А вот это звучало интересно. Противоядие жажде войны Брума, тот, кто сможет направить Фьерду в сторону мира. Все инстинкты Нины кричали, что тут стоит рискнуть, что это стало бы идеальным завершением партии, разыгранной ей с королевой Гримьер. Просто все становилось по-другому, когда рисковать приходилось еще и Ханне.
– Если он обнаружит, кто ты на самом деле…
Ханна взяла свою накидку.
– Как он это обнаружит? Я – дочь самого известного во Фьерде охотника на ведьм. Я воспитывалась в монастыре Гефвалле под бдительным оком хранительницы…
– Да снизойдут на нее вечные страдания.
– Как велит Джель, – продолжила Ханна с наигранной праведностью. – Я исцеляла наследного принца на глазах у всего королевского двора, и никто не догадался, кто я. Кроме того, разве не этого ты хотела? Возможности приблизиться к людям, которые могут что-нибудь знать о Вадике Демидове?
– Не настолько приблизиться. Милый граф. Возможно, герцог. Но не принц.
Ханна усмехнулась.
– Зачем размениваться по пустякам?
Ее глаза сверкали, а щеки разрумянились. Нина вот уже несколько недель не видела ее такой счастливой.
Святые угодники, все дело в том, что она кому-то помогает. Гриши всегда выглядели и чувствовали себя лучше, используя силу. Но здесь было нечто большее.
– Ты слишком хорошая, Ханна. Тебе выдался шанс помочь какому-то капризному сопляку королевской крови, и ты светишься, словно увидела гору вафель в три фута вышиной.
– На самом деле, я никогда не пробовала вафель.
Нина демонстративно схватилась за сердце.
– Вот за что еще можно предъявить счет этой проклятой стране. – Она замерла на мгновение, потом взбила кружево на вороте Ханны, зацепившееся за ожерелье. – Просто… будь осторожна. И не увлекайся.
– Не буду, – заявила Ханна, поднимаясь в облаке шелестящего шелка. Затем оглянулась через плечо. – Кстати, это твоя прерогатива.
На этот раз их привели в большую круглую комнату, опоясанную колоннами, с фонтаном в центре из трех мраморных сильфид, держащих кувшин в высоко поднятых изящных руках. Там проходила своего рода вечеринка или камерный светский раут, и негромкие разговоры эхом разлетались под высоким потолком.
– Что именно мы здесь делаем? – спросила Ханна.
– Полагаю, ищем что-нибудь выпить и пытаемся сделать вид, что тут нам и место?
– Я говорила, что ненавижу вечеринки?
Нина взяла Ханну под руку.
– А я говорила, что обожаю их?
Они миновали толпу людей на пути к столу, заставленному стаканами с чем-то розовым и шипучим. Не может же это быть…
– Ох, ну у тебя и вид, – заметила Ханна со смехом. – Это лимонад, а не шампанское.
Нина постаралась скрыть свое разочарование. Пора бы уже привыкнуть. Если бы фьерданцы могли объявить веселье преступным деянием, они бы так и сделали. Тут она заметила голубую орденскую ленту и грязновато-русую макушку, мелькающую в толпе.
Она не стала приглядываться, но это почти наверняка был Вадик Демидов, окруженный группкой аристократов, в сопровождении Апрата.
– Давай попробуем подойти поближе, – шепнула она.
Но не успели они и шагу сделать в направлении Демидова, как перед ними вырос Йоран. В своем мундире дрюскеля он казался черной вороной и совершенно выбивался из этого буйства шелка и шифона пастельных оттенков.
– Принц Расмус требует вашего присутствия.
– Конечно, – отозвалась Ханна.
Другого ответа принцу не существовало. Их отвели в альков, полускрытый от гостей серебристыми деревцами в горшках и кремовым занавесом. Это место идеально подходило для того, чтобы наблюдать за всеми, не будучи замеченным.
Принц Расмус восседал на кресле с подушками – чем-то среднем между софой и троном. Он не облокачивался на подушки, как в прошлый раз, и стремление сидеть прямо, не показывая усталости, дорого ему обходилось. Он был бледен, и Нина заметила, как часто вздымается и опускается его грудь. Именно об этом говорил Брум. Королевская семья понимала, что принцу необходимо появиться на публике – особенно после катастрофы на Представлении, – но постаралась разместить его подальше от суматохи, чтобы не слишком утомить.
Нина с Ханной присели в реверансах.
– Проходите, – велел принц, вяло махнув рукой. Он, похоже, был в значительно худшем настроении, чем в предыдущую их встречу.
Они вошли и устроились на низких пуфах.
– Вам обеим нужно поработать над реверансами, – заметил принц с неудовольствием.
Ханна в ответ лишь улыбнулась.
– Боюсь, что мой тренировками не улучшить. Я никогда не славилась особой грациозностью.
Это было совсем не так. Ханна была полна грации, когда скакала на лошади. Ей просто не шла манерность двора. А что касается Нины, сама она могла изобразить идеальный реверанс, но вот Мила Яндерсдат, вдова торговца рыбой, этого безусловно не умела.
Теперь взгляд Расмуса задержался на Нине.
– Хозяйка носит шелка, а горничную нарядила в шерсть. Это говорит о мелочном и завистливом характере.
Он точно был сильно не в духе. Нина заметила, как слегка дрогнули пальцы Ханны, и одарила ту предупреждающим взглядом – не слишком сильно, не слишком быстро.
