— А как же испытания? — еле сдерживаясь, спросил Джохан. — Я же еще должен выдержать проверку Совета.
— Это мы тоже обсудили. Совет согласился, что за время службы на Руусане ты уже не раз себя зарекомендовал. Твоим последним испытанием стало назначение в гвардию Валорума. Ты принял этот пост — и тем самым безоговорочно доказал, что ради общего блага готов поступиться собственными желаниями.
— Я… я не знаю, что и сказать, — пробормотал юноша.
— Ты это заслужил, Джохан, — заверил его Фарфалла. — Генерал Хот гордился бы тобой.
В руке мастера-джедая с резким трескучим звуком вспыхнул световой меч. Джохан опустил голову, слегка склонив ее набок. Взмах запястья — и лезвие отсекло косичку, болтавшуюся у ученика за ухом. Юноша почувствовал, как она скатилась по одежде на пол, — и со слезами на глазах поднял взгляд.
Джохан даже вымолвить ничего не мог: от обилия новостей голова шла кругом. Посвящение в рыцари, пост в гвардии Валорума, горестная весть об Иртанне и ее экипаже…
— Таким тебе и запомнится этот день — скорбным и счастливым, — в качестве последнего напутствия изрек Фарфалла. — Теперь ты никогда не забудешь, что в жизни горе и радость идут бок о бок.
— Я буду помнить, учитель, — поклялся Джохан и вдруг понял, что впервые дает слово не падавана, а истинного рыцаря-джедая.
Даровит медленной, но твердой поступью шагал по высушенной, растрескавшейся от солнца равнине. В левой руке юноша сжимал посох, а обрубок правой был обмотан плотной повязкой. Рядом по обе стороны парили прыгунцы. Круглые пушистые создания покачивались в такт шагам, как будто к плечам странника кто-то привязал пару зеленых воздушных шариков. Глаза у них были огромные, проникновенные — но не было видно ни носа, ни рта; лишь хвосты длинными лентами трепетали на ветру.
Впервые прыгунцы явились к нему в пещере, где Даровит несколько дней провел в полузабытьи. Он так и лежал — съежившись, вцепившись в покалеченную руку — и давно оставил всякую надежду. Когда его нашли, он мечтал лишь о смерти.
Сердобольные создания кружили над юношей и мысленно говорили с ним, утешая и подбадривая ласковыми словами. Они утолили его отчаяние и даже усмирили боль, хоть и не могли исцелить сами раны. Они показали ему путь из туннелей — к яркому солнцу и свежему воздуху, — а потом привели в рощицу, где изголодавшийся бродяга наконец-то напился прохладной воды и наелся сладких ягод. Под конец прыгунцы даже отыскали для него заброшенный тайник с лекарствами. Даровит наконец-то смог как следует промыть и забинтовать культю, чтобы в рану не попала инфекция.
Несколько дней юноша прятался в роще, собираясь с силами и оправляясь от ранения. Своих сородичей он не искал — боялся, что в нем узнают пособника ситхов. Даровит слишком стыдился своих поступков и своего увечья, чтобы лицом к лицу встречаться с другими людьми. Но сильнее и страха, и стыда в нем клокотала ярость. Дождинка отсекла ему руку! Сестра — почти родная — предала его и искалечила! Навязчивые мысли о мести не давали ему покоя; в своих тревожных снах Даровит то и дело настигал и убивал сестру.
Но по мере того как рана заживала, гнев тоже утихал. Не желая успокаиваться, юноша вновь и вновь прокручивал в голове их встречу… и внезапно его осенило. Дождинка пыталась его спасти!
В кругу чутких, заботливых прыгунцов Даровит наконец-то сумел понять поступок сестры. Ситх в пещере убил бы его не раздумывая. Искалечив брата, Дождинка спасла ему жизнь. Она успела в последний раз проявить милосердие, прежде чем навек покориться воле своего темного владыки.
Вместе с пониманием пришло смирение. Руки больше нет. Дождинку не вернуть. Мечты о стезе джедая — или ситха — пошли прахом. Теперь рядом с ним остались только прыгунцы.
Даровит был признателен им за доброту, но не понимал, почему эти создания ему помогли. Может, просто потому, что больше никого не осталось. Все ситхи погибли, а их приспешники сбежали с планеты или попали в плен. Джедаи и республиканские солдаты из Армии Света покинули орбиту: двумя ночами ранее юноша видел в звездном небе характерные вспышки от прыгающих в гиперпространство кораблей. Даже коренные жители Руусана оставили поле, на котором отгремела великая битва между тьмой и светом, и разбрелись по своим деревням и угодьям. Уже несколько дней Даровит не видел ни единой живой души, кроме самих прыгунцов.
Юноша понимал, что летучие создания подарили ему второй шанс. Можно было забыть о прошлом и начать жизнь заново. Но какую? Ради чего? Прыгунцы то и дело говорили о будущем, словно и впрямь умели видеть проблески грядущих событий. Однако, как и большинство прорицателей, они выражались расплывчато и говорили загадками. Никаких намеков на собственную судьбу Даровит в их словах не услышал.
«Даровит грустит», — прошелестело у него в голове. Голос скорее утверждал, чем спрашивал.
