Она почувствовала, как что-то внутри шевельнулось, будто бы просыпаясь, будто бы тому, что бы там ни пряталось в ней, тоже захотелось вдохнуть сосновой свежести. Эти леса должны были казаться пустыми, возможно, даже зловещими, особенно из-за растущих теней, но вместо этого…
– Ты это чувствуешь? – спросил Дарклинг. – Здесь мир более живой.
– Помолчи.
Она не хотела делить это с ним. Была зима, но ей слышались птичьи трели, шорох лесных зверьков в кустах. Она видела следы зайца на белом покрывале снега.
Она потянулась и подняла занавеску со стороны Дарклинга. Отсюда им был виден пологий холм и заброшенный санаторий.
– Что это за место? – спросил Дарклинг.
– Когда-то давно здесь была дача одного князя. А холм покрывали его виноградники. Потом, во время вспышки чумы, здесь был изолятор. Виноградники перекопали, чтобы хоронить умерших. К тому времени, как карантин закончился, князь уже умер, и дом никому не был нужен. Считалось, что он проклят. Мы решили, что это самое подходящее место для этого злополучного предприятия.
Санаторий находился на большом расстоянии от деревень и городов и давно имел репутацию проклятого. Не было нужды беспокоиться о нежданных гостях.
Пока они наблюдали, к дому подъехал экипаж, из которого вышли трое – мужчина, парнишка в сопровождении рыжей кошки, которая сразу же рванула в лес, и маленькая, хрупкая девушка с длинными, белыми как первый снег волосами. Она подняла лицо к небу, словно позволяя зимнему солнцу наполнить ее светом. Алина Старкова, Солнечная святая.
«Напугана ли она? – гадала Зоя. – Заинтригована? Зла?» Она ощутила, как дракон шевельнулся, словно его окликнули. Нет. Ей не хотелось чувствовать то, что чувствовала сейчас Алина. Ее собственные эмоции были для нее достаточным грузом. Мал накинул шаль на плечи Алины, обняв ее, и они продолжили разглядывать старый виноградник.
– Очаровательно.
Зоя посмотрела Дарклингу в лицо.
– Ты можешь язвить, но я вижу твою зависть.
– Зависть к жизни отказника?
– Зависть к такой жизни, которой ни ты, ни я никогда не знали и не узнаем, – тихой, мирной и полной нерушимой любви.
– В любви нет ничего нерушимого. Думаешь, любовь защитит тебя, когда фьерданцы придут за Грозовой ведьмой?
Она так не думала. Но, возможно, ей хотелось бы верить, что в жизни есть нечто большее, чем бояться самой или пугать других.
Она опустила занавеску и постучала в крышу. Экипаж начал подниматься вверх по разбитой подъездной дороге, петляющей из стороны в сторону. Наконец, он с грохотом остановился.
– Сиди здесь, – велела Зоя, пристегивая его оковы к сиденью.
Она выбралась из экипажа, прикрыв за собой дверь. Мал и Алина стояли на крыльце санатория, но стоило Алине увидеть Зою, как она кинулась вниз по ступенькам, улыбаясь и раскрыв объятия. Зоя сморгнула предательские слезы. Трудно было угадать, какого приема ждать от Алины, учитывая все обстоятельства. Она позволила себя обнять. Как всегда, от равкианской святой пахло хвоей и краской.
– Он там? – спросила Алина.
– Да.
– Ты приносишь мне самые худшие подарки.
Кошка вернулась с прогулки и принялась тереться об Мишины ноги. Затем переместилась к Зое.
– Привет, Накошка, – прошептала она, поднимая животное на руки и прислушиваясь к расслабляющему урчанию.
Миша ничего не сказал, просто смотрел, но лицо у мальчика было напряженным. Ему недавно исполнилось одиннадцать, но трагедий в его жизни с лихвой хватило бы десятерым старикам.
– Ты готова? – спросила Зоя у Алины.
– Нисколько. Разве мы не могли встретиться в каком-нибудь другом месте, не так напоминающем… кошмарный сон?
– Поверь мне, я бы тоже предпочла сейчас сидеть в роскошном номере отеля Ос Керво и потягивать вино.
– Здесь вовсе не так плохо, – возразил Мал. – Мы редко куда-нибудь выбираемся.
– Разве что на охоту время от времени? – спросила Зоя.
Знать любила охотиться в окрестностях Керамзина, а в компании двух скромных селян они не стеснялись выпить, посплетничать и даже обсудить дела государственные. Так Алина с Малом превратили приют в пункт сбора сведений.
Солнечные солдаты рассыпались, чтобы обойти санаторий и оцепить периметр. Юная рядовая с солнечными татуировками на обоих предплечьях вышла из здания.
Она поклонилась Зое, но не обратила внимания на девушку с покрытой шалью головой. Насколько знали эти солдаты, да и все остальные равкианцы, Алина Старкова умерла в Тенистом Каньоне.
– Дом сильно пострадал от воды, поэтому мы поставили кресла в прихожей.
Зоя спустила Накошку с рук.
– Там есть горячий чай?
Рядовая кивнула. Алина обожгла Зою взглядом, но та лишь пожала плечами. Если уж им придется терпеть Дарклинга, нужно, по крайней мере, делать это в цивилизованных условиях.
– Не спускайте глаз с двери, – приказала Зоя. – Если услышите что-нибудь необычное – что угодно, – не ждите моей команды.
