Пирр происходил из царского рода Эакидов в Эпире. Его отца звали Эакид, а мать, принадлежавшая к одному из знатных фессалийских родов, носила имя Фтия. Кроме Пирра от этого брака родилось еще двое детей — дочери Деидамия и Троада, из которых первая стала одной из жен Деметрия Полиоркета (см. выше, с. 89). Во главе родословной Пирра стояли Ахилл и Геракл. Царская власть у молоссов осуществлялась в историческое время двумя лицами, — аномалия, которая обнаруживается также и в Спарте, с той, однако, разницей, что у молоссов оба царя происходили из одного правящего дома, между тем как в Спарте роды Агиадов и Эврипонтидов выдвигали каждый по царю.
Наряду с хаонами и феспротами молоссы были важнейшим племенем древнего Эпира. Относительно этнической принадлежности эпиротов существуют лишь предположения: одни считают их иллирийцами, другие — греками. Наличие иллирийского компонента кажется совершенно бесспорным, хотя влияние в Эпире греческой цивилизации также несомненно.
С точки зрения политических связей Эпир занимал очень важное положение: страна поддерживала контакты со Средней Грецией, Македонией и Иллирией, несмотря на то что горы на ее восточной окраине, и прежде всего Пинд, не очень содействовали сообщению с этими областями. Но, возможно, важнее было то, что из Эпира и с расположенных рядом с ним островов, в первую очередь с Коркиры, давно уже были проложены морские пути в Южную Италию и Сицилию. Центральную область Эпира занимали молоссы; сравнительно больших поселений было очень немного, и даже Додона с ее знаменитым оракулом Зевса и Пассарон были лишь незначительными общинами. Не случайно поэтому, что Пирр должен был искать себе резиденцию вне самого Эпира, в расположенной по соседству Акарнании; при нем центром всей страны стала Амбракия.
Жизнь Пирра с самого начала протекала среди опасностей, а когда он подрос, то прямо-таки выискивал их, что в конце концов привело его к гибели. Отец Пирра, Эакид, вмешался в распри в Македонии, где Кассандр, сын Антипатра, выступил против матери Александра Великого — Олимпиады. Эакид возвратил Олимпиаду и ее внука, сына Александра Великого и Роксаны, Александра IV, в Македонию (317 г. до н. э.). Однако Кассандр одержал верх, более того, он сумел утвердиться в Эпире. Верные друзья спасли тогда еще двухлетнего Пирра и переправили его в Иллирию. Попадись тот в руки Кассандра, его судьба была бы решена уже в раннем детстве.
В Иллирии Пирр нашел дружеский прием у царя Глав-кия. Бегство из Эпира в Иллирию со всеми драматическими перипетиями, в частности с опасной переправой через реку, во всех подробностях и весьма впечатляюще описано Плутархом. Источником ему, видимо, послужил труд Проксена, своего рода «придворного историографа» Пирра. У Главкия мальчик оказался в хороших руках, иллирийский царь будто бы усыновил его и обращался с ним как с собственным ребенком. В 306 г. до н. э., когда Пирру было примерно 13 лет, приемный отец даже возвратил его в Эпир.
Эти события связаны с изменениями, вызванными в Греции выступлением Деметрия Полиоркета. Они бросили тень и на Эпир. Примечательно, что на 304 год падает свадьба Деметрия и Деидамии. Однако Пирр не смог долго удержаться в Эпире — происки Кассандра вынудили его снова отправиться в изгнание (302 г. до н. э.).
Немного позже мы застаем его в войске Деметрия Полиоркета. В битве при Ипсе (во Фригии, в 301 г.) Пирр сражался геройски. Затем мы видим его в Греции «стратегом Эллады», т. е. уполномоченным представителем Деметрия в городах Панэллинского союза. Вскоре диадохи снова заключили мир, и Пирр вынужден был в качестве заложника, т. е. своего рода ответственного за верность Деметрия, заключенному договору, отправиться в Египет. Здесь он завоевал любовь и уважение Птолемея I. Узы дружбы были еще теснее скреплены брачным союзом юного Пирра с Антигоной, дочерью Береники от ее первого брака с никому не известным македонянином по имени Филипп. В 297 г. Пирр, вероятно, смог возвратиться из Александрии в Эпир. Здесь тем временем при поддержке Кассандра власть принял Неоптолем, сын Александра Эпирского и Клеопатры.
Неоптолем был энергичным человеком; Пирр заключил с ним соглашение, по которому он стал соправителем Неоптолема. Возможно, итогом явилось своего рода совместное правление, при котором оба царя поделили между собой полномочия. Соглашение это становится понятным лишь в том случае, если предположить, что Неоптолем находился в безвыходном положении, а Пирр мог рассчитывать на симпатии эпиротов. По двоевластие не было продолжительным, по всей вероятности, оно длилось не более двух-трех лет. Затем Пирр решил избавиться от соправителя. В изложении Плутарха, по-видимому восходящем к Проксену, можно вычитать своего рода оправдание этому убийству: Пирр якобы почувствовал угрозу со стороны Неоптолема и опередил его, нанеся смертельный удар, — версия, не заслуживающая, однако, доверия.
