нтроль над Македонией и Фессалией.
Дальнейшее развитие событий определило намерение Антигона не дожидаться прибытия Пирра, а вести наступательную войну: он двинулся на Коринф, вследствие чего Пирр до известной степени оказался в тисках между Спартой и Антигоном. Во время уличных боев в Аргосе в войске Пирра ночью возникло страшное замешательство, во время которого эпирский царь, одержавший победу во многих сражениях, самым плачевным образом погиб (272 г. до н. э., см. с. 135). Смерть Пирра относится, без сомнения, к одному из основных поворотных пунктов в жизни Антигона. Молосский царь как в Македонии, так и в Греции чинил одни беспорядки. на Балканском полуострове, как в свое время в Италии и Сицилии, он также не создал ничего постоянного. Антигон отнесся к мертвому противнику с большим уважением. сыну Пирра Гелену он позволил вернуться в Эпир; тело Пирра он распорядился сжечь, а прах со всеми почестями похоронить, по всей видимости, в Аргосе, в храме Деметры, которая как спасительница города Аргоса пользовалась большим почетом. Поведение Антигона завоевало ему сердца даже его прежних недругов.
После смерти Пирра Антигон оказался перед дилеммой: что стоит сохранить в Элладе, а от чего следует отказаться. Ведь ресурсы его страны — как людские, так и денежные — были недостаточны, чтобы держать под своим контролем всю Грецию от Фессалии до южной оконечности Пелопоннеса. на это обстоятельство македонский царь не закрывал глаза, по, с другой стороны, он не мог без нужды ставить на карту все достигнутое в Элладе. И Антигон принял решение: Коринф с его считавшейся неприступной крепостью Акрокоринфом превратить в центр своей власти в Греции, сохранить сильные позиции в Пелопоннесе и позаботиться о соответствующей связи гарнизонов в Элладе с Македонией. В Коринфе был поставлен особый губернатор. Им стал Кратер, сын Кратера и Филы, сводный брат Антигона, на верность которого царь мог вполне рассчитывать. Действительно, Кратер был образцом преданного вассала, он чувствовал себя весьма обязанным Антигону и пунктуально исполнял все приказания царя. Он был генерал-губернатором македонских владений в Греции. В Пелопоннесе Антигон предпочел косвенную форму господства. В Аргосе, а также в некоторых других пелопоннесских общинах правили тираны, опиравшиеся в своих городах на македонскую партию. В случае опасности они, естественно, зависели от военной поддержки царя или его наместника. Это было, возможно, самое слабое место в державной системе Антигона.
Заслуживает внимания, что царь, хотя и был стоиком и учеником Зенона, считал необходимым опираться здесь на систему, ни в какой мере не пользовавшуюся симпатией эллинов. Но нужда заставит пойти на все. Впрочем, система Антигона отлично функционировала на протяжении многих десятилетий, однако популярной власть Македонии в Греции никогда не была: ни при Филиппе II, ни при Александре, ни, разумеется, при Кассандре, дяде Антигона. Хотя повсюду имелись македонские приверженцы, по по сравнению со всей массой свободолюбивых греков они определенно находились в меньшинстве, их власть держалась на острие македонского копья.
Против господства Антигона в Греции образовался союз, развязавший в Элладе Хремонидову войну (267–261 гг.?). Название это происходит от имени афинского политика Хремонида, по инициативе которого было принято решающее постановление Афинского народа. Афины, Спарта и Птолемеевская держава (при Птолемее II) выступали совместно против македонского царя Антигона (см. выше, с. 154). Однако Антигон оказался сильнее своих противников; спартанский царь Арей пал на поле брани (265/264 г.), а Афины, тщетно понадеявшись на действенную помощь Птолемеевской державы, заключили с Антигоном сепаратный мир (вероятно, осенью 262 г.).
Затем афиняне снова возобновили борьбу с Македонией — по каким причинам, неизвестно. Так или иначе, видимо, в 261 г. они должны были окончательно капитулировать, после чего македонский гарнизон вошел в крепость на холме Музея. Аттические архонты были смещены, их заменили назначенные Антигоном чиновники и прежде всего македонский губернатор. Кроме того, македонские офицеры занимали теперь в Афинах должности стратегов и гиппархов, что обеспечивало влияние царя на управление городом. Это означало на какое-то время конец свободы великого города. Афины слишком понадеялись на своих союзников, в первую очередь на Птолемея II, и теперь должны были расплачиваться за свою политическую ошибку.
А что сталось с Пиреем — этой жизненной артерией Афин? В весьма кратком фрагменте ил труда греческого философа Филодема о Пирее ничего не говорится. Однако гавань эта имела настолько большое значение, что. из молчания традиции надо, пожалуй, сделать вывод, что Пирей к окончанию войны уже находился в руках македонян{46}. Если это так, то Афины отныне оказались полностью во власти последних. В Афинах и в Аттике теперь, несомненно, имелась македонская партия, которая держала царя в курсе всех важных событий. Впрочем, несколько лет спустя политические условия для Афин улучшились: Антигон мог позволить себе несколько отпустить вожжи.
