живала описания, тем более что эти восемьдесят лет падают на время, которое было свидетельством величайших перемен в древнем мире: возвышение Филиппа II Македонского, завоевание его сыном Александром Персидской державы, образование империй диадохов и постепенная консолидация эллинистических государств — все это Птолемей пережил, а в формировании империй диадохов он даже играл решающую роль.
Возвышение македонского аристократа до положения генерал-адъютанта царя Александра, затем сатрапа и, наконец, царя Египта предлагает массу интересных аспектов, так что нелегко выбрать хотя бы самые важные. Но если задаться целью охарактеризовать Птолемея как человека, то этой попытке воспрепятствует нехватка биографического материала. Правда, мы располагаем несколькими фрагментами его исторического труда об Александре, однако у пас нет ми одного подлинного письма, вышедшего из-под его пера, так что целый ряд личных черт Птолемея остаются для нас совершенно неизвестными.
Изображения на монетах, равно как и скульптурный портрет (находящийся ныне в Копенгагене), показывают очень выразительное, характерное лицо, которое, будучи далеко от какой-либо идеализации, отражает выдающиеся качества этого человека: энергию и волю в сочетании с мудростью и высоким интеллектом. Эти свойства характеризуют человека, сумевшего не только завладеть цепной частью державы Александра, но и удержать ее в борьбе со своими соперниками. Особенно бросаются в глаза в этом портрете выступающий вперед подбородок и не менее характерный нос. Художнику не было нужды возвышать Птолемея стилизацией до уровня властителя — портрет так выразителен, что невозможно не поддаться его впечатляющей силе.
Птолемею не могло бы привидеться и во сне, что он когда-нибудь завершит свою жизнь царем и притом еще в далеком Египте! Этим он был обязан своему повелителю Александру, который довел македонские войска до Египта и Индии. В самом деле, поход Александра, длившийся с 334 до 323 г. до н. э., был великим событием в жизни Птолемея. Уже в пожилом возрасте он вернулся к теме этого похода в специальном сочинении, чтобы оставить современникам и последующим поколениям образ Александра таким, каким он сам видел и знал царя македонян. Этот образ был воспроизведен в историческом труде грека Арриана из Никомедии (приблизительно 95— 175 гг. н. э.) и через его посредство стал основанием современных исследований об Александре.
О юности Птолемея известно очень немного. Птолемей был сыном Лага и Арсинои. Семья матери была более знатной, она состояла в родстве с македонским царским домом (впрочем, этим родством могли похвастаться многие семьи в стране). Тем не менее и отец Птолемея — Лаг относился к одной из почтенных македонских семей, материальное благосостояние которых основывалось на земельных владениях. Спорным является год рождения Птолемея. Как сообщается в «Долгожителях» (Makrobioi), сочинении, которое безосновательно приписано было Лукиану, Птолемей должен был родиться уже около 367 г. до н. э. Хотя эта дата рассматривается, например Феликсом Якоби, как правильная, она все же кажется слишком ранней. Обычно принимают время около 360 г. до н. э. (Г. Берве и др.), поскольку этот год рождения хорошо согласуется с остальными датами жизни Птолемея. Легенда называла Птолемея родным сыном македонского царя Филиппа II (тем самым он становился сводным братом Александра), однако это маловероятно и, пожалуй, было придумано лишь с целью узаконить Птолемея, царя Египта, в качестве царского сына. Здесь речь идет определенно о позднейшей версии, являвшейся не редкостью во времена диадохов. Во всяком случае, Птолемей принадлежал к друзьям юного наследного принца Александра, вместе с ним он покинул Македонию, когда гнев царя Филиппа обратился против его супруги Олимпиады и ее окружения. После убийства Филиппа, в 336 г. Птолемей вместе с Александром возвратились из Эпира, где они находились в изгнании, в Македонию, однако сколько-нибудь выдающегося положения он тогда еще не занимал.
Македония отнюдь не была богатой страной. Во главе народа, состоявшего из земледельцев и пастухов, стояла династия Аргеадов, которая выводила свою родословную от Геракла. Со времени Александра I Филэллина («друга греков»), который правил приблизительно с 495 до 450/440 г. до н. э., правящий дом был признан греческим, а цари — но только они сами — были допущены к Олимпийским играм. Однако македонский царь отнюдь не был абсолютным властителем, среди своих аристократов он был лишь primus inter pares, а кроме того, имелось еще македонское войсковое собрание, которое полагалось запрашивать при решении важных дел.
Жизнь при дворе, сначала в Эгах, а затем, со времени Филиппа II, в Пелле, была совершенно патриархальной. Царь выступал в окружении своих «друзей», гетайров. Он наделял их землями, отчасти на территории завоеванных греческих городов Олинфа, Мефоны и Потидеи, которые, впрочем, в качестве эллинских общин должны были выполнять весьма важную миссию в этой стране.
