Акрокоринф, Халкиду на Эвбее и Деметриаду в Фессалии. Кроме того, в Пелопоннесе оставалось несколько тиранов, которые стойко поддерживали дружбу с Антигоной. Напротив, тяжкой оказалась утрата очень важного порта Пирей; он был освобожден от македонского гарнизона афинянином Олимпиодором. Впрочем, сочная дата этого события до сих пор не установлена. Осенью 281 г. Антигон, вероятно, потерпел поражение на море в столкновении с Птолемеем Керавном. На стороне его врага особенно отличились корабли из Гераклеи Понтийской{44}. Если намерением Антигона было опередить своего соперника, вторгшись в Македонию, то эту попытку надо считать провалившейся. Антигон должен был снова запастись терпением — годы его неудач еще не миновали.
Самым тяжелым годом для Антигона был, пожалуй, 279-й. Надежды на македонскую корону исчезли, в его греческих владениях началось движение за свободу, и казалось трудным далее сдерживать эти стремления. И тут на первый план выступили кельты. Уже при жизни Александра Великого их можно было встретить на нижнем Дунае, а теперь они прокладывали себе путь на юг, с тем чтобы после долгих лет странствий приобрести новую родину. Первый удар пришлось испытать Македонии. Птолемей Керавн предложил кельтам бой, после того как с презрением отверг все их требования. Возглавляя испытанное в сражениях македонское войско, он уверовал в свое полное превосходство над северными варварами. Однако за эту свою заносчивость — передают, что он высокомерно отверг даже предложение о помощи царя дарданов, — Птолемей должен был жестоко поплатиться. Беспощадный македонский царь сам накликал на себя гибель. Согласно традиции, слон, на котором якобы восседал Птолемей Керавн, был раней, и царь попал в плен, где ому отрубили голову.
Это сражение с кельтами падает, вероятно, на первые месяцы 279 г. Македоняне потеряли царя; кельты подвергли страну ужасным опустошениям, и лишь укрепленные города предоставляли населению защиту от рыскавших повсюду варваров.
Македония нуждалась в сильной личности; страна бедствовала: один царь сменял другого. Сначала правил брат Птолемея Керавна по имени Мелеагр, который, однако, вскоре был свергнут из-за неспособности к управлению; за ним последовал Антипатр, племянник Кассандра, правивший всего 45 дней, — он исчез так же быстро, как и появился (позднее его можно было встретить при дворе в Александрии). Он был прозван Аптипатром Этеснем, т. е. Пассатным (как известно, пассатные ветры дуют в районе Греции лишь очень короткое время). Следующим в этом ряду правителей был некий Сосфен; он отказался принять царский титул и правил в звании стратега, в качестве своего рода «имперского главнокомандующего», Однако был наголову разбит кельтом Бренном. После этого Сосфен уже не представлял для кельтов опасности. Совершая страшные грабежи, они прошли через всю Фессалию вплоть до Фермопил, повергая греков в ужас. Однако отважные этолийцы выступили со своим войском им навстречу, оправдав свою давнюю воинскую славу и в борьбе с северными захватчиками.
Антигон не принимал участия в отражении кельтов. У него были другие заботы, ибо как раз на 279 год приходится его столкновение с сыном Селевка I царем Антиохом I (281–261 гг.). Ведь Антиох I тоже имел виды на македонский трон. С этой целью он заключил союз с тираном Кассандрии Аполлодором. В свою очередь, с Антигоном заключили союз царь Вифинии Никомед I и Северная лига, к которой принадлежали большие морские города Византий и Гераклея Понтийская. Похоже, Однако, что военное столкновение Антигона с Антиохом I продолжалось очень недолго. Был заключен мир, но которому Антиох I, по-видимому, отказался от Македонии, а Антигон, в спою очередь, от Малой Азии — наследия его отца и деда. Тем самым четко обозначились дальнейшие цели Антигона: он был заинтересован отныне только в Македонии. Вопрос, обладал ли Антигон каким-либо правом на корону в этой стране, видимо, не ставился. Его отец Деметрий, во всяком случае, овладел македонской короной вопреки всякому божескому и человеческому нраву после того, как устранил со своего пути сына Кассандра (см. выше, с 106). Антигон, несмотря на свои 40 лет еще не женатый, счел выгодным укрепить связь с Антиохом I политическим браком. Речь шла о сестре Антиоха I Филе, дочери Селевка I и Стратоники. Антигон и Фила действительно стали супружеской парой, хотя свадьба состоялась, очевидно, лишь в 276 г.{45}, т. е. в то время, когда Антигон уже добился царской власти в Македонии.
В 278 г. еще не могло быть и речи о ликвидации кельтской опасности, ибо в этом году большой отряд варваров переправился через Геллеспонт. Кельтов позвал на помощь царь Вифинии Никомед I — монарх нуждался в них для борьбы с Антиохом I. В Анатолии кельты стали настоящим ужасом для греческих городов, пока наконец Антиоху I не удалось разбить их наголову (в так называемой Битве слонов) и поселить, вероятно в принудительном порядке, в Центральной Анатолии, Они стали называться теперь галатами, а их страна Галатией. Здесь они создали свою собственную культуру, отчетливо выделявшуюся на фоне древнеанатолийской и греческой. ()пи пользовались весьма большим спросом в качестве наемников, и их можно было с тех пор встретить во всех эллинистических армиях.
