Это абсолютно бестактное поведение тяжко дискредитировало царя в глазах всех греков. И если кое-кто из новейших исследователей (К. Ю. Белох){62} высказывает предположение, что Поликратия происходила скорее всего из Аргоса, что она стала законной супругой царя и матерью престолонаследника Персея, то это не только совершенно невероятно, но и никак не подтверждается источниками. Известным оправданием царя как здесь, так и в некоторых других случаях может служить лишь то, что ему было всего 24 года. Когда Арат Старший, который был его союзником на протяжении многих лет, умер от болезни (зимой 214/213 г.), то по всей Элладе стали поговаривать о яде, который будто бы дал ему стратег Таврион, управлявший македонскими владениями в Пелопоннесе. Но эта версия является, безусловно, злостным вымыслом, хотя Полибий и отнесся к ней с доверием. Так как Арат Младший, потрясенный похищением своей супруги, вскоре тоже умер, ситуация в Эллинском союзе стала критической — никто не мог предсказать, что произойдет в будущем.
Тем не менее в зоне иллирийского протектората римлян Филипп мог отметить ряд примечательных успехов. Атинтаны и парфины перешли в лагерь македонян, а захват царем Филиппом города Лисса означал дальнейшее усиление его державного положения (213 г.). Однако в следующем году в Греции произошли большие изменения: этолийцы, до сих пор выжидавшие, на чью сторону перекинется военная удача, заключили с римлянами договор и выступили вместе с ними против Филиппа.
Этот союзный договор благодаря счастливой случайности был обнаружен на одной надписи из Тирреона{63}. Он свидетельствует о большой предупредительности римлян к этолийцам, — обстоятельство, которое находит достаточное объяснение, учитывая трудное положение римлян. Впрочем, этот договор был ратифицирован в Риме лишь два года спустя, в 210 г. Причины этому следует искать в принципиальных сомнениях римского сената насчет целесообразности вмешательства в запутанные дела Греции, ибо никому не дано было знать, как конкретно будут развиваться здесь события. Но нужда заставит пойти на все, и поэтому в Риме согласились вступить в союз с этолийцами, хотя и по эту и по ту сторону Адриатического моря он должен был вызывать мало симпатий.
Кроме этолийцев в войну, которая все более распространялась, вступили и другие государства, в частности сторону римлян приняли пергамский царь Аттал I (211 г.), а также элейцы, мессеняне и лакедемоняне, между тем как ахейцы, уже из одной только давней вражды к этолийцам, выступили на стороне Филиппа, не предоставив, правда, больших военных контингентов. Однако Филиппа трудно было назвать желательным союзником: он постоянно давал волю своим прихотям. Так, к примеру, сообщается{64}, что в 209 г. во время пребывания в Аргосе (тогда как раз праздновали Немей) македонский царь снял с себя свои царские эмблемы — диадему и пурпуровый плащ — и смешался с толпой народа, но лишь с единственной целью — предаться разгулу. Полибий говорит, что ни одна женщина, будь то вдова или замужняя, не была застрахована от его преследований. Под надуманными предлогами царь мог вызвать к себе отца или брата своей жертвы и надругаться над ними. Хотя этот рассказ и воспринимается как злостное измышление, он настолько хорошо подкреплен доказательствами, что не дает повода к сомнениям, даже несмотря на то, что в основе его лежит ахейская, неблагоприятная для царя, традиция. Было ли все это пропагандой или нет, во всяком случае, в обращении со своими эллинскими союзниками царь придерживался не очень удачного курса, и его так часто восхваляемая общительность имела, по-видимому, и свои теневые стороны.
Операции, осуществлявшиеся с 208 до 205 г., с военно-исторической точки зрения не имели особого значения. Заслуживает внимания лишь то, что Филппп должен был напрячь все силы, чтобы удержать свои опорные пункты на вытянутом в длину острове Эвбее, поскольку им угрожал флот римлян и Аттала I. В 206 г. Филипп добился заключения мира с этолийцами — мира, приемлемого для обеих сторон. Этолийцы были разочарованы римской военной помощью. Они едва ли не одни несли тяготы войны на суше, и, кроме того, их земля подверглась страшным опустошениям. Так, между прочим, македоняне еще раз напали на город Ферм. Поскольку в договор о мире были включены члены Эллинского союза, Греция вновь обрела покой, а Филипп развязал себе руки для наступления на иллирийские владения римлян, которые, впрочем, также устали от этой войны. У них не было никакого желания использовать далее в Греции свои военные силы, поскольку те безотлагательно требовались для войны с Ганнибалом.
В 205 г. при посредничестве эпиротов в Финике (в Эпире) был заключен мир. Территориально в Иллирии не произошло больших изменений; можно лишь предположить, что атинтаны и парфины остались на стороне македонян. Перечень примкнувших к миру правителей и государств уточняет состав обеих выступавших в этой войне группировок: к числу союзников Филиппа принадлежали вифинский царь Прусий, ахейцы, беотийцы, акарнаны и эпироты; в качестве римских союзников в договор внесены Аттал I Псргамский, Плеврат Иллирийский, Набис Лакедемонский, элейцы и мессеняне. О карфагенянах в договоре не сказано ни слова. Очевидно, стороны, заключавшие договор, не считали нужным упоминать карфагенян, так что последние остались вне договора.
