енных стражей, несших ночную смену, не было ни единой души. Бесшумно скользя вдоль длинных проходов, Лантея издалека услышала разговор на повышенных тонах, раздававшийся с центральной лестницы дворца, связывавший корпуса здания. Два голоса, мужской и женский, о чем-то яростно спорили, а эхо разносило каждое их слово по этажам и ближайшим залам. Кто мог в такое раннее время позволить себе шуметь во дворце?
Нахмурившись и тихо шагнув на верхнюю площадку, откуда открывался вид не только на саму лестницу, но и на весь холл, девушка сразу же заметила две фигуры, застывшие напротив друг друга. Ее старшая сестра Мериона, облаченная в свой излюбленный охотничий наряд с мантией, застегнутой тяжеловесной фибулой в виде змеи, и с топориком на поясе отчаянно спорила с Бартелином, одетым в привычную сыромятную броню и желтый плащ. Оба они были на взводе, разгоряченные злобой и напряженные, как натянутая тетива. Разговор явно был не из приятных и продолжался уже долго, судя по красным лицам.
– Ты не можешь знать это наверняка! – кричала Мериона.
– Мои глаза и уши повсюду, – жестко ответил Бартелин, и его покрытое татуировками лицо скривилось. – Не надо сомневаться в моих вестниках!
– Но это же полнейшая глупость… Как такое вообще могло произойти?..
– Важно другое. Это игра за моей спиной, я терпеть не могу подобное! – сказал муж матриарха. Он, держа руку на своем кожаном поясе, так крепко сжал пальцы, что щелкнули суставы.
– Но ведь конкретного ответа не было. Все еще в силе!.. – с надеждой произнесла женщина, нервно потерев свою левую мочку.
– О дальнейшем ожидании не может быть и речи. Мое доверие исчерпано, – бросил Бартелин. – Я пошлю Харши, и это будет лучшим выходом из ситуации…
Неожиданно Мериона скользнула взглядом по верхним этажам холла, будто почувствовав, как кто-то молча наблюдал за спорящей парой, и остановилась на Лантее, облокотившейся на парапет балюстрады и с интересом прислушивавшейся к оживленной беседе.
– Сестра! – окликнула ее Мериона, прищурив свои большие подведенные глаза, от чего стала еще больше похожа на песчаную эфу, приготовившуюся к прыжку.
– Я помешала вашему разговору. Простите, – лукаво хмыкнула Лантея и медленно начала спускаться по ступеням. – И что же или кто послужил причиной для такого спора?
– Не твоего ума дело! – Мериона скрестила руки на груди.
– Это была пустая болтовня, – резко сказал, как отрезал, Бартелин. – А теперь моей старшей дочери пора поспешить на рыночную площадь к началу церемонии, не так ли?..
– Но я…
– Иди вперед, Мериона, – грубо прикрикнул муж матриарха и одарил собеседницу красноречивым взглядом. – А я сам провожу Лантеялианну и побеседую с ней. Как отец с дочерью.
Старшая сестра откровенно замялась, но через мгновение все же кивнула Бартелину и поспешила к выходу из дворцовых залов, вняв его намеку. А вот Лантея, сосредоточенная и хладнокровная как никогда, спустилась на лестничную площадку и приблизилась к отцу. Его высокая татуированная фигура в слабом сиянии светлячков выглядела пугающе и достаточно грозно, а ощущение непередаваемой опасности, что расходились от воина кругами, чувствовала даже Лантея, внутренне боясь этой силы. Тем более что она была одной из тех немногих, кто прекрасно знал жестокий нрав Бартелина и видел, с какой непоколебимостью он пытал пленных и преступников, а после вел их на казнь. Это был беспощадный хетай-ра, лишенный какого-либо сострадания и мыслящий лишь об одном – предупредить и устранить любую угрозу, которая могла навредить матриарху, его путеводной звезде.
– Ты готова пройти первое испытание? – спросил воин, пристроившись по правую сторону от Лантеи, не предложив ей руку и даже не касаясь ее краем своей одежды.
Они оба двинулись прочь из дворца, пересекли холл с центральной лестницей, прошли насквозь пустовавший тронный зал и покинули здание. И лишь тогда Лантея решила ответить на вопрос.
– Да. Я готова.
– Твоя уверенность в собственных силах по-прежнему непоколебима, – усмехнулся отец. – Она поможет тебе выжить в пустынях. Но приведет к проблемам в Бархане.
– О чем ты говоришь, Бартелин? – спросила девушка, окинув взглядом мрачную фигуру мужчины, размеренно шагавшего рядом с ней.
– На городских слушаниях то, что ты успела сказать собранию, звучало, как немыслимая глупость. Я даже поверить не мог, что ты способна увериться в правильности такого вопиющего поступка, как открытие Бархана для чужака.
– Мне без разницы, что ты считаешь по этому поводу, – холодно ответила Лантея.
– Матриарх проявила свою несравненную мудрость. Ее решение было обоснованным и единственно верным, – тем не менее продолжил говорить воин.
– А для тебя любое решение матери будет мудрым и верным? – с нескрываемым раздражением поинтересовалась девушка. – Даже если она прикажет, например, избавиться от меня?
– Если матриарх прикажет, я исполню ее волю. Потому что необдуманных решений от Гиселлы не было и не будет никогда.