Другая группа кельтов продвинулась через Фракию на полуостров Галлиполи — так называемый Херсонес Фракийский. Целью их были греческие города, которые лишь с трудом смогли отбить натиск варваров, но здесь последние наконец потерпели крупное поражение. Вблизи города Лисимахии они были приостановлены Антигоном и в завязавшейся битве полностью уничтожены. Войско кельтов насчитывало якобы 18 тыс. человек. Рассказывают, что Антигон прибег к военной хитрости. Когда кельтские парламентеры за день до сражения посетили лагерь Антигона, он пригласил их на пиршество и показал им все, что те желали видеть. Однако, после того как парламентеры ушли, он велел лагерь полностью очистить, так что на следующий день кельты нашли его пустым. Но когда они вошли в лагерь, на них неожиданно напали солдаты Антигона и полностью их разгромили. Правдива эта история или нет, мы не знаем, но она ярко демонстрирует превосходство Антигона.
В честь победы Антигона при Лисимахии (277 г. до н. э.) греческие города устроили большие празднества, проявив таким образом свою великую радость. Ведь впервые северные варвары оказались побежденными греческим оружием. Антигон прославился как избавитель от кельтской напасти. После многолетних страданий греки и македоняне снова смогли свободою вздохнуть. Кельты же в дальнейшем воздерживались от разбойничьих набегов, они осели теперь во внутренней Фракии. С этого времени до конца III в. до н. э. здесь существовала кельтская Тилисская держава — неприятный сосед для припонтийских греческих городов, однако спокойствие Македонии и Эллады варвары более не нарушали.
В Эретрии Менедем предложил в честь Антигона благодарственный адрес [Diog. Laert., II, 142], в котором к Антигону уже применяется царский титул и говорится, что он после победы над варварами возвратился на родину.
Вообще дословный текст приветствия во многих отношениях примечателен. Так, пребывание Антигона вне Македонии рассматривается до некоторой степени как изгнание. Менедем был мудрым человеком с весьма широких: и связями в греческом мире. Его мнение разделяли многие другие, и вот уже Антигон из притеснителя греков стал их избавителем от кельтской угрозы.
Декрет из Эретрии опережал события, ибо даже после Лисимахии Антигон был всего лишь одним из многих претендентов, питавших надежды на македонский трон. Так, например, некий Арридей выдавал себя за сына злополучного царя Филиппа III Арридея (по другой версии, этот претендент называл себя не Арридеем, а Александром), затем был Птолемей, сын Лисимаха и Арсинои II, и, наконец, еще тиран Кассандрии Аполлодор — греческий или, что более вероятно, македонский кондотьер, которому историческая традиция приписывает невероятные жестокости. Он, очевидно, взял себе за образец свирепых сицилийских тиранов, по, как только Селевкид Антиох I лишил его своей поддержки, Аполлодор сошел на нет.
Правда, сам Антигон не смог овладеть крепкими стенами Кассандрин, но у него был друг Аминий, главарь пиратов, который усыпил бдительность гарнизона города (по-видимому, Аминий содействовал доставке провианта в крепость), а затем штурмом овладел его стенами. Так Кассандрия перешла под власть Антигона, вероятно не пожалевшего ни денег, ни посулов для привлечения пиратов на свою сторону.
Завоевание Кассандрии было поворотным пунктом в жизни Антигона. Отныне он рассматривал себя как царя македонян (следует, по-видимому, предположить, что он обеспечил себе одобрение со стороны македонского войскового собрания). Шел 276 год, анархии в Македонии был положен конец. Была также отвоевана Фессалия, а на севере царь пеонов Дропион вновь признал верховную класть македонского правителя.
Но одна трудность еще не была разрешена: продолжались разногласия Антигона с его соседом, царем Эпира Пирром. Антигон игнорировал призыв Пирра послать ему в Италию новые подкрепления, и, возвратившись в 275 г. из Тарента в Эпир, тот отомстил ему вторжением в западные районы Македонии. Он добился существенных успехов: не менее 2 тыс. солдат Антигона перешли на сторону Пирра, чье имя все еще обладало большой притягательной силой. И когда Пирр неожиданным нападением вызвал среди войска Антигона замешательство и беспорядок, Антигон должен был отказаться от неравной борьбы. С немногими верными людьми он бежал в Фессалонику, а Верхняя Македония была отдана Пирру. Впрочем, кельтские наемники Пирра отличались такой недисциплинированностью, что не остановились даже перед разграблением гробниц македонских царей в Эгах.
В Фессалии власть Антигона также рухнула; здесь теперь безраздельно правил Пирр. Антигон смог удержать лишь Нижнюю Македонию и города на побережье; положение его было безнадежным, и, когда ему в 273 г. еще нанес поражение сын Пирра Птолемей, казалось, что настал его конец. Но царь Пирр распорядился иначе, он оставил Антигона в покое и обратился к новым целям в Греции, где в Пелопоннесе он надеялся добиться решающего преимущества. Благодаря этой его греческой операции Антигон получил краппе необходимую передышку и, вероятно, уже к началу 272 г. восстановил ко