Нам нужен король, а не искатель приключений. Как жаль.
Ему пришлось быть королем, разговаривая с Эри и Майю. Ему нужно казаться уверенным и авторитетным и при этом достаточно человечным. Но встреча с ними, разговор об Исааке растревожили его. Именно Николай когда-то привел Исаака во дворец и определил в стражу. Они были одного возраста, но как же мало успел Исаак увидеть за свою жизнь. Он больше никогда не появится дома, не встретится с сестрами и матерью. Он никогда не переведет поэмы и не увидит начало нового дня. Николай знал, что чувство вины лишь затмевает разум, замедляет его, мешает принимать сложные решения, которые потребуются от него в ближайшие дни. Оно не несло пользы, но отмахнуться от него, словно от очередного скачка настроения, Николай не мог. Исаак доверял ему, и это доверие стало причиной его смерти.
Слишком быстро перед ним возникли блестящие крыши Золотого Болота, поместья князя Крыгина, и сады наслаждений, под которыми скрывалась секретная база по разработке равкианского оружия. Он заглушил двигатели и позволил «Ястребу» мягко спланировать сквозь туманную завесу, стрекот двигателей сменился шумом ветра, разрывающим густую тишину небес. Ему показалось, что откуда-то снизу послышался свист. Он осознал, что это, опоздав всего на какую-то секунду.
Бум.
Что-то врезалось в правое крыло «Ястреба». Оно тут же вспыхнуло, и маленькое судно погрузилось в клубы дыма.
Святые, сохраните. В него стреляли.
Нет, это было не совсем так. Давид и его команда были уверены, что Николай прибудет верхом, и сейчас проводили испытания оружия. Николай, по сути, сам подставился под выстрел. Это был по-настоящему глупый поступок. К счастью, мне довелось увидеть ракету в действии, прежде чем погибнуть в жаре пламени.
Николай снова завел двигатель, пытаясь выровнять маленький флайер, но тот уже вошел в штопор, несясь к земле на ужасающей скорости.
Демон ворвался в его разум, буйный и дикий, и закричал, требуя свободы.
Но Николай не собирался отдавать контроль. Если это конец, то ты умрешь вместе со мной. Может быть, таким образом ему удастся избавить свою страну от Каньона. И Зоя наконец-то сможет спокойно убить Дарклинга.
Думай.
Николай запутался, в какой стороне земля. Шум двигателя набатом бил по голове. Рычаги управления в его руках были совершенно бесполезны. «Вот и все», – подумал он, отчаянно пытаясь снова нажать на газ.
Демон завизжал, но Николай не выпустил его. «Я умру королем».
Его вдавило в сиденье. Желудок совершил кульбит. Казалось, гигантская рука подхватила флайер и подкинула его вверх.
Мгновение спустя машинка плавно опустилась на покрытую туманом гладь Золотого Болота. Николай услышал крики, а затем его выдернули из рубки.
– Я в порядке, – заверил он. Хоть в какой-то момент он успел крепко приложиться головой об сиденье. Он ощупал затылок. Тот кровоточил. И высока была вероятность того, что его вот-вот вырвет. – Я в порядке.
– Давид, – сказала Женя. – Ты чуть не убил короля.
– Его там быть не должно было!
– Это моя вина, – подтвердил Николай. Он сделал неуверенный шаг на причал, затем еще один, пытаясь сориентироваться. – Я в порядке, – повторил он.
Надя и Адрик, должно быть, призвали ветер, чтобы замедлить падение. Давид, Женя и Леони уставились на него, как и команда инженеров Первой армии. Испытание оружия, как он и думал. Жаль только, что понял он это слишком поздно.
– Отличная вышла тренировка, – сказал он, пытаясь не обращать внимание на пульсацию в голове. – На случай, если меня еще раз подстрелят.
– Если такое случится, рядом не будет шквальных, чтобы тебя спасти, – заметил Адрик. – Почему ты не катапультировался?
– На нем нет парашюта, – ответила Женя, кинув на короля злобный взгляд.
– Я не думал, что он мне понадобится, – возразил Николай. – Не предполагалось, что меня ждет нападение. Кстати, значит ли это, что ракеты рабочие?
– Абсолютно нет, – отрезал Давид.
– Вроде того, – смягчила Леони.
– Покажите, – попросил Николай.
Женя уткнула руки в бока.
– Ты сейчас сядешь и позволишь мне осмотреть себя, чтобы убедиться, что нет сотрясения. Затем выпьешь чашку чая. И только после этого, если я буду добрая, сможешь обсудить с Давидом все эти взрывающиеся штуки.
– Ты же понимаешь, что я король?
– А ты?
Николай посмотрел на Давида в поисках поддержки, но Давид лишь пожал плечами.
– Я не спорю с женой, особенно когда она права.
– О, ладно, – сдался Николай. – Но я требую печенья к чаю.