Бартелин бросил на дочь взгляд, полный непоколебимости. Они вдвоем в одиночестве шагали по пустынному главному коридору Бархана, разгоняя тишину отзвуками своей беседы.
– Предстоящие испытания должны очистить твою голову от безумия, чтобы ты наконец осознала, что Бархану не нужны никакие перемены, – жестко припечатал отец.
– Перемены – путь к прогрессу!
– Порядки и традиции нашего общества – это проверенная временем сила, это фундамент Барханов. А ты, Лантеялианна, намерена этот фундамент разрушить, лишить пустынный народ твердой почвы под ногами. И что предложить нам взамен, а? Пугающую темноту безвестности?
– Наш народ гниет под песками две с половиной тысячи лет, и ты до сих пор уверен, что любая попытка улучшить уровень жизни хетай-ра приведет к краху? – фыркнула Лантея, а ее тонкие брови изогнулись.
– Ты не слышишь то, что я тебе говорю, – с досадой произнес Бартелин, покачав головой. – Барханы должны оставаться под песком. За столько веков наш народ стал лишь сильнее, привык к жизни под пустынями и подчинил себе природу вокруг, изменил под себя.
– А на поверхности и не придется ничего менять.
– Ты еще слишком молода и неопытна, Лантеялианна. Ты не понимаешь последствий, которые повлечет за собой твое решение, – спокойно ответил отец. – Вот только расплачиваться за твою глупость придется другим – тем, кто наслушается твоих бредовых идей и покинет свой дом.
– Это будет их личный выбор. Я никого принуждать не собираюсь.
– А никто все равно не позволит тебе осуществить задуманное. Ради общего же блага.
Последняя фраза Бартелина была сказана угрожающе мягко и оттого прозвучала как предостережение. Лантея не стала еще больше злить своего отца и лишь ускорила шаг. Через некоторое время главный коридор стал идти чуть в гору под едва заметным наклоном, и вдалеке уже показалась массивная арка, ведущая на рыночную площадь.
Едва девушка и Бартелин шагнули под купольный свод пещеры, как в этот самый момент по всему подземному полису пронесся звук ударов в тамтамы. Эхо мгновенно подхватило шум и унесло его под стеклянный потолок, равномерно распространяя вибрации по всей зале.
Круглая площадь была непривычно пуста и молчалива: жители Бархана еще только начинали просыпаться, а ресторанные дома и лавки стояли с закрытыми ставнями. Лишь в самом центре, ближе к резервуару с зыбучими песками, теснилась небольшая группа хетай-ра: разряженные участницы городских слушаний и служители мольбищ в неброских мешковатых рубахах чинно беседовали друг с другом и лениво обмахивались веерами. На небольшом отдалении, гордо задрав подбородок, застыла матриарх в торжественном одеянии из зеленого шелка и с легкой кружевной вуалью, закрывавшей лицо, а по правую руку от нее со скучающим видом стояла Мериона, успевшая гораздо раньше сестры и отца прийти на площадь. Несколько отрядов стражи, рассредоточившись по всей свободной территории, медленно прохаживались вдоль запертых зданий, наблюдая за порядком.
Не успела Лантея даже приблизиться к своей матери, как со стороны входа послышался приближавшийся звук бега. Частые шаги отражались эхом от стен пустынного коридора, и вскоре в арочном проеме появились запыхавшиеся фигуры Ашарха и Манса, которые, судя по их растрепанному виду, собирались в спешке и бежали от самого дворца. Профессор едва мог дышать от такого темпа, и его кашель сразу же дал знать о себе.
Мужчины первым же делом подошли к матриарху и жестом выразили уважение правительнице, получив от нее бесстрастный кивок, и лишь после этого они приблизились к задумчивой Лантее, вставшей по левую руку от матери на небольшом отдалении. Брат обменялся с ней парой фраз полушепотом, и только потом преподаватель подал голос:
– Что сейчас происходит? Мне Манс ничего толком не смог объяснить.
– Это проводы на испытание, – ответила сосредоточенная и серьезная девушка. – Сейчас начнется небольшая церемония.
– Нервничаешь?
Профессор окинул собеседницу обеспокоенным взглядом. Губы ее были сжаты, а в глазах читалась решимость вперемешку с тревогой. Хетай-ра поправила плащ и повернула голову в сторону спутника, легко ему улыбнувшись.
– Скорее, волнуюсь, что с тобой что-то случится в мое отсутствие.
– Я буду осторожен и внимателен, – заверил Лантею преподаватель.
Свита высокопоставленных женщин Бархана оживилась. Их шепот понемногу стих, матроны замолчали, и все, как одна, выжидательно повернулись к матриарху. Правительница медленно вышла на несколько шагов вперед, чтобы ее лучше было видно, откинула вуаль с лица и сложила руки в замок на животе. Она подождала, когда воцарится абсолютная тишина, а Бартелин и Мериона займут положение прямо за ее спиной, и лишь после этого торжественно заговорила:
– В этот благословенный день я рада проводить свою младшую дочь Лантеялианну на ее первое испытание зрелости – испытание светом, – поставленным звучным голосом проговорила властительница Бархана.
Послышались сдержанные аплодисменты присутствовавших. Из окружающих домов понемногу начали появляться проснувшиеся жители города. Некоторые открывали свои лавки, другие же, привлеченные происходившим, подходили ближе к матриарху и прислушивались.