Его ответ был выслушан с вниманием. Камеамеа, прищурив глаза, смотрел на молодого русского гостя Сидевшие на полу хижины вожди оживлённо шушукались. Камеамеа наконец нарушил тишину. Подняв бокал с вином, он предложил тост за великого и справедливого императора России. Коцебу с полегчавшим сердцем привстал с места, чтобы чокнуться с королём.
— Вы должны познакомиться с моими жёнами и сыном, — сказал Камеамеа. — Пока вы гуляете, будет накрыт стол для обеда.
Выходя из резиденции Камеамеа, Отто Коцебу испытывал приятное чувство, что только что одержал очень важную для его пребывания здесь дипломатическую победу.
Уверение капитана русского корабля, что действия на Сандвичевых доктора Шеффера осуществлялись вопреки воле императора России, вернули Камеамеа основательно подорванное доверие к русским вообще и к российским морякам в особенности. Прощаясь с командиром «Рюрика», Камеамеа обещал, что на острове Оаху они будут снабжены всеми необходимыми жизненными припасами, туда уже послан специальный уполномоченный короля по имени Мануи, чтобы сообщить своим соплеменникам, что они не должны опасаться прибывающего русского корабля.
Тем не менее, едва «Рюрик» вошёл в гавань Гонолулу, Отто Коцебу, обозревавший берег в зрительную трубу, заметил воинов, вооружённых пиками и ружьями. И потому первому прибывшему на борт визитёру — министру Кареймоку, прозванному англичанами Уильямом Питтом, пришлось опять толковать об исключительно научном характере их плавания и убеждать, что они не имеют никакого отношения к доктору Шефферу и хотят добрососедских отношений с жителями Сандвичевых островов. Кареймоку поверил лишь тогда, когда прибывший вслед за ним Джон Янг решительно поддержал Коцебу и заявил, что русский корабль ничем им не грозит.
Впрочем, в отличие от мужчин, никакого страха перед русскими не испытывали представительницы прекрасной половины острова. Едва «Рюрик» встал на отведённую ему якорную стоянку, множество женщин, приплывших кто в лодках, кто вплавь, окружило его. Они делали матросам выразительные знаки, некоторые пытались забраться на палубу. С помощью Мануи Отто Коцебу сообщил им, что на время пребывания в порту на его корабль объявляется табу, и раздосадованные, оскорблённые в лучших чувствах сандвичанки поплыли назад, обсуждая меж собой удивительное отсутствие человеколюбия у внешне симпатичного русского капитана.
Установившиеся было дружеские отношения между матросами «Рюрика» и жителями острова Оаху вскоре чуть вновь не испортились из-за недооценки командиром «Рюрика» того обстоятельства, что всякая попытка поднять на этой земле чужеземные флаги, тем более имеющие отношение к Российской империи, может вызвать у островитян болезненные аналогии с недавним поведением в Гонолулу доктора Шеффера. Отто Коцебу, не встречавший ни в одном из известных ему трудов морских путешественников точного описания замечательной во всех отношениях гавани Гонолулу, решил сделать её географическую съёмку. С этой целью он отправил на берег подштурмана Храмченко, который начал устанавливать в разных точках шесты с флажками. Поначалу с интересом наблюдавшие за ним островитяне вдруг переполошились и, похватав оружие, с грозным видом подступились к Храмченко, требуя убрать флажки. Срочно прибывший для разрешения конфликта Джон Янг объяснил командиру русского брига, что туземцы восприняли эти действия как первый шаг к завоеванию острова и потому, дабы не случилось худшее, флажки лучше немедленно убрать. Как только причина волнений была устранена, островитяне успокоились.
В целом же пребывание на роскошной земле Гонолулу экипажа «Рюрика» было приятным и изобиловало знаками внимания и гостеприимства, проявленного друг к другу обеими сторонами. Отто Коцебу устроил на борту брига по-русски хлебосольный приём, пригласив местных вождей и Джона Янга вместе с жёнами. Представляя свою жену-сандвичанку, одетую в сшитое по европейской моде нарядное платье из китайского шёлка, Джон Янг не преминул со значением заметить, что она приходится близкой родственницей самому Камеамеа.
А позже в честь русских офицеров был устроен праздник на берегу, завершившийся выступлением большой группы молодых танцовщиц, настолько поразивших гостей исполнением хулы, что пришедший в полный восторг Коцебу подумал: разве может сравниться с искусством этих детей природы даже признанный повсюду европейский балет!
И вот все необходимые жизненные припасы — и свиньи, и козы, и плоды этой земли — были погружены на корабль.
Накануне отплытия Отто Коцебу пригласил на обед англичанина Александра Адамса, с которым несколько раз встречался в порту Гонолулу. До того как принять командование принадлежащим Камеамеа бригом «Каахумана», торговый моряк Адамс успел поколесить по свету и на английских, и на американских кораблях. Обоим было что рассказать друг другу. Делясь с коллегой впечатлениями, навеянными плаванием «Рюрика» в южных и северных морях, Отто Коцебу вспомнил странное, на его взгляд, происшествие, случившееся с ним при посещении острова Пасхи.
