А Маша вдруг вскидывает на меня взгляд, пронизывающий до костей. Вцепляется в мои зрачки и оттуда начинает свое путешествие внутрь моего организма. Все огнем заливает.
Гордеева твердо заявляет:
– Не в порядке.
Я зашториваю лицо привычной наглой ухмылкой и спрашиваю:
– Тогда, может, поцелуешь? В качестве моральной компенсации.
– Ты совсем дебил? – выпаливает она.
– А в щечку?
– Наумов, – шипит, отшагивая назад, – ты вообще без мозгов.
– Повторяешься, ласка моя.
– Гордей! – одергивает она с возмущением, забывая, что только что извинялась.
– Машу, это не измена. Просто коснись губами, – заканчивая предложение, только тут соображаю, что почти ее упрашиваю.
Но мне уже все равно. Вот она стоит, совсем рядом, и нас обоих колошматит, я же вижу. Как можно это сдерживать, я вообще не понимаю.
Исступленно смотрю ей в глаза. Осознаю, что веду себя странно, но мне уже все равно. Ну что такого в прощальном поцелуе в щеку, черт бы драл всех, кто Гордееву загнал в такую непроницаемую колбу.
Знаю, что мог бы сам это сделать. Просто чмокнуть в щечку. Но мне надо, чтобы инициатива была ее. Просто чувствую, что так нужно. Хоть чуть-чуть ее выманить.
– Или я не уйду, – выдвигаю предупреждение.
И Маша вдруг поднимается на носочки, тянется ко мне, и я едва успеваю склонить голову ей навстречу. Мажет губами по моей щеке, разворачивается, и как Флэш, скрывается за дверью подъезда.
Благодаря тому, что весь первый этаж жилого комплекса Гордеевой выполнен в стекле, вижу, как она вызывает лифт. Как сжимает кулаки. И как влетает в едва раскрывшиеся двери кабины, не глядя на меня.
Даю себе фору в несколько минут. Стою на прежнем месте как идиот. Знаю, что она не вернется, но уходить мне не хочется. Просто ловлю отголоски первого поцелуя, пусть он и пришелся сантиметров на семь левее, чем мне бы того хотелось.
Наконец заставляю себя повернуться лицом к дороге. Засовываю руки в карманы джинсов и глубоко вздыхаю. Интересно, сколько осталось от двадцати четырех? Девятнадцать? Меньше?
Постояв еще с минуту, иду наконец домой. Не разуваясь, кричу вглубь квартиры:
– Босс! Ко мне!
Слышу, как пес соскакивает с чьей-то кровати и появляется в коридоре, сонно щурясь на меня. Команду, тем не менее, выполняет беспрекословно. Подходит и садится около моей левой ноги.
Щелкаю карабином поводка и бросаю Боссу:
– Пойдем.
Поднимается тут же. Так вышло, что папа собаку взял незадолго до смерти. Успел выдрессировать с кинологом на работе, но ушел, в полной мере не узнав, что наш ротвейлер – самый умный пес на планете.
И самый преданный. Потому что рыдал он вместе со всеми нами. Честно говоря, я думал, пес умрет, так сильно он болел. Но оказалось, что, даже когда тебе так больно, что ты готов погибнуть, все равно остаешься жить. К тупому сожалению или к какому-то неведомому счастью.
Мы вдвоем выходим на улицу и отправляемся бесцельно бродить по району. Я слушаю музыку, пес безмолвной тенью следует за мной, периодически прерываясь на обнюхивание кустов. В наушниках звучит «милая девочка машет ресницами, эти глаза – два убийцы, мы не знакомились, дети, я просто забрал ее».
БАЗАР – Забрал ее
Хмыкаю над иронией случайного выбора песен. То ли эти алгоритмы что-то про меня знают, то ли я сам слишком загнался. Босс сосредоточенно втыкается носом в маленький островок талого снега. Я жду какое-то время, потом говорю ему:
– Пойдем.
И чуть поддергиваю поводок. Ротвейлер слушается и бежит за мной, тяжело перебирая массивными лапами.
Только вырулив к маленькому продуктовому магазину, понимаю, что снова сюда пришел. Стрельнув сигарету у какого-то деда, присаживаюсь на лавочку и, похлопывая себя ладонью по бедру, говорю Боссу:
– Рядом.
Ротвейлер занимает свое место около моей левой ноги и устремляет задумчивый и меланхоличный взгляд вдаль. Знать бы, о чем он думает. Может, стихи сочиняет?
Глубоко затягиваюсь и морщусь, выдыхая дым. Терпеть не могу сигареты. Достаю телефон и пишу сообщение в чат на троих.
Наумов Гордей
Ну как там, Дед уже в той стадии, когда разговаривает только матом?Овчинников Кирилл
Из цензурного только предлоги и союзы остались.Овчинников Кирилл
Будешь на игре? Он тебя, дебила, с собаками уже ищет.Наумов Ефим
О, Гордый. Сезон игнора окончен?Овчинников Кирилл
Блин, Фим, ну на хрена. Не спугни принцессу.Наумов Гордей
Завтра приду, напомню вам, кто из нас троих принцессаОвчинников Кирилл
Я помню. Ты.Смеюсь, качая головой. Собираюсь убрать смартфон, но, подумав, все-таки закидываю еще сообщение.
