Калем Керко тут же подошел поприветствовать их с Толей. На нем был синий комбинезон, короткие волосы завивались.
– Ваше величество, – произнес он, коротко поклонившись.
Николай хлопнул Керко по спине.
– Давайте без церемоний. – Он проходил обучение в семье Керко, когда знакомился с оружейным искусством, и поэтому был ничуть не удивлен тому, как земенцам удалось улучшить равкианские корабли. – Вы только что спасли наши задницы.
– Вы подарили нам небо, – сказал Керко. – Мы по меньшей мере постараемся помочь вам сохранить эту несчастную страну. Вы будете преследовать фьерданцев? Они бегут.
– Нам это не по силам. Пока нет. Но вы дали нам драгоценное время.
– Мы проводим вас до Полизной.
– Запас антидота? – спросил Николай.
Керко указал на стену из тюков, похожих на мешки с зерном.
– Можете сказать, что вы рассчитывали на большее. Меня это не обидит. Выражение лица вашего солдата говорит само за себя.
– Толя всегда так выглядит. Кроме тех моментов, когда читает стихи, но тогда так выглядят окружающие. – Николай посчитал тюки с антидотом и вздохнул. – Но вы правы, мы надеялись на большее.
– Парем довольно легко приготовить, если удастся вывести формулу. А антидот? – Керко пожал плечами. – На него требуется слишком много сырой юрды. Возможно, ваши фабрикаторы найдут новый способ обработки сырья.
Формула была разработана Давидом Костюком, самым талантливым субстанциалом Равки, работавшим вместе с Кювеем Юл-Бо, сыном человека, который изобрел парем. Но идея пришла из места произрастания юрды, Нового Зема, от парнишки, выросшего на местной ферме. Он как-то сказал Кювею, что во время сбора урожая земенские матери наносили детям на губы и веки бальзам из сока стеблей юрды, чтобы защитить их от воздействия пыльцы.
– Требуется огромное количество сырья, чтобы изготовить антидот, – сказал Керко. – А хуже всего то, что, заготавливая стебли, мы опустошаем поля. Если мы продолжим давить на наших фермеров, они взбунтуются. И еще кое-что. Один из наших поставщиков рассказал о странном явлении на своих полях – пятне, возникшем словно из ниоткуда. Оно превратило два его пастбища в безжизненную пустошь, и животные, которые паслись там, тоже исчезли, как…
– Дым, – закончил за него Николай. Так, значит, вампир вонзил свои клыки и в Новый Зем.
– Так вы знаете, что это за чума? Наша страна сталкивается с подобным уже второй раз за два месяца. В Равке тоже происходило что-то подобное?
– Да, – признал Николай. – Одно пятно появилось рядом с Сикурском, а второе к югу от Ос Керво. Сейчас мы берем пробы почвы, проводим исследования. И сообщим вам, если что-нибудь обнаружим.
Но Николай и так знал, что они обнаружат – смерть. На этой почве больше ничего не будет расти. А если тлен продолжит распространяться, кто знает, где он появится в следующий раз и смогут ли его остановить? Одной мысли об этом было достаточно, чтобы разбудить демона внутри, словно тот узнал силу, создавшую его, в источнике этих бедствий.
– Это как-то связано с Каньоном? – спросил Керко.
Толя удивленно взглянул на него.
– Вы там бывали?
– После объединения. Я хотел увидеть все это собственными глазами. Проклятое место.
И снова это слово: проклятое.
– Связь есть, – подтвердил Николай. – Но мы пока не знаем какая. – Эта часть была правдой. А вот говорить Керко о том, что Дарклинг вернулся, Николай был пока не готов. – Я провожу вас до Полизной. Мы можем хранить запас антидота на базе.
– Керчия захочет отомстить, – предупредил Керко, когда они возвращались к флайеру. – Всем нам. Они найдут способ.
– Мы понимаем, – подтвердил Толя серьезно. – И понимаем, на какой риск вы пошли, придя нам на помощь.
Керко усмехнулся.
– Они решили напасть на наши корабли и наших моряков, даже не объявляя нам войну. Керчийцы никогда не были друзьями земенцам, так что пусть лучше знают, что мы все-таки не остались без союзников.
Они пожали руки, а затем Николай с Толей залезли во флайер.
– Николай, – окликнул Керко. – Положите конец этой войне, и как можно быстрее. Докажите, что этот Магнус Опьер – лжец, и прогоните самозванного наследника Ланцовых. Вы должны доказать, что вы не бастард и что достойны трона.
«Что ж, – подумал Николай, когда мотор флайера заработал и они взмыли в ослепляющую синь неба. – Одно из двух тоже неплохо».
7. Нина
Здравствуй, Нина.
Нина была опытным шпионом под прикрытием. Она выжила в борделях Кеттердама и водила дружбу с самыми отъявленными головорезами и мошенниками Бочки. Она встречала убийц всевозможных мастей, а бывало, и сама разговаривала с мертвецами. Но когда хранительница произнесла эти слова, ей показалось, что сердце вырвалось из груди и покатилось прямо к носам ее подбитых мехом тапочек.
Однако она просто улыбнулась.
– Мила, – поправила она вежливо. Перепутанное имя, невинная ошибка.
Хранительница подняла руку, и порыв ветра заставил заплясать пламя, отражение которого искрами вспыхнуло в ее глазах.