Гордостью македонян было их войско, состоявшее из конницы, гетайров и пехоты — педзетайров; последние были вооружены длинными пиками — сариссами, перед которыми ни один противник не мог устоять. Хотя царь Филипп выбрал для своего сына греческих учителей и среди них столь прославленного впоследствии философа Аристотеля, греческая культура все же но играла в стране решающей роли. Правда, предусмотрительные цари, такие, например, как Архелай (413–399 гг.), приглашали в Македонию греческих поэтов и художников, по этот период скоро прошел, и, когда протекали юношеские годы Птолемея, Филипп II вел борьбу со своим афинским противником Демосфеном, своего рода дуэль, которая в 340 г. вылилась в решительную войну между Македонией и Афинами и их союзниками. На поле боя у Херонеи (в Беотии) эта борьба была решена в пользу Македонской монархии (2 августа 338 г.), и этим был вызван поворот мирового значения: отныне ход мировой истории определялся уже не полисом, а монархией македонского образца.
Но у Филиппа II было не только много врагов — у него было и много жен; из них, по античным источникам, известны нам по именам не менее семи. Однако лишь с Олимпиадой он состоял в законном браке. За попытку поставить на ее место дочь Аттала Клеопатру Филипп поплатился жизнью: во время свадебных торжеств в Эгах он был заколот одним македонским офицером по имели Павсаний (осень 336 г.), будто бы вследствие нанесенного ему личного оскорбления. Этой трагической смертью Филиппа II завершилась важная эпоха македонской истории. То, что теперь последовало, было ужо правлением его сына Александра III, которого история назвала Александром Великим (336–323 гг.).
Важнейшим событием в жизни юного Птолемея был поход Александра. С ним открылся для македонян новый мир: горы и долины Малой Азии, покрытый снегом Тавр, приморские равнины Финикии с их большими торговыми городами Тиром и Сидоном. В ту пору Птолемей не принадлежал к ближайшему окружению царя. Тем не менее он участвовал в битве при Иссе (333 г.) и вместе с царем вступил на землю Египта. На это указывает, помимо прочего, романтически приукрашенным рассказ, который он посвятил в своей книге об Александре походу в оазис Амона.
Однако еще больше интересовался Птолемей военными проблемами и системой управления. Всякий раз, как об этом заходит речь у Арриана, он, как правило, ссылается на Птолемея. Эти виды деятельности — военное дело и система управления — были его сильнейшими сторонами, в этих областях Птолемею принадлежат выдающиеся заслуги. Но только катастрофа, постигшая Филоту (осень 330 г.), вынесла его наверх. Царь доверил Птолемею освободившееся место соматофилака (телохранителя). Таким образом, он стал принадлежать к ближайшему окружению македонского властителя. Ему не только вменялась в обязанность охрана персоны царя, по и поручались различные важные дела, при выполнении которых предоставлялась возможность отличиться. Так, ему удалось после многих приключений схватить цареубийцу Бесса (последний убил Дария III, пытавшегося спастись бегством, чтобы не дать царю попасть в руки Александра). Эту вовсе даже не безопасную операцию Птолемей сам описал с большой наглядностью и живостью, возможно, не без некоторых преувеличении в свою пользу.
У новейших исследователей существует склонность сурово критиковать изложение Птолемея, однако при этом упускается из виду, что в нашем распоряжении нет никаких материалов из других источников, необходимых для проверки. Впрочем, пленение Бесса надо оценить тем более высоко, что эту операцию пришлось провести против коварного и жестокого врага, который к тому же опирался на симпатии большой части иранского населения.
В качестве курьеза можно еще упомянуть, что Птолемей по пути к реке Оке открыл источник нефти. Тогда еще знали, как ее применить. Прорицатель Аристандр истолковал открытие этого источника как предвещание затраты сил, которые в конечном счете будут вознаграждены. Героическим подвигом Птолемея был его поединок с индийским царем, состоявшийся в области Певкелаотиде. Героические поединки — мотив, часто используемый в античной традиции, однако в данном случае нет ни малейшего основания сомневаться в исторической достоверности этого события.
С этого времени Птолемею доверяли труднейшие поручения. Так, он получил задание подготовить захват горной крепости Аорн (Пир-сар), которая препятствовала продвижению войска Александра в Индию. Правда, ему не удалось овладеть этим укреплением с первого приступа, оно было взято лишь после систематической осады. Вообще же при оценке войн македонян с индийцами надо принять во внимание, что последние никоим образом не могли состязаться с военной техникой македонян. Этим и объясняются огромные, почти невероятные успехи Александра в Индии. Впрочем, нас слишком далеко бы завело повествование об отдельных военных действиях в Индии. Но следует упомянуть, что Птолемей благодаря военной добыче сделался богатым человеком. Он не случайно принадлежал к триерархам, назначенным Александром для построения флота на Гидаспе. Триорархия была первоначально чисто аттическим явлением. Здесь, в Индии, она была возрождена Александром в новом виде. И лишь богатейшие среди приближенных царя были в состоянии взять на себя триерархию.