яд. Гнев давно улегся, но и никакой прежней легкости в общении не было: большую часть времени Оцарио игнорировали, предоставив его самому себе, а в краткие моменты добродушия с находившимся в немилости товарищем говорили намеренно безразлично, как с провинившимся ребенком. Долго такое продолжаться не могло, и было совершенно ясно, что рано или поздно все бы вернулось в привычное русло, но пока что Оцарио нельзя было позавидовать – он спал с лица, был вечно угрюм и задумчив. И с нетерпением ожидал прибытия в Ивриувайн в надежде, что там он окажется полезен группе.
– Говоришь, альвов проклял их собственный бог? – замешкалась Лантея, бросая на своего спутника изумленный взгляд. – Что это за бог такой? И почему он так поступил?
– Признаться, я мало что читал по этой теме, – смутился профессор, чувствуя некоторую неловкость из-за того, что он чего-то не знал. – Я слышал лишь, что их бог, Омеотан, даровал альвам магию повелевать растениями, именно поэтому им удалось превратить засушливые пустыни и степи в Могучий Лес. Что за конфликт произошел во время войны, я понятия не имею. Но после него магия полностью покинула народ Ивриувайна, а часть альвов стала выглядеть иначе. Ходят слухи, что они превратились в ожившие деревья. Насколько это правдиво, не берусь утверждать. Сам я даже простых альвов никогда в жизни не видел.
– Это звучит жутко. Надеюсь, ничем кроме легенд это не окажется.
– Ну, ты знаешь, исполинские деревья Могучего Леса тоже считают легендой в Залмар-Афи, – как-то неуверенно проговорил Ашарх, не сводя взгляд с горизонта. – Но, судя по всему, это правда…
– Почему ты так реш… – Лантея замолчала на полуслове, посмотрев в том же направлении.
Ее взгляду открылась укромная морская бухта, голубая вода которой искрилась отблесками яркого света. С небольшой возвышенности, где остановился весь отряд путешественников, хорошо просматривался другой край бухты. На нем, даже с расстояния в несколько десятков километров, можно было увидеть огромные раскидистые деревья хацу, которые высоко поднимались над массивными оборонительными стенами, бежевой лентой тянувшимися далеко на север. У подножия Леса плескалась широкая река, окаймленная густыми мангровыми зарослями и впадавшая в соленое море. Казалось, словно в этом месте в неравной битве сталкивались редеющие каменные пустыни и дремучие джунгли, и лишь лазурная полоска воды была последним рубежом перед буйством сочной зеленой растительности.
Тысячелетний Лес ждал своих гостей.
Бухта Зукк казалась сокровенным уголком небесной милости, созданным не иначе как для отдыха богов на земле. Окруженная вереницей скалистых рифов, облепленных коралловыми полипами, она была защищена от ветра и волн. В воде то и дело мелькали зеленые морские черепахи, которые призывно вытягивали свои длинные шеи, с любопытством глядя на столь редких в этих местах путников, а в воздухе с оглушительными криками метались белогрудые чайки. На берегу, опираясь на высокие жесткие корни, стояли раскидистые мангры, которых становилось только больше по мере приближения к устью реки Мистис.
Решив сделать привал в таком живописном месте, группа рассеялась по побережью, наслаждаясь свежим морским воздухом. Пока остальные члены посольства приводили себя в порядок, готовясь предстать перед лесным народом, Лантея наполнила свой небольшой поясной мешочек песком. В тех землях, куда они скоро должны были ступить, магия пустынников была бесполезна без песка, а девушка, памятую об осторожности, хотела иметь дополнительную возможность постоять за себя, если бы вдруг что-то пошло не по плану. Конечно, она надеялась на лучшее, но опыт подсказывал, что худшее случалось гораздо чаще, и к нему нужно было готовиться заранее.
Когда отряд вновь оседлал сольпуг и двинулся в сторону Леса, то их облик уже куда больше походил для членов богатого и представительного посольства: гвардейцы почистили свои кожаные доспехи и оружие, отполировали стеклянные пластины нагрудников; Оцарио побрил лицо и приоделся, затянув поверх ярко-желтых шаровар широкий шелковый кушак и залихватски закрутив тюрбан на голове; Манс и Ашарх достали со дна сумок длинные темно-синие рубахи с вышивкой на рукавах и воротнике, а Лантея и вовсе заплела волосы в сложную прическу из кос и нарядилась в роскошный узорчатый халат изумрудного цвета, поверх которого гордо надела свой тяжелый коллар.
Чинно и медленно посольство въехало в мангровые заросли, прокладывая себе путь между спутанными ветвями и выступавшими из зыбкой почвы дыхательными корнями деревьев. Воздух был наполнен прохладой и пением экзотических птиц, которые яркими всполохами метались в кронах и то и дело проносились над головами путников. Едва за стволами деревьев показалась водная гладь реки, как вокруг отряда стали виться толпы гнуса и мелкой мошки, лезшей в лицо и глаза.
Прямо за широкой полосой реки Мистис возвышались бежево-желтые известняковые стены Ивриувайна, но течение было достаточно быстрым, чтобы на другую сторону можно было перебраться вплавь, а для возведения моста вокруг практически не было песка.
