завшейся неприступной для эпиротов. Потери с обеих сторон снова были значительными: Пирр потерял 3500 человек, а римляне, в свою очередь, даже 6 тыс. Битва при Аускуле также не принесла окончательного решения, однако силы Пирра все таяли, между тем как римляне далеко не исчерпали своих возможностей.
Но тут в судьбе Пирра произошел неожиданный поворот: правившая в Сиракузах партия обратилась к нему с призывом о помощи, предлагая ему принять руководство в борьбе с карфагенянами. Союз менаду сильнейшим греческим городом Сицилии и прославленным военным героем был для карфагенян тяжелым ударом. Они почувствовали, что в Сицилии им угрожает серьезная опасность, и стали высматривать союзников. В силу обстоятельств первыми предложили им свои услуги римляне, которые все еще находились в состоянии войны с Пирром. Между Римом и Карфагеном был заключен союзный договор — уже третий между этими державами. Он может быть датирован 279/278 г. (хронология оспаривается). Текст договора является довольно трудным для понимания, поскольку его фразеология по всегда ясна. Все же несомненно одно: карфагеняне опасались того, что римляне могут вступить в союз с Пирром, вследствие чего, естественно, произошла бы полная смена декораций. Пирр в этом случае получил бы в Сицилии полную свободу действий против карфагенян (Ф. В. Волбэнк).
Решение Пирра отправиться в Сицилию и оставить италийских союзников, по крайней мере на первое время, на произвол судьбы, было, естественно, чрезвычайно опасно. Римляне оставались непобежденными на поле боя, и никто не мог предвидеть, как долго италийские народы смогут выдержать борьбу на стороне Пирра, если Рим сочтет необходимым навести порядок в Сродней Италии, ударив всей своей мощью. Кроме того, совершенно ненадежной была позиция богатого греческого города Тарента; здесь, после того как непосредственная опасность со стороны римлян миновала, своего обременительного союзника Пирра охотнее всего отправили бы домой.
На пути из Тарента в Сицилию Пирр проследовал через городок Локры, где он оставил своего сына Гелена, чтобы тот отсюда защищал его интересы в Южной Италии. В Тавромении (нынешняя Таормина) Пирр вступил на сицилийскую землю, откуда на кораблях отправился в Катану (Катания) и, наконец, в Сиракузы. По прибытии эпирского царя карфагеняне сияли осаду города, так что тот с ничтожной затратой сил овладел им. Этот неожиданный успех склонил на его сторону почти все остальные греческие города острова; важнейшими среди них были Леонтины и Акрагант. Но Пирр ввязался теперь в борьбу с карфагенянами, он вторгся в их провинцию в Западной Сицилии и стал завоевывать один город за другим. Взята была штурмом даже горная крепость Эрике, относившаяся к числу важнейших опорных пупктов пунийского владычества в Сицилии. Равным образом не смогли устоять против Пирра города Геиркта и Панорм (Палермо). Лишь Лилибей он не смог принудить к сдаче. Пирр охотно принял бы теперь мирные предложения карфагенян, по, поддавшись чужому влиянию, он их отверг. Осаду Лилибея через два месяца пришлось спять. Город снабжался всем необходимым со стороны моря, и все усилия Пирра оказались напрасными. Это был первый серьезный удар для эпирота, которому до сих пор неизменно сопутствовал успех.
В Сицилии Пирра несомненно постигла неудача, после которой он уже не смог оправиться. В современной науке обсуждается вопрос, как относиться к деятельности Пирра в Сицилии. Пирр выступал здесь как наследник великого тирана Агафокла (умер в 289 г. до н. э.) и называл себя царем Сицилии. С этим, однако, не совсем согласен Полибий, по свидетельству которого [VII, 4, 5] Пирр был провозглашен гегемоном и басилевсом в Сиракузах. Это следует, по-видимому, понимать в том смысле, что по отношению к городу Сиракузам Пирр занимал особое положение, определявшееся понятием «гегемон».
Как бы то ни было, Пирр объединил в своих руках две короны — царскую власть в Эпире и в Сицилии, — обстоятельство, которое, между прочим, подтверждает также Юстин [XXIII, 3, 2]. Спрашивается, Однако, мог ли один правитель на самом деле управлять этими областями? Сицилия находилась далеко от Эпира, а кроме того, Пирр на этом острове полностью зависел от доброжелательности греческих городов, в особенности Сиракуз. Его господство на италийской земле не было прочным — ни в Таренте, ни в Локрах, ни в других греческих городах (к примеру, в Кротоне). Греки Южной Италии следовали за ним главным образом из страха перед Римом, и если Пирр действительно мог помышлять о том, чтобы сделать Локры центром Италийской державы под началом своего сына Гелена (другой его сын Александр должен был стать царем Сицилии), то на пути к достижению этой цели стояли большие трудности, и прежде всего господство римлян.
В Сицилии не все шло по воле Пирра. В Италии Гераклея, Кротон и в конце концов Локры достались римлянам; все более настойчивыми становились призывы италийских племен о помощи. Когда к концу лета 276 г. Пирр собирался отплыть из Сицилии в Италию, оп, по преданию, сказал: «Какое поле для сражения мы оставляем карфагенянам и римлянам!» Однако это изречение вряд ли исторически достоверно; его сочинили на основе позднейших событий.