Заключительным актом войны было, пожалуй, морское сражение у Коса, о котором известно, что победителем из него вышел Антигон. Но относилось ли это сражение к Хремонидовой войне — все еще не выяснено. Как бы то ни было, эта победа на море доказывает, что Македония не была больше чисто сухопутной державой. Антигон мог отважиться на то, чтобы оспаривать у Птолемеев морское господство в Эгеиде — неважно, было ли это в Хремонидовой войне или только во 2-й Сирийской. Велико было впечатление, которое произвела в Афинах одержанная Антигоном морская победа. Об этом свидетельствует анекдот, рассказывающий о поведении жившего в Афинах философа Аркесилая. В то время как. все приносили царю Антигону поздравления, один лишь Ар-кесилай хранил молчание и тем самым выразил свою скорбь по поводу происшедшего{47}.
Конец Хремонидовой войны был вершиной достижений македонского правителя, но мир и безопасность сохранялись недолго, ибо уже в 260 г. началась новая война, так называемая 2-я Сирийская, между Птолемеем II, с одной стороны, и Селевкидом Антиохом II, Антигоном Гонатом и их союзниками — с другой. По этому случаю — и, несомненно, с согласия селевкидского правителя— македонский царь вмешался в дела Кирены. Однако Деметрию Красивому, сводному брату Антигона, не сопутствовала удача: по побуждению Береники, впоследствии супруги Птолемея III, он был убит в Кирене, что явилось тяжким ударом для приверженцев Македонии, оказавшихся изгнанными из Кирены (см. с. 158). Антигон поставил в данном случае не на ту карту, но поправил дело сепаратным миром, заключенным, вероятно, в 255 г., с Птолемеем II.
Во 2-й Сирийской войне Македония почти ничего не выиграла. Лишь Селевкиды смогли выйти из войны более сильными, да еще, может быть, родосцы, которым было на руку ослабление птолемеевского могущества на море.
В это время в Греции случилось нечто совершенно неожиданное: Александр, сын Кратера и его преемник в качестве вице-короля в Коринфе, отпал от Антигона. Вероятно, он совершил это, поддавшись внешнему влиянию. Если это так, то он мог рассчитывать лишь на поддержку Птолемея II. Однако источники ничего об этом не сообщают, так что приходится ограничиваться предположениями. Во всяком случае, Александр вряд ли ре шился бы выступить против Антигона, если бы но был уверен в поддержке со стороны. Так или иначе, для македонского царя это был крайне тяжелый удар: сначала явное вероломство близкого родственника, которому он полностью доверял, а затем еще и потеря Коринфа и Эвбеи! Македонские бастионы в Пелопоннесе были по суше уже недостижимы, и тираны оказались в весьма незавидном положении, ибо пока не могли рассчитывать на поддержку Антигона. К сожалению, хронология здесь ненадежна. Все же, вероятнее всего, Александр изменил Антигону в 252 г., но не исключено, что это произошло и в начале сороковых годов.
Как следовало поступить Антигону? На помощь ему очень кстати пришел случай. В 245 г. якобы от яда умер Александр. Антигон сразу же усмотрел здесь для себя шанс на успех: он сумел убедить вдову — ее звали Никея — выйти замуж за наследника македонского престола Деметрия; впоследствии это был царь Деметрий II, правивший с 239 до 230 или 229 г. Благодаря этому браку македонская корона вернула владения в Средней Греции. А то, что Никея была на несколько лет старше Деметрия (опа родилась около 280 г., между тем как Деметрий, наверное, появился на свет не ранее 275 г.), не играло никакой роли. Вдобавок Никея была женщиной энергичной и с характером, ибо, когда с большой пышностью была отпразднована свадьба, она все еще не желала отдавать ключи от цитадели Акрокоринфа. Антигону пришлось дожидаться удобного момента, чтобы во время пребывания Никеи в театре обеспечить себе доступ в крепость. По этим все было решено, ибо остров Эвбею, важное связующее звено между Фессалией и Пелопоннесом, Антигон вернул себе еще ранее.
Деметрий вступал уже во второй брак — его первой женой была Стратоника, сестра Антиоха II. Этот первый брак относился, по-видимому, приблизительно к 255 г., а была ли Стратоника еще жива ко времени заключения брака Деметрия с Никеей — неизвестно. Вообще период между 260 и 250 гг. насчитывает много белых пятен, и, если в будущем надписи, папирусы и монеты не сообщат нам новых сведений, это положение не изменится.
Уже в почтенном возрасте Антигон должен был вести против Птолемеев еще одну войну — так называемую 3-ю Сирийскую, причем на этот раз также в союзе с Селевкидами (246–241 гг.). Апогеем военных столкновений в Эгеиде стало морское сражение у Апдроса. Антигон, которого источники называют «стариком», одержал в этой битве решительную победу над противником (вероятно, в 245 г.). Вступление Антигона в эту войну произошло в очень удачный для него момент: власть Птолемея III в