— При попытке высадиться на берег, — рассказывал Коцебу, — мы столкнулись с очевидной враждебностью туземцев. Нас стали закидывать камнями, и, когда один камень угодил в мою шляпу, пришлось отдать матросам приказ выстрелить в воздух, чтобы отогнать островитян. Я хотел осмотреть огромные каменные статуи, виденные на острове Куком и Лаперузом, но обнаружил лишь груды камней у фундамента одной из статуй. Как вы считаете, Александр, не могла ли случиться распря между туземцами Пасхи и экипажем какого-либо из подходивших к острову европейских кораблей?
Адамс сделал большой глоток рома и подтвердил:
— Вы недалёки от истины, Отто. Я не знаю, кто мог разрушить одного из каменных исполинов, но я сам лет десять назад подходил к острову Пасхи, и мы тоже столкнулись тогда с враждебностью туземцев. Натан Уиншип с матросами своего «Альбатроса» пытался высадиться на этот остров тремя годами позже, и они тоже были обращены в бегство напавшими на них островитянами. Я думаю, во всём виноват капитан американской шхуны «Нэнси» из Новой Англии. Разрешите, Отто, не упоминать его имени, поскольку эта история, которую я слышал из его собственных уст, отнюдь не красит американского шкипера. Так вот, где-то в начале восемьсот пятого года этот шкипер обнаружил к западу от острова Хуан-Фернадес, служащего местом ссылки для чилийских преступников, небольшой необитаемый остров и на нём богатое лежбище котиков. Организовать там промысел было затруднительно из-за отсутствия удобной якорной стоянки и недостатка людей. Тогда наш герой решил взять пленников на острове Пасхи, мужчин и женщин, и, доставив их на необитаемый островок, начать там их руками промысел котиков. После кровопролитной стычки он захватил десять мужчин и двенадцать женщин. Шхуна с пленниками на борту покинула остров Пасхи, и на четвёртый день плавания узников решили освободить от оков: куда они денутся в открытом море? Но стоило выпустить их на волю, как все мужчины прыгнули за борт. То же самое попытались сделать и женщины, но команда уже переполошилась, и их схватили. Капитан послал за беглецами шлюпки, но пловцы начали нырять и в руки не дались. Пришлось вернуться на корабль с пустыми руками. А женщин доставили на остров, и после этого капитан «Нэнси» ещё несколько раз похищал людей с острова Пасхи. Вот вам реальное объяснение враждебности жителей этого острова к чужеземным морякам.
— Какое варварство! — не сдержался Коцебу.
Александр Адамс горько рассмеялся:
— Не будьте наивным, Отто. Страсть к наживе толкает цивилизованных торговцев и не на такие подвиги. Есть и другие примеры. Некоторые американские капитаны, и вы могли бы встретить их здесь, в гавани Гонолулу, нашли чрезвычайно выгодным делать бизнес на работорговле. Они отправляются к западному побережью Америки, примерно в район реки Колумбия, и там в обмен на ружья и другие товары приобретают у индейцев людей, которых те специально захватывают на продажу во внутренних районах континента. Словом, береговые индейцы, хорошо вооружённые американскими шкиперами, ловят своих же сородичей из других племён: за людей им платят гораздо больше, чем за меха. Набив корабль живым товаром, американцы направляются далее на север, в район архипелага Александра, где с большой выгодой можно продать пленников другим индейским племенам, прежде всего тлинкитам, высоко ценящим здоровых, крепких рабов. Полученные в обмен меха опять же с хорошей прибылью реализуются в Кантоне. Можете поверить, Отто, этот бизнес считается очень и очень выгодным.
— Невероятно! — пробормотал ошеломлённый Коцебу. — Я вижу, вы недолюбливаете американских торговцев.
— Я не люблю тех, — с нажимом сказал Адамс, — кто в погоне за наживой преступает все границы морали и плюёт на угрызения совести. Я говорю вам всё это потому, Отто, — горячо продолжал Адамс, — что увидел в вас честного человека, не побоявшегося отречься от дурных дел ваших соотечественников. Другой на вашем месте мог бы и покрыть их проступки. Скажу вам откровенно, я примкнул к американцам, когда они решили любым путём добиться изгнания с островов доктора Шеффера и руководимого им отряда. То, что над островом Кауаи поднят русский флаг, несправедливо. Но если бы американцы осмелились поднять свой флаг над одним из этих островов, я бы с той же решимостью объединился с русскими против американцев. Я вас уверяю, что американцы имеют свои виды на эти острова. Вот почему они кусают локти, видя, что доктор Шеффер опередил и переиграл их. Я пошёл на службу к Камеамеа отнюдь не за деньги. В конце концов пятьдесят пиастров, которые он платит мне ежемесячно, не такая уж большая сумма. Камеамеа попросил меня находиться здесь, на Оаху, поскольку он не уверен в благонадёжности местных вождей, некоторые из которых воспринимают Камеамеа как завоевателя. Если понадобится, я припугну их огнём корабельных орудий. Я надеюсь, что Камеамеа поймёт: самые верные его друзья — это англичане. Джон Янг служит Камеамеа уже тридцать лет. Ему верно служил и Исаак Дэйвис, пока шесть лет назад его не отравили вожди, недовольные примирением Камеамеа с Каумуалии. Теперь так же верно ему служу и я. Рано или поздно Камеамеа поймёт, что только Англия может с полным основанием, и по праву открытия этих островов капитаном Куком, и по праву той помощи, которую её соотечественники оказывают Камеамеа, претендовать на то, чтобы объявить эти острова своим протекторатом. Ни Соединённые Штаты, ни Россия не имеют на них никаких прав.