Макхи рассмеялась, и Николай невольно восхитился ее выдержкой.
– И вы ожидаете, что Эри сможет? Застенчивая, робкая, прекраснодушная Эри? Она не выдержит расспросов. Она не политик, не правитель, и ей ни за что не убедить…
– Она в компании с Майю Кир-Каат.
Королева Макхи была слишком опытным дипломатом, чтобы показать, насколько потрясена. Ее глаза лишь слегка расширились.
– Да, – ответил Николай. – Завербованная вами убийца жива. Майю Кир-Каат подтвердит рассказ Эри и объяснит, какие инструкции вы прислали ее Тавгарадам.
– Это было всего лишь стихотворение.
– Даже если ваши министры не подкованы в поэзии своей страны, думаю, при дворе у вас множество ученых мужей и жен, которые поймут значение этого стихотворения, как поняли его ваши стражи, как поняла его Майю.
Макхи фыркнула.
– Что ж, пусть изложат свою историю. Пусть прокричат о ней повсюду, хоть до самых небес. Я – королева, и этого не изменить и не исправить. Лишь королева Табан может назвать другую королеву Табан.
Николаю стало даже чуть неловко за тот удар, что он собирался нанести. Но он делал это ради Равки. И ради Исаака тоже.
– Очень верные слова. Но, полагаю, ваша бабушка все еще жива и продолжает ухаживать за своими розами во дворце Тысячи Звезд. Я всегда мечтал увидеть его собственными глазами. Она – все еще королева Табан и может забрать корону назад, сказав лишь слово.
Второй взрыв приветственных криков взорвал воздух, и Давид с Женей начали свой путь по проходу под дождем из лепестков айвы, в сопровождении Толи с широчайшей улыбкой на лице и Жениным шлейфом в руках.
Николай с радостью присоединился к аплодисментам, и тут заметил, как золотые глаза Толи встретились с разъяренным взглядом королевы Макхи. Улыбка гиганта увяла. Он отпустил сестру, чтобы разрушить планы Макхи, и определенно не выглядел готовым простить ей это расставание. Когда свадебный кортеж проходил мимо них, он шепнул по-шухански несколько слов, отчего королева чуть не зарычала.
Но к тому моменту, как они покинули часовню вслед за счастливыми молодоженами, она смогла взять себя в руки. Снова оказавшись в окружении своей охраны, сопровождаемые по пятам озадаченными шуханскими министрами, Николай и Макхи снова вошли под своды леса по дорожке, ведущей к Большому дворцу. Здесь, под сенью деревьев, Николай остановился. Небо нависло над ними тяжелым серым покрывалом. Было похоже, что вот-вот пойдет снег.
– И чего же вы хотите добиться? – потребовала ответа королева. – Моя сестра никогда не желала короны и не способна править.
– Мне нужен договор, скрепляющий мир между Шуханом и Равкой и подтверждающий нынешнюю границу, проходящую в районе Двух Столбов. Любой акт агрессии против Равки должен расцениваться как акт агрессии и против Шухана. А еще вы гарантируете соблюдение прав всех гришей.
– Прав кого?..
Зоя с Тамарой работали над формулировками договора вдвоем.
– Вы закроете все ваши базы, где гриши умирают под воздействием наркотика, в процессе создания солдат-кергудов. Вы перестанете включать ни в чем не повинных людей в эту программу. Вы гарантируете гришам те же права, которые есть у других ваших граждан.
– Кергуды – это выдумка, антишуханская пропаганда. Если…
– Мы сейчас не ведем переговоры, ваше величество.
– Я могла бы убить вас на этом самом месте. Ваша охрана и в подметки не годится моим Тавгарадам.
– Вы уверены? – спросил Толя, возникая позади них. – Мой отец когда-то тренировал Тавгарадов. Он учил и меня.
– Это, безусловно, добавило бы живости празднику, – съязвил Николай.
Губы королевы Макхи изогнулись в презрительной усмешке.
– Я прекрасно знаю, кем был твой отец, Толя Юл-Батар. Кажется, предательство у тебя в крови.
В голосе Толи звенела сталь, чье острие было отточено годами гнева.
– Майю Кир-Каат и ее брат снова будут вместе. Вы больше никогда не разлучите близнецов-кеббен.
– Ты смеешь отдавать приказы королеве Табан?
– У меня нет ни королевы, ни короля, ни подданства, – заявил Толя. – Есть лишь то, во что я верю.
– Королева Макхи, – спокойно заговорил Николай, – пожалуйста, поймите, я знаю, что вы используете всю вашу потрясающую изворотливость, чтобы вернуть назад власть во всей полноте, как только окажетесь дома. Но сведения, собранные источниками Тамары, свидетельство Майю и проклятую популярность принцессы Эри не так-то просто обойти. Равка не должна решать, кто будет править Шуханом, и вы сами сказали, что Эри не нужна корона. Но если вы не станете соблюдать условия договора, мы поможем ей отнять ее у вас.