– Шерсть очень мне подходит, – сказала Нина. – Я бы не знала, как себя держать в шелках и сатине.
Наглая ложь. Она не могла представить себе ничего лучше, чем скользящие по обнаженному телу сатиновые простыни. Матиас был бы глубоко шокирован. А что сказала бы Ханна? Мысль проскочила в голове внезапно, вызвав чувство вины.
– Я полагаю, большинство женщин очень быстро привыкает любить роскошь, – заметил принц. – Я не вижу украшений ни на шее Милы, ни в ее ушах. Твоему отцу следует это исправить, Ханна. Он же не хочет прослыть скрягой.
Ханна склонила голову, а затем кинула на принца взгляд из-под ресниц.
– Я должна была бы сказать, что передам ваш совет, но я не собираюсь этого делать.
Расмус тяжело вздохнул.
– Какая наглость – признаться, что проигнорируешь совет принца. – Пальцы Ханны снова шевельнулись, и принц испустил глубокий вздох, наполненный заметным облегчением. – И все же я тебя не виню. Твой отец может производить устрашающее впечатление. – Он кинул взгляд на Йорана, застывшего навытяжку рядом с ним. – Но Йоран его, конечно, не боится, да? Отвечай, Йоран.
– Я испытываю глубочайшее уважение к коммандеру Бруму.
Трудно было представить, что охраннику всего лишь шестнадцать, особенно на фоне принца.
– Йоран всегда ведет себя подобающе. Служить мне – это великая честь. По крайней мере, так говорят. Но я-то знаю. Это что-то вроде наказания. Йоран разочаровал доброго коммандера Брума и теперь должен нянчиться с немощным принцем.
– Вы вовсе не немощный, – возразила Ханна.
Принц снова глубоко вздохнул. Его плечи чуть расслабились, капельки пота исчезли со лба.
– Иногда я чувствую себя хорошо, – сказал он. – Иногда я вовсе не чувствую себя немощным. – Он издал короткий смешок. – А сегодня я на самом деле чувствую, что проголодался. Йоран, вели, чтобы нам принесли закуски.
Но слуги уже услышали его и кинулись исполнять приказ.
– Мы видели здесь Вадика Демидова, – решилась Нина.
– О, да, – подтвердил Расмус. – Маленький Ланцов никогда не пропускает вечеринки.
– Он действительно королевских кровей?
– Это главная тема разговоров на всех приемах отсюда и до Элбьена. Почему тебя это интересует?
Ханна легко рассмеялась.
– Мила помешана на Вадике Демидове.
– Джель Всемогущий, почему? Он же просто скучный, неотесанный деревенщина.
– Но у него такая чудесная история, – вздохнула Нина. – Мальчик-принц, вырванный из нищеты.
– Да, полагаю, есть в этом что-то от сказки. Но не сказать, что его нашли в семействе козопасов.
– А откуда же он появился?
– Точно не знаю. Прозябал на какой-нибудь запущенной даче, которую ему не хватало денег обогреть. По крайней мере, именно это я вроде бы слышал.
– И вам нисколько не любопытно? – настаивала Нина.
Вернулись слуги и поставили перед ними блюдо с копченым угрем и сельдью.
– С чего бы?
Нина почувствовала подступающее раздражение.
– Он же будет королем, не так ли?
– Ну так и я буду, если, конечно, доживу.
Повисло неловкое молчание.
– Я… Я сегодня не в настроении, – сказал наконец Расмус. Это не было извинением, но звучало так близко к нему, как мог позволить себе будущий король. – Мои родители решили, что мне нужно появиться на людях как можно скорее после происшествия в начале праздника Сердцевины.
– Им следовало дать вам возможность отдохнуть, – заметила Ханна.
– Нет, я чувствовал себя довольно неплохо. Но мероприятия вроде этого… Мне тяжело находиться в комнате, полной людей, которые, не сомневаюсь, желают мне смерти.
– Ваше высочество! – в ужасе воскликнула Ханна.
Нина посмотрела на Йорана, но лицо охранника оставалось бесстрастным.
– Это не может быть правдой, – сказала она.
– Я знаю, что люди говорят обо мне. Я знаю, они хотели бы, чтобы я вовсе не появлялся на свет и чтобы наследником мог стать мой младший брат.
Лицо Ханны приобрело свирепое выражение.
– Что ж, тогда вам необходимо остаться в живых, чтобы досадить им.
Принц, казалось, удивился и в то же время обрадовался.
– Ты сильна духом, Ханна Брум.
– Это необходимо, чтобы выжить.
– Так и есть, – задумчиво подтвердил принц. – Именно так и есть.
– Вы когда-нибудь бывали в Равке? – спросила Нина, надеясь вернуть беседу к Демидову.
– Никогда, – ответил принц. – Должен признать, она меня интригует. Говорят, равкианские женщины очень красивы.
– О, это правда, – подтвердила Ханна.
– Ты там бывала?
– Однажды, недалеко от границы.
Принц слегка поерзал, словно привыкая к новому для него ощущению комфорта.
– Если вас так интересует Демидов, я вас представлю.
– О, правда? – восторженно выдохнула Нина. – Как волнительно.
Брови принца дернулись, и Нина могла поклясться, что в этот момент он думал, какая же Мила Яндерсдат восторженная дурочка. И это к лучшему.