– Я охраняла его в солнечной тюрьме, – заметила татуированная девушка. – Он показался мне довольно безобидным.
– Я не просила оценить угрозу, – отрезала Зоя. – Будьте бдительны и готовьтесь бить на поражение. Если он вырвется на свободу, второй раз схватить его не удастся, ясно?
Девушка кивнула, и Зоя отпустила ее, раздраженно взмахнув рукой.
– Все так же любишь заводить друзей? – со смехом спросила Алина.
– Эти ребятишки могут и сами погибнуть, и нас подставить.
Мал улыбнулся.
– Нервничаешь, Зоя?
– Не глупи.
Он повернулся к Алине.
– Нервничает.
– А ты нет? – спросила Алина.
– О, я в ужасе, но от Зои такого не ожидал.
Алина туже затянула шаль.
– Давайте покончим с этим.
Зоя прошагала к экипажу и заглянула внутрь. Отстегнув оковы Дарклинга от сиденья, она снова надела повязку ему на глаза.
– Это действительно необходимо?
– Вообще-то нет, – признала она. – Веди себя хорошо.
С солнечными солдатами по бокам она отконвоировала его через двор и вверх по лестнице.
– Вытри ноги, – сказала Алина.
Дарклинг застыл, услышав ее голос, а затем повиновался.
Зоя встретилась с подругой взглядом, и та подмигнула. Пусть маленькая, но победа.
Внутри было холоднее, чем снаружи, выщербленные мраморные полы и разбитые окна санатория служили плохой защитой от мороза. Прихожая когда-то была величественным залом, с двойной лестницей, ведущей в западное и восточное крыло. Но теперь одна из этих лестниц прогнила полностью. Разбитая люстра лежала на боку в углу, среди гор пыли и стекла, которые смели туда солнечные солдаты. Вдоль стен стояло старое медицинское оборудование – погнутый остов кровати, ржавая металлическая ванна, нечто похожее на кожаные крепления для сдерживания пациентов.
Зоя подавила дрожь. Упомянутый ей отель казался все более и более желанным. В центре комнаты был накрыт стол с самоваром и стаканами. Его окружали четыре кресла. Зоя не знала, что Миша тоже будет.
Двое солнечных солдат подвели Дарклинга к креслу, и он уселся, звеня оковами. Они и понятия не имели, что находятся рядом с Алиной Старковой, что их сила происходит от ее потери.
Зоя знаком велела им занять позиции у основания лестницы. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь подслушал их разговор. Солдат расставили также у каждого выхода, а сверху до Зои долетал отдаленный, но успокаивающий гул двигателей. Она реквизировала два вооруженных флайера Николая, чтобы патрулировать сверху.
Когда они остались одни, Алина попросила:
– Миша, не мог бы ты налить чаю?
– Ему тоже? – спросил Миша.
– Да.
Мальчик послушно принялся расставлять аккуратно помещенные в подстаканники стаканы на столе.
– Я налью себе сама, – сказала Зоя. У нее было особое отношение к сахару, а еще ей требовалось время, чтобы проникнуться этой необычной сценой. Было так странно, что после всей пережитой боли и принесенных жертв им всем довелось встретиться в этом заброшенном месте.
Комната погрузилась в молчание. Накошка жалобно мяукнула.
– С чего начнем? – спросил Мал.
– Решай сам, – предложила Алина.
Мал пересек комнату и сдернул повязку с глаз пленника. Дарклинг и глазом не моргнул, ничем не показывая, что дезориентирован, просто окинул комнату взглядом, как будто оценивал ее на предмет покупки.
– Вы привезли меня не в Керамзин, – произнес, наконец, он.
Алина застыла. Как, впрочем, и все остальные. Зоя понимала, какое это потрясение. Лицо Дарклинга было другим – остались острые скулы, сверкающие серые глаза, но его черты слегка изменились, и шрамы, оставленные когда-то волькрой, исчезли. Но его голос – твердый, холодный как стекло, с повелительными нотками – остался прежним.
– Нет, – подтвердила Алина. – Я не желала видеть тебя в своем доме.
– Но я уже бывал там.
Лицо Алины застыло.
– Я помню.
– А ты помнишь меня? – спросил Миша. Он был слишком юн и не успел научиться скрывать ненависть за вежливыми словами.
Дарклинг поднял бровь.
– А должен?
– Я заботился о твоей матери, – напомнил Миша. – А вот мою мать разорвали твои монстры.
– Как и мою. В итоге.
– Говорят, ты теперь святой, – процедил Миша.
– А ты что на это скажешь, парень?
– Скажу, что мне следует убить тебя своими руками.
– Многие уже пытались. С чего ты взял, что справишься?
Мал опустил руку на Мишино плечо.
– Оставь, Миша. Угрозы лишь позволяют ему чувствовать свою значимость.
– И как же нам звать тебя теперь? – спросила Алина. – Как вообще тебя зовут?
– У меня тысячи имен. Пожалуй, это не имеет особого значения. Вот только имя Юрий мне совсем не идет. – Он уставился на собеседницу. – Ты выглядишь по-другому.
– Я счастлива. Такой ты меня еще не видел.
– Живя в безвестности.
– В мире. Мы выбрали такую жизнь, какую хотели.
– Выбрала бы ты такую жизнь, если бы не пришлось пожертвовать своей силой?
– Я не жертвовала своей силой. У меня ее отняли, потому что я погибла из-за жадности, что движет тобой. Я заплатила свою цену за использование