нескольких неожиданных успехов Деметрия в самом начале, положение резко изменилось: сын Лисимаха Агафокл сумел оттеснить бывшего царя Македонии на восток, вследствие чего тот оказался отрезанным от своих греческих ресурсов.
Все попытки Деметрия закрепиться в Малой Азии провалились, так что в конце концов он стал обдумывать план прорыва в Армению или в Мидию. Его войско из-за голода и непогоды непрерывно таяло; с остатками воинов, еще сохранивших ему верность, Деметрий устремился в Киликию, в Таре, принадлежавший державе его прежнего зятя Селевка. Этому последнему Деметрий направил теперь письмо с просьбой оказать ему поддержку в трудном положении. Селевк охотно исполнил бы его желание, по Патрокл, одни из его первых советников, настойчиво предупреждал царя не делать этого: было бы очень неразумно, говорил он, предоставить Деметрию в Киликии полную свободу действий.
Когда Селевк появился с войсками в Киликии, Деметрий отважился на последний отчаянный бой, но преимущество, которого он смог здесь добиться, вскоре снова было утрачено. Скорее вынужденно, чем но доброй воле, предпринял он поход в область Кирра, но здесь с ним вскоре было покопчено, поскольку Селевку удалось переманить на свою сторону остатки его солдат.
Лишь с несколькими спутниками Деметрий бежал в горы Амана и укрылся в лесу. Отсюда он рассчитывал под покровом ночи достичь побережья, чтобы затем на корабле добраться до Кавна в Карии. Однако Деметрий не смог преодолеть горных перевалов, поскольку те охранялись неприятелем. Он должен был поэтому снова вернуться к своему исходному пункту. Оставалось лишь одно — сдаться на милость Селевка, который был этим чрезвычайно обрадовал и приготовил Деметрию весьма почетный прием. Но Селевк не был хозяином своих решений, он позволил себя переубедить и заключил Деметрия под стражу. Последний был отвезен в сирийский Херсонес (Апамея), где его содержали как почетного пленника. В его распоряжении находилось немало слуг, позаботились даже о развлечениях. Все же Деметрий чувствовал себя несчастным, ибо он был лишен свободы, и ее невозможно было возместить тем, что ого друзьям позволено было составить ому компанию.
Согласно преданию, Селевк, который по был его личным врагом, старался облегчить дружескими посланиями участь пленника, но Деметрий давно похоронил все свои надежды. Он передал своему сыну Антигону Гонату и своим офицерам в Греции послание, чтобы они считали его покойником и не верили ни письмам, ни печати, которые могут быть предъявлены от его имени. Аптпгоп великодушно предлагал себя Селевку в качестве заложника ради освобождения отца, и передают, что будто бы и другие властители присоединились к его просьбе, за исключением Лисимаха, не делавшего и теперь тайны из своей ненависти к Деметрию. Лисимах — если только это верно — будто бы даже предлагал Селевку деньги за то, чтобы он избавил человечество от Деметрия.
Рассказывают, что Деметрии поначалу с достоинством переносил свой плен, занимаясь охотой и физическими упражнениями, но затем ему это наскучило — он все-таки ужо перешагнул порог своего пятидесятилетия, — и он стал предаваться пьянству и игре в кости, ища в этом забвения. Плутарх, передающий эти подробности, присовокупляет к ним суждения о ничтожности устремлений царей, воодушевляющихся лишь для войн и опасностей и оттого забывающих об истинном смысле жизни. Они заботятся лишь о наслаждениях и удовольствиях вместо того, чтобы радеть об истинных ценностях жизни, которые заключаются в добродетели и в стремлении к прекрасному. Так читаем мы у Плутарха [Деметрий, 52, 3]. И понятно, что Деметрий является для Плутарха убедительным примером, позволяющим ему демонстрировать бренность любой земной славы и любого тщеславного устремления.
После трехлетнего заточения в Апамее (с 286 до 283 г.) Деметрий умер. Бездеятельность и невоздержанность ускорили его конец. Царю было тогда лишь 53 или 54 года. Историку трудно пройти мимо того, что Деметрий мог бы оказать большую услугу потомству, если бы употребил время своего пленения на составление сочинения о своей жизни. Но к этому у него, по-видимому, не было ни желания, ни склонности. Впрочем, соответствующие главы Плутарха свидетельствуют о том, что в основе их лежит рассказ очевидца. Был ли это Гиероним из Кардии — сказать трудно.
Необычными, как и жизнь царя, были также церемонии после его смерти. Антигон Гонат встретил корабль, который вез на родину бренные останки его отца, торжественным морским парадом. Прах находился в золотой урне, помещенной на самый большой военный корабль. Где бы ни приставал флот, появлялись люди, возлагавшие на урну венки, а общины посылали своих представителей сопровождать траурную процессию. Когда флот подходил к коринфскому берегу, все увидели урну, украшенную царским пурпуром и диадемой; она возвышалась на передней палубе адмиральского корабля в окружении почетного эскорта вооруженных молодых людей. Виртуозный флейтист Ксенофант сопровождал удары весел игрой на своем инструменте. Антигон вызвал к себе всеобщее сочувствие, когда он, сгорбленный от горя и в слезах, появился на людях. Останки Деметрия были в конце концов захоронены в царском городе Деметриаде; с тех пор их никто больше не мог обнаружить.
