Так караван, хоть и мало отдыхавший, все же проделал обычную норму пути, поскольку всех по дороге весьма подогревали разговоры и всяческие сплетни. Через десяток долгих часов однообразной ходьбы, когда ноги уже гудели и подгибались от усталости, хетай-ра встали лагерем в небольшой пещере с глубоким пресным озером, найденным чуть в стороне от основного пути. Скрытое от лишних глаз место поразило всех своим природным великолепием: помимо тонких колоннообразных сталагнатов, поблескивавших от стекавших по ним каплям влаги, в зале все стены и потолок оказались пронизаны темно-бурыми полосами минералов, создававшими в толще песчаника особенный узор. В самом озере, к счастью, обнаружили довольно частых обитателей подземных водоемов – пресноводных слепых рыб, которых за несколько часов удалось изловить в достаточном количестве для сытного ужина. Весь лагерь вскоре погрузился в сладкую дрему, и впервые за долгое время их сну ничего не угрожало.
После пробуждения караван вновь продолжил свой нелегкий путь. Привычно выстроившись в длинную вереницу, они направились дальше, все еще не теряя надежды добраться до Первого Бархана. Но за все время унылого марша по одинаковым коридорам удача ни разу не улыбнулась хетай-ра: разведчикам встретилось лишь одно озеро с соленой водой, воды которого оказались совершенно не пригодными для питья, так еще и практически все светляки к вечеру погибли. Обычно в полисах насекомые кормились грибами и мхом, в изобилие росших на стенах пещер и тоннелей всех подземных городов, но теперь хетай-ра съедали всю найденную растительность, совершенно не задумываясь о необходимости кормить еще и запертых в стеклянных фонарях жуков. И светлячки, лишенные корма, без возможности выбраться из своих клеток и полетать на воле, один за другим погибли, оставив практически весь лагерь в темноте.
Очередной привал выжившим пришлось делать в абсолютном мраке, на ощупь обустраивая стоянку. Все они были голодны из-за скудного питания последней недели, жажда медленно и неумолимом застилала им глаза: хетай-ра рассчитывали, что в пути будет больше пресных источников, и теперь они были вынуждены растягивать последние глотки мутноватой воды, которую набрали еще на стоянке у озера. После сна большинство народа казалось уже не таким бодрым: сил становилось все меньше, а дорога не кончалась, утопая в густой смолистой черноте. Стены тоннелей оставались голыми и безжизненными, будто в насмешку над исхудавшими горожанами, готовыми многое отдать за горсть мха. И даже во время очередного перехода разведке ничего не удалось найти: впереди не было ни растений, ни зверей, ни воды. И надежда медленно, но верно стала покидать всех.
Следующие переходы ничем не отличались от предыдущих. Хетай-ра уже практически перестали верить в то, что из Диких тоннелей на самом деле существовал выход. Они шли достаточно долго, каждый день продолжая сбивать себе ноги в кровь в темноте, но за очередным поворотом все никак не показывался долгожданный Первый Бархан, а лишь тянулись дальше и дальше темные провалы ходов. Перед сном бедные дети уже не могли так просто уснуть: у них болели животы от голода, они плакали на весь лагерь, выпрашивая у матерей хотя бы крошку еды, но те не могли ничего им дать. Многие взрослые и сами плохо себя чувствовали, жалуясь на недомогание и чудовищную слабость. Во всем были виноваты обезвоживание и недоедание, которые в конечном итоге повлекли за собой первых жертв: после одного из пробуждений в лагере обнаружили два тела – жители умерли во сне от истощения.
Над караваном царило настоящее отчаяние, сил становилось все меньше, и никто не знал, сколько это еще будет продолжаться. Единственный раз выжившим удалось найти по пути одну небольшую пещеру, где стены оказались покрыты холодными каплями влаги, и на них росло совсем небольшое количество съедобной флоры. Шедшие впереди хетай-ра, едва услышав о находке, в первые же мгновения, отталкивая друг друга, бросились на стены, руками и ногтями сдирая мох и съедая его сырым. Другие же припали языками к влажным стенам, слизывая редкие капли, пытаясь хоть как-нибудь утолить терзавшую их жажду. Массовая борьба повлекла за собой новые трупы: одному мужчине пробили голову, другому хетай-ра сломали ребра в давке, и кости вонзились ему в легкие – он умер, задыхаясь и кашляя кровью, пока другие топтали его тело. И даже несмотря на то, что большая часть народа не приняла участие в этой жестокой бойне, подавленность воцарилась над всем караваном.
После следующей ночи навсегда лежать на холодных камнях Диких тоннелей остались уже восемь хетай-ра. В основном, это были старики, которые упорно шли с самого начала, но не смогли долго продержаться на такой жесткой диете, однако были среди умерших и дети. Выжившие бредили, распрощавшись с мечтой вновь увидеть город, они сильно замедлились, каждый передвигался держась в темноте за стену, чтобы не упасть или не потеряться. Многие жители оставались сидеть или лежать на полу тоннелей и больше не поднимались, а караван так и шел дальше, не обращая внимания на свои потери.
