орые современные историки (В. Юдейх) сообщение о Кипре не принимают всерьез. Однако поступать так значило бы совершить грубую ошибку, ибо передача Кипра двум младшим родичам Клеопатры подтверждается тем фактом, что в 43 г. на острове засвидетельствован птолемеевский губернатор (стратег) по имени Серапион. И это представляется решающим для суждения по вопросу о Кипре.
Но проблема примирения Клеопатры с ее братом Птолемеем XIII все еще не была решена удовлетворительным образом: оставался еще евнух Потин, державший в своих руках все нити управления и внутренней политики. Своего действительного противника Потин, естественно, видел в Цезаре, и ему было важно удалить его из страны. Традиция сообщает о предпринятой Потином попытке отравить Цезаря, но это, несомненно, легенда, ибо Цезарь слишком хорошо знал, насколько недоброжелателен к нему Потин, и потому, безусловно, принял соответствующие меры предосторожности. Вместе со своим другом Ахиллой Потин хотел двинуть на Александрию птолемеевское войско, стоявшее у Касийского мыса на берегу Сирбонийского озера, с тем чтобы напасть на Цезаря и уничтожить его. Но Цезаря оповестили об этом замысле Потипа, и он распорядился казнить евнуха{90}.
Получив известие о подходе египетского войска, Цезарь попытался через двух посланцев, Диоскурида и Серапиона, вступить в переговоры с главнокомандующим птолемеевской армией стратегом Ахиллой. Однако ожесточение в противном лагере достигло уже столь высокого накала, что Ахилла попросту велел убить одного из посланцев, а другой своевременно обратился в бегство.
Без особого труда Ахилла сумел овладеть столицей. Цезарь пытался защищаться в дворцовом квартале; ему удалось занять остров Фарос, благодаря чему он сохранил связь с морем. Но в целом положение Цезаря и находившейся при нем во дворце Клеопатры было исключительно тяжелым; птолемеевские войска обладали подавляющим численным превосходством, и если бы Цезарь не получил подкреплений, ему грозила бы гибель. Оба — Цезарь и Клеопатра — стали бы жертвами народного гнева, если бы египетскому командующему Ахилле удалось захватить их.
Таково было начало Александрийской войны, разразившейся приблизительно в середине ноября 48 г. до н. э. Закончилась она в конце марта следующего года; стало быть, она все-таки затянулась на четыре с половиной месяца. Ход военных действий подробно отражен в сочинении под названием «Bellum Alexandrinum» («Александрийская война»). Хотя оно включено в «Corpus Caesarianuni» (свод сочинений Цезаря), вышло оно не из-под пера Цезаря. Его автором, вероятно, был друг Цезаря А. Гирций. При этом надо иметь в виду, что Гирций не был в Александрии, и военные события были изображены им, очевидно, на основе записей в походном журнале. Поэтому можно не сомневаться, что Цезарь внес свою лепту в это изложение, так как он находился в центре всех событий. Характерно, что в этом сочинении нигде не упоминается о Клеопатре, однако здесь нет ничего удивительного, ибо предметом описания в «Bellum Alexandrinum» были военные события, а Клеопатра не играла в них никакой роли.
Во время боев в Александрии для Цезаря и Клеопатры решался вопрос: быть или не быть. Неоднократно смертельная опасность угрожала самому Цезарю, однако, как это часто бывало в его жизни, ему сопутствовала удача. Кроме того, большую помощь ему, должно быть, оказала Клеопатра благодаря ее знанию топографии столицы. Можно даже предположить, что без этого он вряд ли смог бы продержаться так долго. Важнее всего было для Цезаря сохранить связь с морем. Если бы ему это не удалось, дело было бы проиграно, а снятие блокады, которого он настоятельно добивался, стало бы уже невозможно. Не удивительно, что он любой ценой хотел заполучить в свои руки решающие пункты — остров Фарос и дамбу Гептастадий, — намерение, которое ему удалось осуществить (в феврале 47 г.).
Но не все шло по его желанию: когда он вознамерился запять южный плацдарм у оконечности дамбы, он потерпел поражение. В этом сражении Цезарь как никогда подвергался опасности. Спасая свою жизнь, он спрыгнул с дамбы и вплавь достиг одного из кораблей. При этом он потерял свой пурпурный плащ главнокомандующего, который был захвачен в качестве добычи торжествующими врагами. Самому городу эти сражения причинили много бед, возникли пожары, во время которых от пламени погибла часть книг знаменитого Музея{91}. Возможно, Цезарь ссылался на то, что он обнажил меч в защиту прав Клеопатры, однако на александрийцев это не произвело ни малейшего впечатления. Для них Цезарь был и оставался чужеземным захватчиком, римлян вообще в Египте ненавидели, и александрийцам было бы гораздо более по сердцу, если бы управление страной осуществлял единолично юный Птолемей XIII. В довершение всего Цезарь допустил грубую психологическую ошибку: юного царя, находившегося в его власти, он возвратил александрийцам. Последние требовали его освобождения в качестве непременного предварительного условия для начала мирных переговоров.
Как должна была относиться Клеопатра к этим действиям Цезаря? Она знала своего брата, знала также александрийцев, и для нее не было неожиданностью, когда Птолемей XIII, едва вернувшись в лагерь египтян, тотчас же предоставил себя в их распоряжение. Однако решение Цезаря имело также известное преимущество: позиции сторон ясно определились, и война в столице приблизилась к решающему концу.
