— Веселого мало, — не моргнув глазом, ответил я. — С чего вдруг такой интерес к моей персоне?
— Потому что вскоре и меня будут считать богом. И будут молиться мне. Мне интересно, к чему готовиться. Насколько я знаю, тебе роль бога не пришлась по душе.
Забавно. Что ж, можно и поболтать. Познакомлюсь поближе с Фигурой, которую скоро убью.
— Скажем так — я просто устал быть богом. К тому же мое вмешательство в жизнь людей не принесло ничего, кроме боли и страданий. И для меня, и для людей.
— Но тем не менее ты вмешался. Ты выбрал свой путь, а потом почему-то спасовал. Ведь если бы ты остался среди них, бедные майя не вымерли бы в течение полугода.
— Каждый имеет право на ошибки, — спокойно ответил я. — Я свои совершил. Больше ошибок не будет.
— Немного самоуверенно, тебе не кажется?
— Кто ты такой?
— Отложим этот вопрос, — ответил незнакомец. — Ты все узнаешь в свое время. А пока мы с тобой просто поболтаем.
— Боюсь, мне быстро надоест болтовня.
— Ничего. Наша болтовня тебе не надоест.
— Немного самоуверенно, тебе не кажется?
Незнакомец усмехнулся.
— Как всегда, остер на язык. Итак, Ферзь, скажи мне, тебе нравится играть?
— Обожаю. Я чрезвычайно азартен, ни одного вечера без покера, шашек или чего-нибудь в том же духе. Что за дурацкие вопросы?
— Ты же знаешь, почему я спрашиваю. Неужели тебе никогда не хотелось выйти из Игры?
— Хотелось. Было время. Но через кризисные периоды проходят все. И я не исключение.
— Значит, теперь ты — оформившаяся личность, так?
— Возможно.
Белый некоторое время молча рассматривал меня.
— Почему ты отверг предложение Белого Короля?
— Мне оно показалось неубедительным и малообещающим.
— Разве тебе не хочется, чтобы этот мир процветал? Чтобы не стало войн, убийств ? Чтобы природу не насиловали? Чтобы в этом мире не деньги решали все? Если Прорыв удастся, из мира исчезнет Зло…
О господи, опять лозунги, опять громкие обещания и посулы. Я с раздражением ответил:
— Не понимаю, зачем вы постоянно читаете эти душеспасительные проповеди накануне Прорывов? Неужели вы хотите выбить меня из колеи своей нелепой демагогией? Вы постоянно твердите один и тот же бред, которым может страдать лишь неисправимый романтик, надеющийся на то, что мир станет лучше в результате вмешательства извне. Это самая большая ваша ошибка. Вы, Белые, убеждены, что достаточно совершить Прорыв, принести людям свет, и они тут же разучатся убивать и выкачивать из природы все без остатка. Будь вы хоть капельку прагматичнее, до вас бы дошло, что мир — такой, какой он есть, каким его сделали люди. Не забывай, что это они здесь живут, и они созидают жизнь, а не мы. Вы, реформаторы, не видите очевидных вещей…
Белый молчал.
— Значит, поэтому ты стал Черным? Потому что не веришь, что этот мир можно изменить? — спросил он немного погодя.
— Нет, я стал Черным не поэтому. Я стал Черным, потому что мне претит все реформаторское. Я консерватор по натуре. А еще мне нравится черный цвет. Он не такой маркий.
— Ты странный, Ферзь.
— Мне многие это говорили.
— Неужели ты не понимаешь, что мы хотим людям добра?
Я начал выходить из себя.
— Добро? Зло? Да ты о чем? Я что, по-вашему, желаю людям зла? Когда люди называли меня Кетцалькоатлем, я не требовал никаких жертв! Я хотел лишь восстановить то, что было утеряно в океане, пытался создать процветающий, гармоничный мир. Но стоило мне и моему преемнику покинуть индейцев — и что? Их зверские жертвоприношения вошли в историю как самые кровавые. Кортес, увидев залитые кровью ацтеков, решил, что этих варваров необходимо уничтожить. И кто возьмется его судить? Неужели ты думаешь, все дело во мне?
— Конечно, — уверенно и спокойно произнес мой враг. — Ты пытаешься свалить все на человеческую природу — позиция слабого, беспомощного творца, который не хочет поверить, что эту природу он создал сам! Ты боишься ответственности, и это касается всех вас, Черных. Мы, Белые, как раз более трезво смотрим на мир. Вы не хотите перемен, поскольку боитесь, что ваша власть придет в упадок. А в мире, который создадим мы, власти вообще не будет! И мы сможем — я уверен в этом, — сможем изменить людей!
— Ваш мир без власти — утопия. Такого не было, нет и не будет никогда! Вы обычные лицемеры. И ежу понятно, что власть попросту сосредоточится в ваших руках, вы станете манипулировать людьми, прикрываясь ширмой благопристойных идей. Вы и ваше отношение к Игре мне противны. Именно поэтому я стал Черным и именно поэтому я Черным и останусь!
Белый развел руками.
— Ну что ж, если это твое последнее слово…
— Нет, оно не последнее. Я еще много чего скажу, но в другой раз. — Во мне кипел гнев, но о работе я все же не забыл. — А теперь, ты меня извини, мне нужно идти, готовиться к Прорыву. Ведь вы планируете провести его завтра, не так ли?
Белый хмыкнул, но не ответил.
— Как я и предполагал, — улыбнулся я. — Так что, счастливо. Было приятно с тобой поболтать.
