ридат слишком хорошо сознавал это, его усилия привлечь к себе греков Малой Азии были вполне естественны и понятны. Он придавал большое значение тому, чтобы они видели в нем освободителя, по греки очень скоро распознали, что господство Римлян они обменяли не на свободу, а на тиранию.
С другой стороны, сам Митридат сильно недооценил Римлян. Возможно, что причиной могла послужить неверная информация, полученная от римских перебежчиков. И все же ничто не может оправдать легкомыслия правителя, прямо-таки вызвавшего римлян на военные действия. Между тем Рим не мог долго мириться с злоупотреблениями Митридата, поскольку это подорвало бы всякое доверие к римскому авторитету в Малой Азии. Царь не понял, что Дарданский договор (85 г.) явился результатом временных трудностей Суллы, которому не терпелось поскорее вернуться в Италию, чтобы разделаться там со своими противниками. Митридат не мог постичь римский образ мышления; когда Серторий из далекой Испании уступал понтийскому царю захваченные этим последним области в Анатолии (за исключением провинции Азии), то это ровным счетом ничего не значило, ибо Серторий никак не мог повлиять на решения римского сената. Не может быть двух мнений: перспективы римской политики Митридата были совершенно ошибочны, и то, что он неуклонно, до самого конца, придерживался этой ошибочной оценки, стало существенным фактором его гибели. Что же касается его последних планов, предусматривавших вторжение в Италию, то здесь нет нужды говорить об этом — все необходимое было уже сказано в другом месте (см. выше, с. 318).
Надо ли заключить, что все в жизни Митридата было заблуждением? Нет, подобное утверждение было бы неправильным; просто та задача, которую он поставил перед собой, превосходила силы его государства, и из-за этого несоответствия он и потерпел крушение. Весьма показательно, что царь и на Переднем Востоке не имел никаких надежных союзников; даже его зять Тигран Армянский примкнул к римлянам, совершенно не считаясь с Митридатом. И наконец, своим авантюрным бегством в Пантикапей он сам исключил себя из мировой политики. То, что произошло после этого, было всего лишь эпилогом большой драмы, которая неизбежно должна была закончиться гибелью понтийского царя.
XIIКлеопатра VII, царица Египта(70/69—30 гг. до н. э.)
Жизнь Клеопатры, последней македонской царицы Египта, падает на необычайно бурное время. Оно характеризуется множеством событий первостепенной важности. Когда Клеопатра родилась, Помпей — всего лишь 36 лет от роду и, стало быть, по римским понятиям слишком рано — был в первый раз назначен консулом. Когда ей было 10 лет, в Риме был заключен первый триумвират между Помпеем, Цезарем и Крассом, который подрубил под самый корень res publica libera — свободную республику. Приблизительно 20 лет от роду, в 49 г. до н. э., Клеопатра стала свидетельницей начала гражданской войны между Помпеем и Цезарем. А еще 10 лет спустя, уже на пороге своего тридцатилетия, ей пришлось пережить тяжелое испытание, когда ее оставил Антоний, чтобы жениться на сестре Октавиана Октавии. И наконец, когда Клеопатре исполнилось 40 лет, римские легионы под командованием Октавиана вступили в Александрию и положили конец независимости Египта. Это случилось после того, как разыгравшаяся 2 сентября 31 г. до н. э. морская битва при Акциуме завершилась решительной победой Октавиана и поражением великого покровителя Клеопатры Антония.
За свою жизнь она сумела завоевать любовь и симпатии двух великих людей — Цезаря и Антония. Первый пал жертвой подлого заговора в Риме, второй потерпел поражение в борьбе за власть со своим противником Октавианом и в своем падении увлек за собой и Клеопатру. Пропаганда Октавиана не уставала поносить египетскую царицу и изображать ее заклятым врагом римлян. По последующие поколения совершенно справедливо не переняли этой отрицательной характеристики Клеопатры, скорее, наоборот, в последней царице из дома Птолемеев они видели и видят личность, которая не только оказалась вполне достойной своих предшественников на тропе, по даже еще превзошла их. Ведь именно Клеопатра направляла политику Египта в то изменчивое время и благодаря своей связи с Антонием она смогла придать родной стране еще раз большое политическое значение.
Со смертью Клеопатры со сцены сошла последняя из великих эллинистических держав, хотя египетская цивилизация продолжала жить еще целые столетия, а вместе с нею и память о царице, которая покончила жизнь самоубийством, чтобы не идти пленницей в триумфальном шествии Октавиана.