Когда полуживой единственный разведчик вернулся назад к каравану с криками ликования, что впереди Первый Бархан, то ему даже не сразу поверили, посчитав это за бред, рожденный фантазией отчаявшегося безумца. Но он продолжал настаивать на своем, распространив новость по всему каравану. Хетай-ра долго пытались понять, не снилось ли им это, но многие неожиданно сумели найти в себе последние крохи энергии, чтобы подняться, напрячься и сделать этот рывок. Несколько часов выжившие, шагавшие дальше только благодаря свету надежды, неуверенно замерцавшему впереди, преодолевали последние километры, отделявшие их от спасения.
И когда перед ними наконец предстал величественный Первый Бархан, когда город раскрыл свои объятья для пострадавших собратьев, неверяще выходивших из бесконечных тоннелей к толпе, встречавшей их криками радости и слезами сопереживания, только тогда хетай-ра поверили, что все действительно закончилось.
Они дошли, не сдались, преодолели весь этот невероятно сложный путь.
И каждый из них надеялся в тот миг, что трудности остались позади.
Глава одиннадцатая.
Совет Пяти Барханов
Пять матриархов вместе сбираются,
Судьбы Барханов ими решаются.
Семнадцать ночей будет длиться Совет,
Повторится вновь через семнадцать лет.
Отрывок из детской песни. Книга Бытности
Все жители Первого Бархана, казалось, собрались возле врат, ведущих в Дикие тоннели. Оттуда выводили и выносили обессиленных выживших, которые могли лишь подслеповато щуриться от слишком яркого для них света фонарей и кривить бескровные губы в слабых улыбках. Горожане несли для своих соотечественников одеяла, воду и лепешки, укладывали истощенных хетай-ра на носилки, а многие предлагали свои дома для размещения. В этот день все лечебницы Первого Бархана оказались заполнены – врачеватели сбивались с ног, помогая выжившим, которых укладывали так тесно рядом друг с другом в просторных палатах, что через них едва можно было перешагнуть. Тех, кто чувствовал себя хоть немного лучше, отправляли в гостевые дома, по приказу матриарха Первого Бархана Иамес распахнувших двери для всех, кто нуждался в помощи после трагедии в Третьем Бархане и непростого перехода через Дикие тоннели. Были и те, кого в полисе приютили родственники или друзья, а важных персон любезно пригласили во дворец, где под их размещение отвели часть одного крыла. Из Первого Бархана обратно в подземные ходы отправили крупный отряд солдат, снаряженных продовольствием, носилками и всем необходимым для оказания первой помощи, чтобы они отыскали тех утративших надежду на спасение хетай-ра, которые совсем немного не дошли до выхода.
Мериона первое время после выхода из тоннелей на свет еще пыталась раздавать указания, чтобы все держать под своим контролем, но достаточно быстро остатки ее энергии иссякли: матриарх выглядела ничуть не лучше своих подданных. Исхудавшая и с глубоко запавшими глазами, она походила на призрака, с трудом передвигаясь на собственных ногах. Лантея, сама едва державшаяся в вертикальном положении, неотступно следовала за старшей сестрой между рядами расположившихся прямо на полу выживших, уговаривая ее закончить командовать и отправиться ко дворцу, пока они еще были в силах это сделать самостоятельно.
Лучше всех выглядел Ашарх: как ни странно, он чувствовал себя достаточно бодро, более того, ему хватало сил, чтобы поддерживать Манса, который опирался на него и в своей болезненной бледности мог сравниться только с мраморной скульптурой.
– Мы оба не ели и не пили, как так получиется, что мне плохо, а ты выглядишь замечательно? – ворчал юноша, которому никак не давала покоя подобная несправедливость.
– Не «получиется», а «получается», Манс. Почему ты никак не можешь запомнить глаголы, мы ведь почти три перехода их с тобой обсуждали? – устало вздохнул профессор, выискивая глазами в толпе Лантею. – Да где она там пропала?
– Ты нетерпеливый, – легко укорил собеседника юноша. – Нам ведь уже больше спешить некуда.
– Может ты и прав, – буркнул Аш, пожав плечами. – А! Вон она идет. Наконец!
Из толпы показалась осунувшаяся Лантея, следом за ней ступала матриарх, в которой уже трудно было опознать самоуверенную ухоженную правительницу: ее грязные вещи ничем не отличались от покрытой пылью одежды простых хетай-ра, а немытые отросшие волосы неопрятно спадали на лицо красноватыми щупальцами. Да и саму Мериону ее собственный внешний вид явно смущал, она все пыталась отряхнуться или отереть лицо, но только размазывала пятна еще больше.
– Нужно подняться во дворец, – сказала Лантея и махнула рукой, призывая мужчин идти за ней. – Нас обещали разместить там. Да и мы с сестрой хотим быстрее переговорить с матриархом Иамес.
– Далеко этот дворец? – поинтересовался Аш, поддерживая Манса и присоединяясь к женщинам.
– Не хочу тебя расстраивать, но…
– Но?..
– Но подъем туда приличный, – невесело закончила свою мысль Лантея, указывая на ступени грандиозной лестницы, к которой они как раз подошли.