В начале марта в Египте появился вызванный Цезарем Митридат Пергамский, которого считали незаконнорожденным сыном знаменитого Митридата VI Евпатора. После взятия заградительного укрепления Пелузия (на восточной границе Египта) Митридат сухопутным путем через Мемфис двинулся к египетской столице; при этом он вынужден был сделать большой крюк, огибая Дельту с юга. Тем не менее он пришел вовремя. У Мареотийского озера он натолкнулся на сопротивление, однако Цезарь правильно оценил ситуацию (очевидно, он был осведомлен своими разведчиками о приближении деблокирующего войска) и соединился с Митридатом, введя египтян в заблуждение маневрами флота. Место решающего сражения неизвестно, по его следует искать вблизи Мареотийского озера, возможно, у городка Херен. Противник Цезаря царь Птолемей XIII утонул в Ниле. Цезарь со своей конницей поспешил обратно в столицу и смог по всей форме принять капитуляцию Александрии. Это произошло 27 марта 47 г. до н. э. по неизмененному римскому календарю, что соответствует 15 января Юлианского стиля.
Со смертью Птолемея XIII завершилась целая эпоха в истории птолемеевской династии, ибо отныне в Александрии и Египте царила лишь воля Цезаря. Он назначил младшего брата Клеопатры одиннадцатилетнего Птолемея XIV ее соправителем. Оба — Клеопатра VII и Птолемей XIV — номинально осуществляли совместное правление, однако младший брат был всего лишь марионеткой. В документах они именуются «отцелюбивыми богами», но все знали, что теперь ничего не могло произойти без согласия Цезаря. Он был всемогущим патроном, которому все должны были подчиняться. Три римских легиона остались в Египте в качестве гарнизона. Это показывает, какое большое значение придавал Цезарь обладанию этой страной. Египет, как житница Востока, представлял для Рима поистине ни с чем не сравнимую ценность. Кто станет упрекать Цезаря в том, что после ужасов войны, в которой над ним не раз нависала смертельная опасность, он поддался чарам Клеопатры и справлял вместе с ней шумные празднества на Ниле? На роскошно убранном корабле он поплыл вместе с царицей вверх по течению на юг. В пиршествах, нередко продолжавшихся до утра, Цезарь не ударял лицом в грязь; перенесенные опасности и близость Клеопатры пробудили в нем прежнюю любовь к радостям жизни, а Клеопатра делала все, чтобы всецело пленить римлянина. Однако пребывание Цезаря в Египте стало подходить к концу. В начале июня 47 г. он покинул эту страну. Больше в своей жизни он уже никогда не ступал на ее землю, и если позднее вспоминал о Египте, то все происшедшее Должно было казаться ему сном, изменившим всю его жизнь.
События, происходившие на Переднем Востоке, настоятельно требовали личного присутствия Цезаря. В частности, в Малой Азии в липе Фарнака у римлян появился противник, которого во что бы то ни стало следовало обуздать.
Лишь несколько недель спустя после отъезда Цезаря у Клеопатры родился сын (согласно стеле, найденной в Серапеуме, а в настоящее время находящейся в парижском Лувре, — 23 июня 47 г.). Он получил имя Цезарь, но александрийцы называли его Цезарионом, т. е. «маленьким Цезарем». Поскольку диктатор Цезарь недвусмысленно разрешил дать ребенку свое имя, отцовство Цезаря не может вызвать никаких сомнений. Не меняет дела и то, что уже в древности высказывались и противоположные мнения. Так, друг Цезаря Г. Оппий оспаривал его отцовство, и в этом следовал ему живший во времена Северов историк Кассий Дион [Hist. Rom., XLVII, 31, 5]. А в наши дни прежде всего Жером Каркопино старался доказать, что этот ребенок не мог происходить от Цезаря. Однако все это — совершенно напрасный труд, и доводы видного французского историка надо признать теперь совершенно несостоятельными, в особенности с тех пор, как Хейнц Хейвен еще раз весьма основательно исследовал этот вопрос.
Благодаря рождению Цезариона, которого мы уверенно можем считать сыном Цезаря, положение Клеопатры заметно упрочилось. Да и всемогущий римский диктатор наконец получил сына, в котором ему было отказано в его браке с Кальпурнией. Этот сын стал теперь законным наследником трона фараонов; тем самым Клеопатра теснейшим образом связала своего любовника с судьбой птолемеевской династии. Хотя царица не была формально законной супругой Цезаря, она все же была царицей Египта и в качестве протеже Цезаря, по римским понятиям — его клиентки, пользовалась его личной защитой. В Египте отцовство Цезаря также было воспринято безоговорочно. Жрецы Гермонфиды утверждали, что сына Клеопатры зачал бог Ра, приняв образ Цезаря. На стене храма в Гермонфиде они реалистически изобразили рождение царевича. Таким образом, союз Цезаря и Клеопатры был узаконен перед всем миром. Иначе, разумеется, думали об этом римляне. Когда спустя год Цезарь праздновал триумф в Риме, он не мог помешать своим воинам потешаться над его отношениями с Клеопатрой и публично декламировать стишки фривольного содержания.