Имя Клеопатра неоднократно засвидетельствовано в истории македонских династий. Оно, очевидно, означало «славная своим отцом». Это имя носила дочь Филиппа II и сестра Александра Великого. В доме Птолемеев оно появляется благодаря селевкидской принцессе, дочери Антиоха III Клеопатре I (см. выше, с. 236), выданной замуж за Птолемея V, прозванного Эпифаном (правил с 204 до 180 г. до н. э.). Среди их детей была дочь с тем же именем. Это — Клеопатра II, которая была замужем сначала за своим старшим братом Птолемеем VI Филометором (правил со 180 до 145 г.), а после его смерти — за своим младшим братом Птолемеем VIII Эвергетом II (правил со 145 до 116 г.). От брака с Птолемеем VI у псе была дочь Клеопатра III, а от второго брака — по крайней мере три дочери, получившие то же имя: Клеопатра IV, Клеопатра Трифена и Клеопатра Селена. Клеопатра V, в свою очередь, была дочерью Птолемея IX по прозвищу Сотер (II). Клеопатра VI (тоже с модным тогда прозвищем Трифена, что означает «Великолепная») происходила, так же как и ее знаменитая сестра Клеопатра VII, от брака Птолемея XII Нового Диониса (прозванного также Авлетом) и его сестры Клеопатры V. Родственные отношения в семье поздних Птолемеев отличаются целым рядом браков между братьями и сестрами. Впрочем, браки эти примечательны тем, что о каких-либо проявлениях вырождения в династии Лагидов — во всяком случае, насколько об этом можно судить в настоящее время — не может быть и речи. И менее всего это относится к женским членам царской семьи, которые все без исключения были выдающимися по своему уму женщинами и правительницами.
Какова же была обстановка в Египте около 70/69 г. до н. э.? Держава Птолемеев еще существовала, но ее лучшие времена давно были позади. Государство это и возглавлявшая его династия находились теперь в сфере влияния восточной римской политики, а Египет стал объектом державных устремлений крупных политических деятелей Рима. Первым здесь надо назвать Помпея, намеревавшегося тогда принять наследство Л. Лициния Лукулла на Востоке. Закон Габиния (67 г.) передал ему верховное командование в войне с пиратами, а закон Манилия (66 г.) — еще и верховную власть в войне против заклятого врага римлян Митридата. Опираясь на свои обширные полномочия, Помпей многого добился в Малой Азии и Сирии и создал огромную клиентелу. С основанием в 64/63 г. до н. э. из остатков рухнувшего государства Селевкидов провинции Сирии римская держава вплотную подошла к восточной границе Египта и теперь, если бы понадобилось, могла зажать Египет в тиски с двух сторон — отсюда и с запада, со стороны Киренаики (римская провинция с 74 г.). Время присоединения к Риму долины Пила казалось близким, и если этот процесс задержался более чем на 30 лет, то это, по крайней мере частично, заслуга Клеопатры, которая, как бы там ни было, в течение 21 года владела двойной короной египетских фараонов (51–30 г. до н. э.).
Отцом Клеопатры был Птолемей XII Новый Дионис, правивший с 80 до 51 г. до н. э., но с довольно большим перерывом, когда он находился в изгнании в Риме (58–55 гг.). Об этом Птолемее можно сообщить мало хорошего. Современниками он был прозван Авлетом, т. е. «Флейтистом». Прозвище это он получил, потому что с удовольствием аккомпанировал на флейте во время выступлений хоров. Ранее исследователи считали Птолемея XII незаконнорожденным ребенком, однако многое все же говорит за то, что он был законным сыном Птолемея IX Сотера II.
Правление Птолемея XII приходится на весьма безрадостный для Египта период. Государство давно уже утратило былое политическое значение, повсюду в стране ширилось движение сопротивления коренного населения. Вследствие притеснений со стороны высокомерных чиновников, а также из-за постоянных неурожаев непрестанно возникали волнения, имевшие самые пагубные последствия и приведшие страну в бедственное положение. В 58 г. Птолемей XII оказался даже вынужден в связи с разразившимся восстанием покинуть свою страну и столицу Александрию. Сначала он остановился на Родосе, где засвидетельствовал свое почтение Катону Младшему, а затем через Афины направился в Рим. Здесь он попытался установить связи с могущественными нобилями, чтобы добиться своего восстановления на троне в Александрии.
Есть все основания предполагать, что царя сопровождала в этой поездке его одиннадцатилетняя дочь Клеопатра. Это было ее первое путешествие за границу, и впечатления, полученные ею как в Афинах, так и в Риме, остались у нее на всю жизнь. В Риме она стала свидетельницей борьбы римских политических группировок за командование в египетском походе. Во главе войска, которое должно было позаботиться о восстановлении Птолемея ХII на троне в Александрии, каждая партия хотела видеть своего вождя — соответственно Помпея или Красса (Цезарь тогда был в Галлии). 6 февраля 56 г. этот жгучий вопрос был поставлен на обсуждение в народном собрании. Народный трибун П. Клодий, выступая в собрании, умышленно драматизировал ситуацию, чтобы разжечь страсти толпы. Клодий так выразил суть дела: «Кто хочет, чтобы его послали в Александрию? Помпей! А кого вы хотите послать в Александрию? Красса!» Но на этот раз еще не настало время для решения этой проблемы, так как никто не пожелал уступить другому жирный кусок. Таким образом, отправка Птолемея XII на родину была отложена, и он должен был еще некоторое время остаться в Риме. Однако щедро раздаваемое им золото постепенно оказывало свое воздействие, и в следующем, 55 году дело наконец сдвинулось с места. Царю достаточно долго пришлось ждать и унижаться. Но вот наместник Сирии А. Габиний получил приказ вернуть Птолемея в его страну, за Габинием