— Я просто не знаю, как дальше быть, — вслух ответил юноша. Прыгунцы умели говорить без слов и чувствовать чужое настроение, но читать мысли все-таки были не способны. Общаться с ними Даровиту приходилось голосом. — На что мне осталось надеяться? — задал он вопрос, которым терзался уже не первый день. — Джедая из меня не вышло. Ситха тоже. Кем еще я могу стать?
«Человеком?»
От такого ответа Даровит замер на месте.
— Человеком?.. — пробормотал он.
Не ситхом, не джедаем. Не наемником и не солдатом. Всего лишь обычным, заурядным человеком. Медленно кивнув, Даровит снова побрел по бескрайней равнине. Он вдруг почувствовал, будто с плеч свалился огромный груз.
— Просто человеком. Почему бы и нет?
10
Десять лет спустя
Планета Серенно во Внешнем Кольце считалась одним из богатейших миров Республики — а заодно рассадником диссидентских настроений. Сереннская знать, мечтавшая избавиться от надзора Галактического Сената, щедро снабжала средствами радикалов-сепаратистов.
Несмотря на склонность местных жителей к опасному вольнодумству — а может, как раз из-за нее, — огромный уличный рынок в столичном городе Каранния славился на всю Галактику. Среди тысячи палаток и навесов вперемешку бродили зеваки двух десятков биологических видов. Выкрики лавочников, с рассвета до темноты нахваливавших товары со всевозможных планет, сливались с гвалтом торгующихся покупателей. Даже богатеи и аристократы не брезговали шумной ярмаркой. Растворившись в буйной толпе, они протискивались между рядами и высматривали редчайшие сокровища, которые едва ли можно было отыскать где-то еще.
Занна наблюдала за рыночной площадью из укромного закутка, стараясь держаться неприметно. Несмотря на скромный рост, слиться с толпой ей было непросто: девушка отличалась исключительной красотой. Пришлось сильно постараться, чтобы мужчины перестали одобрительно коситься на нее, а женщины — провожать ревнивыми взглядами. На сей раз ученица ситха с головы до пят укуталась в просторный черный плащ, скрыв под складками свою стройную атлетичную фигуру. Пышные льняные кудри Занна спрятала под капюшоном — и надвинула его пониже, чтобы глаза-льдинки затерялись в тени.
Кроме того, для отвода глаз девушка окутала себя слабой иллюзией: во время таких вылазок пелена темной стороны помогала ей прятаться у всех на виду. Завеса не укрыла бы Занну от тех, кому бы вздумалось ее искать, но если не привлекать лишнего внимания, дурачье из толпы ничего не заметит и не запомнит.
Несмотря на все предосторожности, кто-нибудь нет-нет да и задерживал взгляд на Занне: было в ее походке и даже просто в осанке нечто неуловимое, что резко отличало девушку от окружающих. Впрочем, прятаться ей было куда проще, чем учителю. За минувший десяток лет присосавшиеся к Бейну орбалиски так распространились, что покрыли все тело. Нетронутыми остались только ступни, ладони и лицо — и то лишь благодаря исключительным предосторожностям. Ситх никогда не расставался с сапогами и перчатками, а когда спал — облачался в шлем, напоминавший клетку. Только это мешало паразитам зарастить Бейну все лицо.
Сколько бы слоев ткани он ни извел, никакой плащ не помог бы темному повелителю полностью скрыть свой новый облик. Любой прохожий, лишь мельком заметив под одеждой блеск панциря, наверняка запомнил бы ситха. Из-за этого Дарт Бейн редко покидал свой лагерь на Амбрии: в остальном мире глазами и ушами ему служила ученица. Занна претворяла в жизнь волю учителя — именно она следила за исполнением хитроумных планов, которыми Бейн дирижировал из-за кулис.
Вот почему сейчас она дожидалась на рыночной площади молодого тви'лека, которого знала под именем Келад'ден. Впрочем, вряд ли его действительно так звали. В конце концов, своего настоящего имени Занна ему тоже не назвала — а ведь они стали любовниками…
Кел был революционером — самопровозглашенным борцом за свободу. Тви'лек пользовался немалым авторитетом в боевой ячейке экстремистов, мечтавших свергнуть правительство Республики. Ученица ситха несколько месяцев втиралась к нему в доверие, пока бунтарь наконец не поддался. Прошлой ночью — когда они в обнимку лежали на шершавых простынях в ее съемной квартире — Кел пообещал в полдень встретиться с Занной на площади и отвести на подпольную встречу своей организации.
Судя по тому, как высоко стояло солнце, Келад'ден опаздывал. Но Занна ждала. К терпению она приучилась еще во время самых первых уроков…
— Скрытность. Хитрость. Терпение. Вот оружие ситхов, — твердил учитель.
Они всего восемь дней как улетели с Ондерона, бросив по дороге «Звездный След». До Амбрии ситхи добрались на другом корабле, который раздобыли у неймодианского торговца. На этой захолустной планете Бейн и начал ее обучать.
— Если будешь суетиться, дашь врагу преимущество, — объяснял темный повелитель. — Порой вернее не действовать вовсе, хоть это и непросто. Даже величайшим воинам не всегда хватает мудрости дождаться нужного момента, чтобы нанести удар. Такой ошибки мы себе позволить не можем.