– Двинемся вдоль реки? – внесла свое предложение Эрмина.
– Да, постараемся найти переправу или брод, – кивнула ей Лантея и, уже обернувшись к Мансу, попросила: – Отправь письмо в Первый Бархан. Нужно известить Совет, что мы добрались.
Через пять минут почтовый орел взвился в воздух, неся на лапе свиток с доброй вестью о том, что посольству удалось завершить свой долгий путь, и последняя птица вскорости принесет письмо с результатами переговоров, если они состоятся. Одинокий нахохлившийся орел угрюмо забился в угол своей клетки позади Манса и не подозревая, какая важная роль ему досталась: стать предвестником триумфа пустынников или же символом крушения всех их надежд.
Отряд двинулся вдоль берега вверх по течению, постепенно все больше и больше удаляясь от устья реки Мистис. Солнце уже начинало клониться к закату, но окружающая местность не менялась: по-прежнему тесно й чередой тянулись вдоль воды ветвистые деревья, а на другой стороне реки виднелась лишь монолитная оборонительная стена, которая нигде не прерывалась, словно в ней не существовало даже намека на ворота или любые другие проходы. Прямо у подножия неприступной преграды активно разрослись толстые шипастые корни некоего вьющегося растения, поднимавшегося высоко вверх и закрывавшего собой весь низ стены.
Лишь через час профессор разглядел подобие высоких каменных врат на одном из участков, где колючая преграда уходила глубоко под землю. При ближайшем рассмотрении это оказались узкие резные створки, богато украшенные вставками из зеленого нефрита, который образовывал изящные переплетения, похожие на растения и ветви деревьев. По обе стороны от ворот в тверди крепостных стен тянулись узкие бойницы, а на зубьях надвратной башни мелькали чьи-то фигуры. На вершине круглых бастионов, расположенных недалеко от створок, Ашарх явно увидел высокие зеленоватые силуэты, в руках которых были трубки, больше всего напоминавшие духовое оружие.
Прямо перед массивными вратами через реку раскинулся изящный каменный мост, пологой дугой соединявший оба берега. Украшенный боковыми арками, он легко вздымался над водной гладью, отражаясь в ней кантом дымчато-белого цвета. Последний участок моста оказался подъемным: монолитная каменная плита, снабженная двумя железными кольцами на углах, была соединена цепями с надвратными башнями и, видимо, поднималась на время осады, полностью закрывая собой ворота. Сейчас эта секция была опущена, и посередине моста посольство уже поджидал пеший вооруженный отряд альвов, не двигавшийся с места.
– Похоже, нас давно заметили и даже успели подготовиться, – прошептал в сторону сестры Манс, пока делегация добиралась до переправы.
– Надеюсь, они не восприняли нас как угрозу, – вымолвила бледная Лантея.
– Я попробую поговорить с ними, – не без волнения произнес профессор, стягивая с головы капюшон и первым двинувшись к середине моста на своей сольпуге. За ним неуверенно и очень медленно поехали остальные члены отряда, напряженно вглядываясь в непроницаемые лица альвов, застывших у них на пути.
Аш заговорил медленно и четко, осторожно подбирая слова и искренне надеясь, что его знаний ифритского языка хватит, дабы не нанести смертельную обиду альвам и не оскорбить их неправильно употребленным словом:
– Стражи Леса, мне не ведом ваш язык, потому я говорю на ифритском, в надежде, что вы сумеете меня понять. Я не враг вам и не служу империи Ис, как и мои спутники. Мы – скромное посольство, направленное пустынным народом хетай-ра для переговоров с Могучим Лесом. Прошу, примите и выслушайте нас. Мы не враги вам!
Около двух десятков воинов, выстроившихся всего в паре метров перед посольством хетай-ра, не спускали глаз с путников и особенно пристально вглядывались в лицо Ашарха, который и сам не прочь был подробнее разглядеть жителей Леса, ведь профессор, как и его товарищи, первый раз в жизни видел альвов. А это оказались очень высокие создания, на несколько локтей выше любого человека или хетай-ра, и чтобы заглянуть им в лицо, непременно пришлось бы задрать голову. Все они отличались жилистостью, вытянутым телом и непропорционально длинными конечностями, а матовая кожа имела темно-зеленый оттенок с неявными коричневыми полосами. Телосложением они больше напоминали гибкие молодые деревья, чем человекоподобных существ, и даже нефритовые нагрудники не скрывали сильно выпиравшие бедренные кости и ребра, явно отличавшиеся по строению от людских. Длинные и тонкие пальцы на руках и ногах напоминали ветви, а обувью почему-то альвы побрезговали, все как один стоя с голыми ступнями. Очень высокая шея и голова, внешне походившая на яйцо, казались непривычными как для профессора, так и для его спутников. Каштановые волосы у каждого из воинов были заплетены в сложные прически из мелких косичек, в которых мелькали бусины, колечки и заколки, а предплечья альвов были покрыты симметричными полосками рубцов, видимо, имевших какое-то особое ритуальное значение. Маленькие губы на овальном лице, две узкие прорези ноздрей при полном отсутствии носа и большие миндалевидные глаза с широкой коричневой радужкой – все это выглядело как минимум очень экзотично.