Наумов Гордей
Кирич, извини. Что пропал и вообще. Как дома?Овчинников Кирилл
Еще раз извинишься, таких лещей получишь. Все норм. Мамка в дзене. А я теперь официально дерзкий хулиган, завтра девочкам из группы поддержки расскажу, по какой статье прохожу, мне все дадут.Наумов Ефим
Ну наконец-то хоть кто-то тебе даст.Дальше эти двое кроют друг друга стебными замечаниями на тему сексуального опыта, но я уже не читаю. Пишу тренеру, что буду на игре, и в ответном сообщении среди простыней мата, выцепляю инфу, что я должен быть за тридцать минут до начала на скамейке запасных. На хрена ему это надо, мне все еще неясно. Чтобы ярче прочувствовал свое отстранение?
Я выкидываю сигарету в урну и еще раз бросаю взгляд на вывеску «Продукты». Работает еще, что ему сделается. Все же ходят за хлебушком. Или детским йогуртом.
– Босс, пойдем, – зову я.
Поднявшись по ступеням, касаюсь поручня около входа. Раз, другой, пытаюсь нащупать нужное место, но никак не выходит. Свербящая тревога набирает обороты, пока я, перебрав с десяток вариантов, наконец не нахожу правильное положение. Тогда меня отпускает, и мы уходим.
Отправляемся в обратное путешествие до дома. Кругами по дворам теперь не ходим, но я все же делаю небольшой крюк. Не хочется выглядеть сталкером или психом, но жилой комплекс Гордеевой манит непреодолимо. В конце концов, я просто гуляю, кто мне запретит? А Боссу нужно зарегистрироваться на всех собачьих форумах этого района, пометив поднятой лапой незнакомые до того дороги и углы.
А когда мы с псом выруливаем из-за небольшого технического здания, я вдруг понимаю, что чуйка меня не подвела. Или просто удача сегодня на моей стороне.
Вижу Лисий хвост, а рядом с ней маленькую девочку. Не сильно разбираюсь в детях, но этой, наверное, лет пять или шесть. Такая же рыжая, как и те Гордеевы, которых я уже видел, но гораздо более активная. Что-то болтает, размахивая руками, подпрыгивает на месте, а потом и вовсе выдает какой-то танцевальный пируэт. Маша слушает внимательно, поправляет на сестре шапку, кивает. Улыбаясь, наблюдаю за ними еще несколько секунд, пока никто меня не заметил.
Ощущаю внутри приятное тепло и непривычное спокойствие. Какой-то незнакомый мне штиль.
Цокнув языком, подаю знак собаке, и мы вместе перебегаем дорогу.
– Привет! – говорю радостно, пристраиваясь рядом с Машей.
Она вздрагивает и округляет глаза.
– Ты что здесь делаешь?
– Гуляю.
– Около моего дома?
– Это частная территория?
– Нет, – Рыжик хмурится, – но…
– Привет! – выдает ее сестра, очевидно, потратив свой запас деликатного молчания. – Я Ася. Это твоя собака? Как его зовут? А тебя как зовут?
Гордеева вздыхает:
– Боже. Ася, чуть меньше вопросов.
– Почему? Так что?
Рассмеявшись, я рапортую:
– Я Гордей, очень приятно, Ася. Это моя собака, его зовут Босс.
– Можно погладить?
Девочка тут же тянет к ротвейлеру руку, но Маша испуганно перехватывает маленькую ладонь.
Выдает на повышенных:
– Ася!
– Маш, все в порядке, – я легко трогаю девушку за плечо, чтобы обратить на себя внимание.
Она поворачивается ко мне, и от зрительного контакта снова штырит. Твой приход самый сладкий. Вот уж точно.
Убираю руку и стараюсь звучать ровно:
– Он не укусит. Босс самый добрый и самый воспитанный пес в мире.
– Выглядит устрашающе, – замечает Маша с сомнением, отводя глаза.
– Все мы как-то выглядим. Иногда совсем не так, как чувствуем.
– Я просто учу ее, что надо сначала спрашивать.
Ася карикатурно упирает руки в бока и кричит:
– Я спросила!
– А ответа не дождалась! Господи, – Гордеева на мгновение прикрывает глаза, – где взять столько терпения на всех вас! Ася, сначала спрашиваем у хозяина, если он разрешает, только тогда трогаем животное.
– Не обижайся, малая, – подключаюсь весело, – схема хорошая, если не хочешь, чтобы тебе оттяпали руку. С таким красивым маникюром будет жалко, да?
Закусив губу, наблюдаю, как подгружает информацию эта маленькая девочка, а потом демонстрирует ногти, перебирая пальчиками. Они выкрашены каким-то ярким лаком.
Ася радостно сообщает:
– Мне Маня делала. Это специальный лак для принцесс.
Вспоминая разговор в чатике с пацанами, прикладываю все силы, чтобы не заржать.
– Можно погладить? – снова интересуется девочка с показательным смирением.
– Босс, сидеть. Можно.
Гордеева напряженно следит за тем, как маленькая ладонь ложится на широкую собачью морду. Но заметно расслабляется, когда ротвейлер довольно щурится и лижет детскую руку в ответ на ласку.
– Не такой уж устрашающий, верно? – спрашиваю, пытаясь поймать взгляд зеленых глаз.
– Может быть, – отвечает она тихо.