Плутарх заключает жизнеописание Деметрия обзором его потомства. Его супруга Фила подарила ему сына Антигона по прозвищу Гонат и дочь Стратонику; два других сына носили имя отца — Деметрий, один — по прозвищу Тощий — родился от иллириянки, а другой — по прозвищу Красивый — от Птолемаиды. От Деидамии у него был сын по имени Александр, а от Эвридики — сын Корраг.
Род Деметрия правил в Македонии свыше 100 лет, с 276 до 168 г.; последним в его роду был Персей, разбитый при Пидне и умерший в римском плену. Из детей Деметрия двое сыграли важную роль в эллинистической политике: это дочь Стратоника, выданная замуж за Селевка I, уступившего ее затем своему сыну Антиоху I, и Деметрий Красивый. Последний отправился по просьбе Апамы, вдовы Магаса, в Кирену, чтобы жениться на дочери-наследнице Бсреппке. Осуществилось ли это на самом деле, мы не знаем, так как источники об этом умалчивают. Достоверно лишь то, что в Кирене Деметрий Красивый — видимо, в 258 г. — был убит. Инициатором убийства, по всей вероятности, была Береника, не пожелавшая смириться со связью Деметрия с ее матерью Апамой. Кстати, этот Деметрий был отцом Антигона Досона, который с 230/229 (?) и по 222/221 г. правил в Македонии, сначала как регент, а затем как царь.
Нелегко воздать должное такой личности, как Деметрий Полиоркет. Он был, без сомнения, высокообразованным, духовно богато одаренным человеком, однако при всей энергии ему недоставало весьма важного качества — постоянства. Это можно продемонстрировать на многих примерах, по здесь нет нужды повторять частности. На всех людей Деметрий производил чарующее впечатление, причем не в последней степени на своих друзей, постоянно приводивших доказательства своей преданности и самопожертвования. Царь мог и в беде рассчитывать на них, а он, в свою очередь, никогда не оставался у них в долгу.
Иначе вел себя Деметрий по отношению к женщинам. Супружеская верность была для него понятием незнакомым, наоборот, он совершенно откровенно придерживался полигамии, и никто этому не удивлялся. Браки заключались им по политическим расчетам — о личной склонности Деметрия к Филе, Деидамии, Ланассе или Птолемаиде источники ничего не сообщают. Если такая женщина, как Фила, бывшая много старше своего мужа, служила ему до самого своего конца, то это свидетельствовало о силе ее характера, а вовсе не о любви Деметрия, который жестоко пренебрег ею. Многочисленные гетеры, флейтистки и актрисы, окружавшие царя, значили для него очень немного, за исключением Ламии, сумевшей, очевидно, благодаря своему уму и, в меньшей степени, внешним данным привязать его к себе. Для современников Деметрия жизнь при его дворе была настоящей сенсацией, по никого не смущало, что он позволял себе то, что обычаи и условности запрещали простому смертному. У других диадохов также были возлюбленные, но они не афишировали эти связи перед общественностью, как это делал Деметрий. Однако Деметрий не заботился о толках современников — он был выше этого, и подобную позицию еще более укрепили божеские почести, которые ему охотно воздавали подданные. Вдобавок после гибели его отца в битве при Ипсе (301 г.) не было больше никого, кто мог бы повлиять на него.
Идея обожествления живого правителя сыграла важную роль в жизни Деметрия. Возникавший культ правителя поднял личность царя в сферу божественного. Это выступает особенно наглядно в случае с Деметрием, весьма падким на лесть и находившим удовольствие в чрезмерных почестях. не было ничего удивительного в том, что между обожествленным правителем и его подданными пролегала глубокая пропасть, еще более увеличивавшаяся из-за поведения Деметрия.
Имеется множество примеров прижизненного обожествления Деметрия. Относившиеся ранее с непримиримостью и отвращением к апофеозу царей, Афиняне уже в 307 г. приняли решение об оказании Деметрию небывалых почестей, поскольку он освободил город от власти Кассандра. Деметрия чествовали как спасителя и благодетеля; ему вместе с его отцом Антигоном воздвигли алтарь, на котором оба почитались как «спасители». В их честь распевали пэаны (культовые песни), процессии чередовались с жертвоприношениями, а музыкальные представления — с театральными постановками. Для проведения конкурсов были установлены награды победителям. Так, мы узнаем, что некий Гсрминн из Кизика получил награду за победу над своими соперниками, выступая в качестве сочинителя пэана.
Воздвижение позолоченных статуй Антигона и Деметрия рядом с изображениями тираноубийц Гармодия и Аристогитона также было почестью, не имевшей аналога в прошлом. Об учреждении двух новых фил под названиями Антигонида и Дсметриада уже говорилось (см. выше, с. 93). Было принято решение, чтобы в будущем вступать в отношения с этими властителями только через феоров, т. с. религиозные посольства, обычно направлявшиеся на празднества в честь богов, — почесть, которую также следует признать небывалой. Предложение об этом внес Стратокл, выступавший и в других слу