Смерть соперника — Неоптолема — сделала Пирра единодержавным правителем, и до самой смерти это положение никто больше не оспаривал у него. Позиция Пирра была двоякой: он был царем молоссов, самого могущественного племени среди эпиротов, и одновременно вождем (гегемоном) Эпирского союза. Этот союз был видом симмахии, добровольно подчинявшейся царю. Наряду с царем имелся еще простат молоссов. Подробности того, как соотносились между собой царская власть и простасия, до нас не дошли, однако это напоминает о сосуществовании спартанских царей и эфоров. В любом случае Пирру, как царю, провозглашенному войском, приходилось мириться с известными ограничениями, которые выражались в том, что дарование прав гражданства и проксепии, а, возможно, также и осуждение государственных и военных преступников находились в компетенции народного собрания молоссов. Пирр, вероятно, стремился к тому, чтобы создать себе положение, независимое от гражданской общины молоссов. Ио это могло произойти лишь в том случае, если бы он подчинил своей власти другие эпирские племена, прежде всего хаонов и феспротов, а также захватил бы и ряд чужих областей, в частности пограничные районы Македонии и Северную Акарнанию с городом Амбракией.
Если в позднейшей традиции (Юстин) Пирр именуется «царем Эпира», то это следует объяснить его фактическим господством над всем Эпиром. Но более всего в этом обозначении отразилась идея эллинистического территориального государства. В том же смысле надо истолковывать и знаменитую посвятительную надпись Пирра в Додоне, которую он велел сделать после своей победы над римлянами при Гераклее{27}.
Чем, собственно, Пирр сумел произвести на своих современников столь глубокое впечатление? Традиция подчеркивает — и совершенно справедливо — харизматический элемент в этом царе. Так, например, говорили, что большой палец на правой ноге Пирра обладал чудодейственной силой: он был в состоянии исцелять от болезни печени, стоило только больному коснуться его, — точно так же Бурбоны исцеляли золотуху. По это еще не все: мы знаем, что на Пирра глубоко воздействовали его сновидения — перед его мысленным взором постоянно стоял образ Александра Великого. Пирр знал царя лишь по рассказам старших, однако, несмотря на это, Александр был тем кумиром, которому он старался во всем подражать. Конечные цели Пирра навсегда останутся для нас тайной; определенно лишь одно — Эпир был для него слишком тесен, и он стремился выйти далеко за пределы этой области. Македонское царство, наследие Агафокла в Сицилии и, наконец, власть над большой частью Италии, возможно, с городом Локрами в качестве столицы. — все это составляло цель его честолюбивых замыслов. О причинах крушения последних речь пойдет ниже.
Период единоличного правления Пирра в Эпире продолжался 25 лет, с 297 до 272 г. до н. э. Что успел совершить царь за эти четверть столетия? Первой целью его было достигнуть господства над Македонией, которая после смерти Кассандра (298 г.) попала под власть более сильных соседей — Деметрия Полиоркета, Лисимаха Фракийского и самого Пирра. Из этих трех властителей Деметрий был самым беззастенчивым: кровавым убийством он проложил себе дорогу к македонскому трону. Из-за его коварства погиб сын Кассандра Александр. Деметрий правил этой страной семь лет, с 294 до 287 г., и правил отнюдь не во благо ее жителем, ибо нисколько но заботился о них — ему было важнее реализовать свои внешнеполитические притязания. Так, в 290 г. он сумел отнять у Пирра остров Коркиру. Если с доверием относиться к традиции, то в этом деле известную роль сыграла дочь Агафокла Сиракузского Ланасса: она покинула Пирра за то, что тот проявил благосклонность к иллирийской царевне по имени Биркенна. Так как Пирр не располагал более или менее значительным флотом, он должен был смириться с потерей острова.
Однако на суше он все еще имел преимущество. Так, он одержал решительную победу над стратегом Деметрия Паптавхом (289 г.). Когда в 287 г. македонское войско изменило Деметрию, Пирр был провозглашен вместо него царем Македонии, но восточный сосед Македонии, царь Фракии Лисимах, потребовал часть этой страны для себя; Пирр волей-неволей должен был согласиться с этим притязанием, так как по хотел вступать в войну с таким выдающимся стратегом и правителем, как Лисимах.
Раздел страны между двумя соседями — границу составила, по-видимому, река Аксий — демонстрирует внедрение принципа территориального государства также и в Македонии, что ввиду всего происходившего в Передней Азии ни у кого не вызовет удивления. В качестве «царя Македонии», назначенного македонским войсковым собранием, Пирр достиг положения, которое, безусловно, поставило его вровень с другими диадохами. Однако не все трудности были тем самым устранены. В Лисимахе Пирр по-прежнему имел грозного соперника, и никто не мог знать, как Лисимах поведет себя по отношению к своему соседу в будущем. Кроме того, не была полностью уничтожена опасность со стороны Деметрия и его сына Антигона Гоната. Примечательно, что Пирр в том же году (287 г.) напое визит в Афины, вновь получившие после различных перипетий как раз в это время свободу. Пирр посоветовал афинянам по принимать в будущем в свои степы ни одного царя — действительно мудрый совет, которому, Однако, было очень трудно последовать, поскольку силы царей намного превосходили силы города Афин.