отправился на медицинский факультет, а затем присоединился к отцу, чтобы набраться опыта. В конечном итоге он открыл три собственные клиники, и у него оказалось более десяти тысяч пациентов.
Но Никхил столкнулся с тем же препятствием, что так осложняло жизнь врачей, занимающихся ожирением, по всему миру. «Проблема состояла в том, что я не мог изобрести для пациента нечто, способное обеспечить долговременную стабильную потерю веса, — говорит он. — Пациенты постоянно возвращались… Как по этому поводу однажды сказал Альберт Станкард из Университета Пенсильвании: „Большинство людей, страдающих ожирением, не будет лечиться правильно, большинство не потеряет вес, а из тех, кто его потеряет, большинство наберет его обратно“. Печально, но так и есть».
Многие доктора могли принять бы это как аксиому, но не Никхил Дурандар. Будучи дотошным и внимательным, он хотел получить ответы. Он объясняет, что сочетание любопытства и невежества (или недостаточного знакомства с укоренившимися медицинскими верованиями) позволило ему задавать вопросы, о которых другие и не задумывались.
Эти противоположные черты впервые проявились, когда Никхил был еще ребенком. Будучи в третьем классе, он наблюдал цепочку муравьев, несущих крошки больше их собственных тел. И задал себе вопрос — почему муравьи просто не съедят крошки, а тащат их куда-то? Крохотные насекомые ползли из одного угла комнаты в другой, волоча свою ношу, но ни один не остановился, чтобы поесть. Едят ли муравьи вообще или просто носят еду из одного места в другое? — вот что он хотел знать. Молодой Дурандар тогда придумал свой первый эксперимент: он взял несколько муравьев, поместил их в коробку с небольшим количеством риса и закопал, собираясь выкопать через несколько дней, чтобы посмотреть, стало ли риса меньше. К сожалению, муравьи погибли, но любопытство Никхила касательно пищи осталось.
Теперь, будучи врачом, который занимается ожирением, Дурандар хотел получить ответы, что это за состояние и как его лечить. Он решил отправиться в Соединенные Штаты, написать там дипломную работу и пройти обучение в сфере питания. Он говорит: «Если я хотел построить карьеру в области ожирения, то мне требовалась лучшая подготовка. Так что я оставил свою практику, прибыл в США, в спешке завершил диплом за одиннадцать месяцев, и вернулся в Мумбаи, чтобы присоединиться к диссертационной программе по биохимии. Я продолжал при этом работать с пациентами, лечить их, и одновременно занимался исследованиями».
Дурандар рассказывает, что в его жизни произошло несколько судьбоносных поворотов, направлявших его к ответам на многие вопросы относительно ожирения. Особенно значимым был поворот номер три. Именно три раза судьба вмешивалась, чтобы изменить его жизнь, и три проверенных медицинских принципа он нарушил в своей карьере.
Впервые рок вмешался в жизнь Дурандара, когда за чаем он встретился с отцом и другом семьи, С. М. Аджинкия, ветеринаром-патологом. Аджинкия описал эпидемию, терзавшую тогда птицеводство Индии и убивавшую тысячи куриц. Он идентифицировал вирус и назвал тот, частично используя собственные инициалы, SMAM-1. Вскрытие умерших птиц показало, по его словам, что у них съежилась вилочковая железа, были увеличены почки и печень, а также наблюдалось много жира в брюшной области. Дурандар подумал, что это необычно, поскольку обычно вирусы вызывают потерю веса, а не его увеличение. Ветеринар уже собирался продолжать, но Дурандар остановил его: «Вы только что сказали нечто, что звучит для меня странно. Вы сказали, что у куриц было много жира в брюшной части. Возможно ли, чтобы вирус привел к образованию этого жира?».
Аджинкия мог отмахнуться от любопытства Дурандара, и похоронить целую новую область исследований, сказав: «Нет, это невозможно, вирусы не могут привести к накоплению жира». Такой ответ был ожидаем, поскольку ученые обычно скептически настроены, а доказательства отсутствовали. Но будучи человеком прогрессивным, Аджинкия честно сказал: «Я не знаю», и тем убедил Дурандара заняться этим вопросом. Судьбоносная беседа позволила Никхилу приступить к исследованиям на тему, могут ли вирусы провоцировать появление жира, в рамках проекта для получения докторской степени. Он начал работу немедленно, задумал эксперименты, пытаясь узнать, в состоянии ли вирус SMAM-1 на самом деле вызывать ожирение у птиц. Но когда он рассказал о своем плане коллегам, то столкнулся со всеобщим недоверием. Дурандар вспоминает: «Коллеги спрашивали: „Почему ты это делаешь? Ведь никто еще не доказал, что вирусы ведут к ожирению“. И это меня по-настоящему злило. Я отвечал: „Разве это не достаточная причина для проведения экспериментов?“»