У Регия Пирр лишился чуть ли не всего своего флота: корабли были либо потоплены, либо сильно повреждены карфагенянами. К довершению неудач, ему не удалось нападение на город Регий, находившийся тогда под властью кампанских наемников. Но Локры после подавления римского гарнизона снова перешли на сторону эпирота, а от Локров было уже недалеко до Тарента, все еще удерживавшегося эпирским гарнизоном (275 г.).
Военным операциям римлян в 276 г. помешала вспышка чумы. По в 275 г. римляне снова бросили в бой две консульские армии. Пирр не стал дожидаться их появления, и сам со своим войском двинулся в Сампиум. Здесь, у местечка Малевент (позже названного Бепевептом), он наткнулся на укрепленный лагерь консула Мания Курия Диктата. Принятый Пирром план военных действий оказался на этот раз не слишком удачным; в частности, царь истощил силы своих солдат совершенно ненужным ночным маршем, вместо того чтобы прямо напасть на римлян в их расположенном на высотах лагере. В конечном счете атака его была отбита, и тогда на равнине произошла решающая схватка, которую Пирр проиграл, поскольку римляне избавились наконец от страха перед слонами. Поражение Пирра станет попятным, если вспомнить, что царь уже долгие годы оставался без сколько-нибудь значительных подкреплений со своей родины — Эпира. Его призывы о помощи к Антигону Гонату и к Селевкиду Антиоху I оставались без ответа, а италийские союзники, как справедливо подчеркнуто у Плутарха, больше по были склонны Нести огромные жертвы ради интересов Пирра [гл. 25].
Понимание того, что на италийской земле больше ничего нельзя достигнуть, побудило царя осенью того же года (275 г.) возвратиться из Тарента в Эпир. Италийская авантюра, начавшаяся со столь больших надежд и успехов, была таким образом прекращена, однако в Таренте остался эпирский гарнизон под командованием Мнлопа, одного из полководцев Пирра, и Гелена. Войско силою в 8 тыс. пехотинцев и 500 всадников было перевезено на кораблях в Эппр. Сколько солдат осталось в Италии, традиция не сообщает.
Не лишним будет привести здесь соображения Плутарха по поводу Италийского похода Пирра [Жизнеописание Пирра, гл. 26]: «Так рухнули все надежды Пирра в Италии и в Сицилии; шесть лет потратил он на эти войны и хотя был побежден, но и в поражениях сохранил свое мужество непоколебленным и по-прежнему считался повсюду самым опытным, сильным и отважным из современных ему царей. Однако добытое подвигами он терял ради надежд на будущее и, алчущий далекого и нового, не мог удержать достигнутого, если для этого нужно было проявить упорство. Поэтому Антигон и сравнил Пирра с игроком в кости, который умеет сделать ловкий бросок, но не знает, как воспользоваться своей удачей». С этими словами Плутарха согласится любой, кто занимался биографией Пирра.
Последующие предприятия Пирра были главным образом направлены против его заклятого врага Антигона Гоната. Последний в 270 г. установил свою власть над Македонией и над некоторыми греческими городами, в частности над Коринфом и Аргосом. Антигон, конечно, не был полководцем, равным Пирру, по он обладал в очень высокой степени выдержкой и упорством, качествами, которые в конечном счете оказались решающими. Военные столкновения за обладание македонской короной, начались с успеха Пирра. Он нанес сопернику сокрушительное поражение, после которого часть войска Антигона переметнулась к Пирру (весна 274 г.). Под власть молосса перешли обширные районы Македонии — Антигон сумел удержать лишь несколько приморских городов. Высшую точку своих успехов в Македонии Пирр отметил посвящением захваченного им оружия храму Афины Итонийской (в Фессалии). Посвятительная надпись состоит из двух дистихов, которые в современном переводе гласят:
Пирр, молоссов владыка, повесил в храме Афины
Длинные эти щиты, дерзких галатов разбив.
Он Антигона войска разгромил. Чему ж тут дивиться?
В битвах и ныне, как встарь, род Эакидов могуч.
Эту эпиграмму, возможно, следует приписать Леониду Тарентскому. Впрочем, победа над македонянами была запятнана злодеянием: состоявшие на службе у Пирра галлы из страсти к наживе разграбили гробницы македонских царей в Эгах, — преступление, которое сильно повредило эпироту в общественном мнении македонян и греков. Поскольку Пирр уже отказался от италийских планов, он вызвал теперь из Тарента своего сына Гелена и продолжил войну против Антигона в Пелопоннесе, где находились лажные владения Антигона. Кроме того, к Пирру обратился спартанец Клеопим с просьбой восстановить его на троне в Спарте. Клеоним считал, что имеет полное право на этот трон, как сын царя Клеомена II, но дядя Клеонима Арен изгнал его из Спарты.
Хотя Пирр располагал значительным войском, походу с самого начала не сопутствовала счастливая звезда. Пелопоннесцы не ожидали ничего хорошего от Пирра, особенно спартанцы были полны недоверия, а все греческие города, сохранившие свободу, боялись за свою независимость.