– Вы – гриш, – потрясенно прошептала Нина. – Шквальная.
– Лисы прячутся под землю зимой, – произнесла хранительница по-равкиански.
– Но не потому, что боятся холода, – ответила Нина.
Она тяжело рухнула на диванчик. Колени ослабли, а на глазах, к ее величайшему стыду, выступили слезы. Она так долго не говорила на родном языке.
– Наш добрый король шлет тебе свою благодарность и наилучшие пожелания. Он крайне признателен за сведения, которые тебе удалось добыть. Они спасли жизнь множеству равкианцев. И множеству фьерданцев тоже.
Нина чуть не разрыдалась от благодарности. Конечно, она встречалась со связными и агентами Рингсы, но вот чтобы поговорить с одним из соотечественников? Она не понимала, какую тяжесть носит в своем сердце.
– Вы правда из монастыря?
– Да, – подтвердила женщина. – Когда исчезла предыдущая хранительница, Тамара Кир-Батар воспользовалась возможностью посадить на это место своего человека. А я до этого работала под прикрытием в монастыре в Элбьене.
– Сколько вы уже так живете? Как фьерданка?
– Тринадцать лет. Несмотря на войны, смену королей, перевороты.
Тринадцать лет. Нина не могла такого даже представить.
– А вы никогда… вы скучаете по дому? – Спросив, она тут же поняла, какой это детский вопрос.
– Каждый день. Но у меня есть цель, так же, как и у тебя. Твоя кампания по пропаганде довольно дерзкая. Я вижу результаты собственными глазами. Девушки, находящиеся под моей опекой, тайком рассказывают друг другу истории о святых под покровом ночи.
– И их за это наказывают?
– О да, – подтвердила она со смехом. – Чем больше мы запрещаем говорить о святых, тем более пылко и решительно они нарушают запреты.
– Так, значит, у меня не будет проблем?
Она не следовала никакому приказу, когда отправилась вслед за Ханной в Ледовый Двор и начала ставить представления с чудесами. После спектакля, устроенного ей в Гефвалле, ее могли бы силой привезти назад в Равку и отдать под трибунал.
– Генерал Назяленская сказала, что ты непременно об этом спросишь, и велела ответить, что конечно же будут.
Нине пришлось подавить нервный смешок.
– Как она?
– Ужасающе компетентна.
– А Адрик? Леони?
– Теперь, когда они стали святыми, путь в шпионы для них закрыт, но Адрик командует отрядом шквальных, а Леони работает с Давидом Костюком и его фабрикаторами. Они внесли существенный вклад в работу над антидотом к юрда-парему.
– Так, значит, – сказала Нина, – они оба сейчас в Малом дворце.
Легкая улыбка тронула губы хранительницы.
– Я слышала, они частенько проводят время вместе. Но я здесь не для того, чтобы обменяться сплетнями или утешить тебя. У короля есть задание.
Нина оживилась. Она нарушила прямой приказ Адрика, отправившись в Ледовый Двор, чтобы найти себе место, откуда она сможет помочь гришам и Равке. Она старалась как могла, устраивая свои фальшивые чудеса; она подслушивала и использовала все имеющиеся в ее арсенале уловки, чтобы собрать побольше сведений и передать зашифрованным посланием все, что ей удавалось наскрести, о передвижении войск или разработке оружия. Но то, что Брум раскрыл места, с которых Фьерда намеревалась начать свое вторжение, было простой удачей, а не серьезным шпионажем.
– Слушай внимательно, – продолжила хранительница. – Времени у нас немного.
– Она хочет, чтобы ты сделала что? – прошептала Ханна, распахнув глаза цвета меди, стоило им вернуться в комнаты, а Нине рассказать ей о своем задании. – И кому я только что исповедалась?
– Шпионке-гришу. О чем ты ей рассказала?
– Сочинила что-то об излишней любви к сладкому и ругательствах в священные дни Джеля.
Нина рассмеялась.
– Идеально.
– Вовсе нет, – возразила Ханна, поморщившись. – Что, если бы я рассказала ей что-то личное о… чем-угодно?
– Например?
– Так, ничего, – ответила Ханна, покраснев. – Так что она хочет, чтобы ты сделала?
Распоряжения хранительницы были просты и понятны, но Нина даже представления не имела, как подступиться к их выполнению.
– Выяснить, где хранятся письма от Татьяны Ланцовой.
– Эта часть не так уж и плоха.
– И подобраться поближе к фальшивому Ланцову, – продолжила Нина. – Выяснить, кто он на самом деле, и, если получится, дискредитировать его.
Ханна прикусила губу. Они устроились на ее кровати с горячим чаем и тарелкой печенья.
– А не могли бы мы просто… ну, не могла бы ты просто устранить его?
Нина рассмеялась.
– Полегче. Это я здесь безжалостная убийца, а ты – голос разума, не забыла?
– Полагаю, мои слова в высшей степени разумны. Король Равки на самом деле бастард?
– Я не знаю, – медленно, словно раздумывая, призналась Нина. – Но, если фьерданцы это докажут, я сомневаюсь, что ему удастся удержать трон. В тяжелые времена люди, как правило, сильнее тяготеют к традициям и суевериям. – Гришей королевская кровь волновала меньше, но даже Нину с детства растили с мыслью о том, что Ланцовы избраны свыше, чтобы управлять Равкой.