Они спустились в лаборатории на лязгающем латунном лифте. Темные комнаты и узкие коридоры производили не особо радужное впечатление, зато гарантировали конфиденциальность. Николай был благодарен за те несколько минут перерыва, что позволили ему собраться с мыслями. В него стреляли множество раз и попадали неоднократно, превратили в теневого монстра, и даже пыталась проткнуть ножом для бумаги одна во всех отношениях приятная молодая леди, которой не понравились его попытки прочесть ей романтический сонет. Но если начистоту, сколько вообще слов рифмуется со «сто строк Анне»[4]? А еще он был почти уверен, что старший брат пытался его отравить, когда ему было двенадцать. Но в этот раз смерть была близка как никогда. Демон внутри него все никак не успокаивался. Он тоже почувствовал близость смерти и помнил, как оказался в ловушке, бессильный, пока они пикировали на землю.
Что бы произошло, если бы Николай выпустил демона на свободу? Помогло бы это ему? Смог бы он его контролировать? Риск был слишком велик.
Они устроились за столом в одном из кабинетов с чертежами, и Женя принялась осматривать его затылок, а Давид – заваривать чай.
– Почему мой ведущий ученый суетится вокруг чайника? – спросил Николай.
– Потому что ему не нравится, как заваривают чай все остальные, – объяснил Адрик, вынимая жестянку с шоколадным печеньем из шкафа и ставя ее на стол.
– Я написал инструкции, – сказал Давид, откидывая растрепанные волосы со лба. В тусклом свете лаборатории он казался еще бледнее. Как бы Николай ни ценил рвение Давида, фабрикатору не помешал бы отпуск.
– Любовь моя, – мягко сказала Женя. – Никто не заваривает чай в семнадцать шагов.
– Заваривает, если хочет сделать все правильно.
– Поговорите со мной о моих ракетах, – вмешался Николай.
Надя поставила на стол поднос с различными чашками и блюдцами, по большей части щербатыми, хотя роспись в виде золотых колибри была превосходна. Николай подозревал, что это остатки из коллекции Крыгина, жертвы его зачастую буйных гостей.
Давид с Надей посмотрели на Женю, которая милостиво кивнула.
– Можете приступать.
– Что ж, – начал Давид, – ракета, по сути, очень простая штука.
– Как чашка чая? – невинно спросила Леони.
– Вроде того, – согласился Давид, не заметив озорной блеск в ее глазах. – Любой ребенок сможет ее построить, если у него есть сахар и нитрат калия.
Женя одарила Николая подозрительным взглядом.
– Почему мне кажется, что ты так и делал?
– Конечно, делал. Если есть возможность, нужно ее использовать. Помнишь люк в западной бальной зале?
– Да.
– Он был там не всегда.
– Ты проделал дыру в потолке?
– Маленькую.
– Тем фрескам сотни лет! – воскликнула Женя.
– Иногда приходится ломать традиции. В буквальном смысле. А теперь не мог бы кто-нибудь, пожалуйста, отвлечь Женю?
Надя села чуть прямее.
– С ракетами возникает три проблемы. Установить заряд, не взорвав. Запустить, не взорвав. Нацелить, не взорвав.
Николай кивнул.
– Я уловил идею.
– Нам пока удается выполнить два пункта из трех, но не все три, – сказала Леони, сияя солнечной улыбкой, особенно яркой на фоне ее коричневой кожи. Ей каким-то образом удалось преподнести все так, словно это хорошие новости.
Николай знал, если бы они смогли довести до ума ракеты, это бы все изменило. Силы Равки и Фьерды в воздухе были приблизительно равны. Но у Фьерды было то, что можно назвать решительным преимуществом на земле. Ракеты позволили бы Николаю наносить удары, держа войска далеко от линии фронта, а еще они стали бы подходящим ответом танкам. Война велась бы на расстоянии.
– Насколько большими могут быть эти ракеты? – спросил Николай.
– Достаточно большими, чтобы сровнять с землей целую фабрику, – ответил Давид. – Или половину городского квартала.
В комнате внезапно стало очень тихо; осознание того, что они обсуждают, накрыло их, и даже воздух, казалось, сгустился от понимания, к каким последствиям может привести их сегодняшнее решение. «Дай мне шанс показать тебе, что может быть», – сказал как-то Николай Зое. Он имел в виду мир. Компромисс. А не это.
– А какова дальность? – спросил Николай.
– Я точно не знаю, – сказал Давид, – проблема в весе. Сталь слишком тяжела. Алюминий, скорее всего, тоже. Они сгодятся для испытаний, но если мы собираемся пустить ракеты в бой, нужен более легкий металл.
– Например?
– Титаний легче и одновременно прочнее, – вставила Леони. – И он не разрушается.
– А еще он более редкий, – заметила Надя, накручивая прядь своих светлых волос на палец. – И у нас в запасе его не так много.
– Мы серьезно обсуждаем это? – тихо спросила Женя.
– Я сделаю тебе такие ракеты, которые мы тестируем сейчас, – сказал Давид. – Но даже если мы добудем еще титания, я не стану делать их больше.
– Могу я спросить почему? – задал вопрос Николай, хоть и полагал, что ответ ему известен.
– Я не стану изготавливать ракету, способную уничтожить целый город.
– А если нам нужна всего лишь угроза?
– Если мы построим ракету, – пояснил Давид, – на этом все не закончится. Так никогда не бывает.
Давид был одним из самых талантливых фабрикаторов и мыслителей своего времени, а возможно, и всех времен. Но его таланты всегда были обращены на служение военным целям. Таков был жребий равкианца. Так продолжалось сотни лет.