Мир, заключенный в Финике, оставил в Греции все по-старому: ни Филипп, ни этолийцы, ни ахейцы не могли записать на свой счет какие-нибудь существенные приобретения. Кто, подобно Ф. В. Волбенку{65}, рассматривает этот мир как триумф царя Филиппа, заблуждается. Хотя царю, вопреки всем усилиям противников, удалось удержать свои владения, его позиция не стала сильнее, а о триумфе и вовсе не могло быть и речи, тем более что ему не пришлось иметь дело с основными силами римлян. Что касается римлян, то они оставили Элладу такой же, какой она была до их вступления. Тем не менее они были единственными, кто извлек из этой войны значительную выгоду: был разрушен альянс между Филиппом и Ганнибалом, и Рим таким образом был освобожден от грозившей ему большой опасности. Использовав весьма ограниченные средства, сенат довел войну в Греции до конца, Однако в Риме не забыли, что Филипп объединился с Ганнибалом, причем в период, когда судьба войны в Италии висела на волоске.
Когда стороны в Финике обменялись документами о заключении мира, Филиппу было 33 года; приблизительно столько же было его великому кумиру Александру в конце его короткой жизни. Положение в эллинистических государствах характеризовалось в этот момент двумя факторами: в 205/204 г. правитель Селевкидской державы Антиох III завершил свой поход в Верхние сатрапии (см. выше, с. 232), а в Египте умер, вероятно в 204 г., Птолемей IV Филопатор. Его преемник Птолемей V, по прозвищу Эпифап, был еще ребенком. Ввиду этого в 203/202 г., по-видимому, по инициативе македонского правителя возник план раздела Птолемеевской державы между Антиохом III и Филиппом V. Этот договор о разделе явился нарушением всякого права; речь шла попросту о разбойничьем соглашении. Он имел важные последствия — 2-я римско-македонская война (с 200 до 197 г.) в конечном счете также была результатом этого договора. Во всяком случае, он подверг эллинистическую систему равновесия тяжкому испытанию.
Без флота можно было добиться очень немногого. Поэтому в 203 г. в Македонии заложили новый флот, и этим Филипп продолжил традицию своего деда Антигона Гоната, добившегося с помощью флота морского господства в Эгеиде. Вообще Филипп отличался глубоким пониманием технических проблем. Так, например, в 208 г. он ввел систему огневых сигналов, с помощью которых ему могли быть переданы важные сообщения из самых отдаленных районов его державы. Но ближайшая задача состояла в том, чтобы быстрым вторжением поставить под македонский контроль проливы. В город Лисимахию на полуострове Галлиполи был введен македонский гарнизон. Калхедон и Перинф также были вынуждены присоединиться к Филиппу. Наконец, совместно с вифийским царем Прусием Филипп осадил город Киос в Пропонтиде (Мраморное море). В том же 202 г. он покорил остров Фасос. Эти завоевания привели Филиппа к конфликту не только с этолийцами, по прежде всего с родосцами, не желавшими терпеть власть македонского царя в проливах. В 201 г. дело дошло до настоящей войны, в которой на стороне противников Филиппа выступил также Аттал I Пергамский. Однако в морском бою при Ладе союзники потерпели поражение.
Вслед за этим Филипп вторгся на суше в Пергамское царство, где им были произведены страшные опустошения, во время которых пострадал знаменитый Никефорий с его храмами и портиками, — акция, не принесшая, впрочем, македонскому царю симпатий греков.
Летом 201 г. в водах Хиоса состоялось решающее морское сражение, в котором победителями вышли родосцы, оказавшиеся достойными своей прежней славы и сражавшиеся с замечательным мужеством. Напротив, Аттал I лишь с трудом смог спасти свою жизнь. Так или иначе, после этого поражения на море Филипп снова перенес свои военные операции на материк, в Карию, где у него был союзник в лице династа Олимпиха. Здесь македонский царь мог продолжить политику захватов, которую начал при вторжении в Карию в 227 г. его предшественник на тропе Антигон Досон{66}.
Однако в Карин не все шло согласно желанию Филиппа, и в конце концов он даже оказался блокированным родосцами в гавани Баргилии. Правда, когда положение стало совсем отчаянным, ему удалось прорвать блокаду и морским путем возвратиться в Македонию (весна 200 г.)
Но тем временем обстановка в мире изменилась., Рим и Карфаген завершили 2-ю Пуническую войну, и уже осенью 201 г. в далекий путь в Рим отправились послы из Родоса и Пергама. Они хотели изложить здесь свои жалобы на Филиппа V и побудить римлян к вмешательству в конфликт с Македонией. Однако всерьез римляне занялись этим делом лишь тогда, когда Филипп сумел добиться новых успехов во Фракии и когда Афиши в начале 200 г. по всей форме объявили македонскому царю войну