С этими словами я пробормотал заклинание и вывел себя из того мира, где только что находился. Последнее, что осталось в моей памяти об этой встрече — Белый Ферзь на фоне черного алтаря…
Я огляделся. Майк с Колей сидели у костра и чистили автоматы. Правильно делали, завтра будет еще тот денек. Общаться со своими спутниками мне пока не хотелось. Надо побыть одному, привести мысли в порядок и очистить их от гнили Белой демагогии.
Энергично растерев лицо, я поднялся и отправился к алтарю. Почувствовав под ладонями гладкую прохладную поверхность, я на миг погрузился в воспоминания. Места и лица беспорядочно замелькали у меня перед глазами. Я вспомнил практически все страны, где бывал, и всех, кого знал… А бывал я везде и знал многих…
Белый, сам того не желая, всколыхнул во мне чувство вины, которое я давно и старательно загонял на задворки своей души. Да, он отчасти прав. Я действительно нередко уходил от ответственности, особенно на заре своей жизни здесь. Земля тогда казалась мне подарком, с которым я могу играть, как захочу. Я примерял маски, не думая о последствиях, играл с чувствами людей, которых поначалу считал лишь ходячими декорациями для пьесы, где я — автор, режиссер и исполнитель главной роли.
К моему стыду, должен признать, что долго не понимал людей, их сущность и их поведение. Лишь с течением времени во мне пробудилась любовь к человеческому роду. Я присмотрелся к людям внимательнее и понял, что часто недооценивал их силу. Иногда они совершали настолько бескорыстные и самоотверженные поступки, что у меня слезы наворачивались на глаза. Конечно, люди разные. Есть герои и праведники, есть подонки и мерзавцы. Но все они в определенный момент стали мне дороги. Тогда я поклялся, что не стану вмешиваться в ход истории, предоставив человечеству самому выбирать, каким путем идти. И я отказался от своих игрищ.
Но приходившие ночью сны бередили душу. А тут еще и Белый Ферзь со своими обвинениями…
Я оглянулся на своих помощников, сидевших у костра. Что с ними будет завтра? О себе я не беспокоился. Даже если я погибну, у меня есть замена. А вот что станет с этими двумя, если они завтра погибнут?
Смерть — штука неприятная, люди ее боятся, и правильно делают. Я бы на их месте тоже боялся. Ведь если подумать, что получается? Человек рождается, живет, любит, ненавидит, строит планы на будущее, у него есть мечты, желания… А потом ему на голову самым банальным образом падает, пардон, кирпич. И он умирает.
И что? Все? Он перестает БЫТЬ? А как же все то, чем он жил? Куда же деваются все его желания, стремления, чувства, разум? Просто уходят в небытие?.. Хотел бы я знать ответы на эти вопросы. Но мне, к сожалению, это недоступно. Я не человек. А вот эти двое — люди. И не думаю, что они родились, чтобы умереть на этой проклятой поляне.
После смерти Черного Короля Игрок периодически присылал мне на помощь Фигуры. Как сейчас их помню: две Туры, один Слон и три Коня. Все они погибли. Так или иначе. Кто во время ликвидации Прорыва, кто — по нелепой случайности…
После этого Игрок перестал мне присылать помощников. Его тоже можно понять… Атл — Доска важная, но Белые не так часто уделяют ей внимание. Если играющая Фигура справляется со своей работой, зачем ей лишние помощники?
С точки зрения босса — все верно. Моего же мнения никто не спрашивал, но я проявил инициативу и стал готовить Пешек. Игрока, судя по всему, это вполне устраивало, меня, разумеется, тоже.
Но в последнее время я стал замечать, что все больше думаю о судьбе Пешек, которые выполняют свои функции и погибают… Коля прекрасно знал, что Черная Фигура имеет все шансы погибнуть молодой. Это первое, что я ему сказал, предложив стать моим учеником. Он сделал свой выбор.
А вот Майк… Имел ли я право распоряжаться жизнью этого человека? Вряд ли. Он не посвящен в наши дела и понятия не имеет, что над его головой нависла смертельная угроза.
Я медленно направился к костру.
— Майк, нужно поговорить.
Канадец, чистящий в этот момент ствол «АК», поднял голову. Мечущееся пламя костра так исказило его лицо, что он стал похож на демона, которого я когда-то знал. Он непонимающе поднял брови и посмотрел мне прямо в глаза. Отводить взгляд я не собирался.
— Советую тебе завтра покинуть нас, — сказал я хмуро. — С утра собери рюкзак, возьми все, что необходимо, и отправляйся назад, к лодке. Подожди нас два дня и, если мы не появимся, плыви обратно в Манаус.
Мое заявление Майка ошарашило. Колю, похоже, тоже. Я сложил руки на груди и приготовился врать, но потом передумал и решил сказать полуправду.
— Завтра здесь будет жарко. Мы собираемся провести эксперимент, и, боюсь, он очень опасен для Жизни. Как для нашей, так и для твоей. Ты — не ученый, поэтому я не имею права подвергать тебя опасности.
Майк задумчиво потер подбородок и ответил:
— Мистер Анатолий, я никоим образом не хочу вам перечить, тем более что вы меня наняли и заплатили немалые деньги. Но… Я ваш проводник, и мне не хотелось бы даже думать о том, чтобы бросить вас посреди амазонской селъвы. Здесь очень опасно и без ваших экспериментов. Поэтому я убедительно прошу вас отказаться от проведения опытов, особенно, если это действительно будет угрожать вашей жизни.