– Тогда начнется гражданская война.
– Я знаю, во что она способна превратить страну, но в ваших силах предотвратить ее. Подпишите договор. Закройте лаборатории. Все так просто. На моих гришей больше не будут охотиться, и мы сможем стать добрыми соседями, если не друзьями.
– Из Эри вышла бы намного лучшая марионетка Равки, чем из меня.
– Так и есть. Но у меня нет желания быть кукловодом. Даже одной страной управлять довольно тяжело, а союз сильного Шухана с Равкой поможет охладить фьерданские амбиции.
– Я обдумаю это.
– Не похоже на согласие, – заявил Толя.
– Это начало, – сказал Николай. – Пообедайте с нами. Окажите нам честь. А затем можем взглянуть на договор.
Макхи фыркнула.
– Надеюсь, ваш шеф-повар лучше ваших архитекторов.
– А я надеюсь, вам понравится заливное.
Николай встретился взглядом с Толей, когда они двинулись следом за Макхи к дворцу. Толя подверг риску жизнь сестры, чтобы у этой миссии появился шанс. Надя отпустила жену в чужие края во время разгорающейся войны. Тамара, Майю, Эри поставили свои жизни на кон, чтобы появилась возможность наконец-то заключить договор с Шуханом и навсегда изменить мир для гришей. Это был отчаянный шаг, невероятно дерзкий, но они пошли на этот риск, чтобы появился шанс на лучшее будущее.
– Я не знаю, когда снова увижу сестру, – сказал Толя, когда они шли на обед. – Очень странное чувство.
– Никому другому я не смог бы доверить такое сложное задание. Но мне тоже не по себе из-за ее отсутствия. А теперь расскажи-ка мне, что ты нашептал королеве Макхи в часовне.
– Тебе бы стоило выучить шуханский.
– Я подумывал заняться сулийским.
Внезапно демон внутри Николая взвыл, кинувшись вверх, словно дикий зверь, отчаянно пытающийся вырваться на свободу. Перед Николаем мелькнуло видение пустой прихожей, перевернутого самовара, потрясенного женского лица – лица Алины. И все исчезло в нахлынувшей тьме. Николай заставил себя сделать вдох и резко дернул за поводок, связавший их с демоном после обисбайи. Он ощутил свои ноги в ботинках, увидел ветви над головой, услышал успокаивающий шум разговоров гостей.
– Что-то случилось? – спросил Толя, успокаивающе придержав Николая за локоть.
– Я не уверен. – Николай сделал очередной вдох, чувствуя, как мечется и визжит демон, натягивая привязь. Не хватало ему, чтобы монстр вырвался на свободу перед доброй половиной равкианской знати и шуханцами. – Что-нибудь слышно от Зои?
– Пока нет.
Было ли его видение реальностью или игрой воображения? Неужели Зоя в беде?
– Они уже должны были закончить в санатории. Давай отправим отряд на перехват, в качестве поддержки. На всякий случай.
– На какой?
– На случай бандитов. Разбойников. Острого приступа сенной лихорадки. – «На случай, если я послал своего генерала в ловушку». – Так что ты там сказал королеве?
– Процитировал строчку из поэмы «Песнь об Олене» Ни Юл-Мана.
Теперь Николаю стала понятна реакция королевы.
– Той самой, которую королева использовала, чтобы приказать Тавгарадам убить себя и Эри?
– Именно, – подтвердил Толя. Его глаза сверкнули, как золотые монеты в лучах полуденного солнца. – Пусть гончие рвутся в погоню. Я не боюсь смерти, ведь она подвластна мне.
16. Нина
Через два дня после приема, на котором они познакомились с Демидовым, Нина с Ханной одевались на королевскую охоту, Ханна в темно-зеленое шерстяное платье, отороченное золотистым мехом, Нина в графитово-серое. Теплые плащи были специально оставлены дома.
К стеклянному мосту они пошли длинным путем, чтобы Нина смогла заглянуть в сады, миновали по дороге колоннаду, где когда-то рос священный ясень Джеля, теперь замененный каменной копией, чьи белоснежные ветви раскинулись над двором наподобие огромного купола. Они никогда не зацветут.
– Энке Яндерсдат, – поприветствовал садовник, едва заметив ее. – Вот розовая вода, которую вы просили.
– Как вы добры! – воскликнула Нина, забирая у него крошечный пузырек вместе со вторым, меньшим сосудом, прячущимся за первым. Она опустила оба в карман.
Садовник улыбнулся и вернулся к стрижке изгородей. На левом запястье пряталась едва различимая татуировка тернового куста, тайной эмблемы Санкт-Феликса.
Конюх ждал снаружи у кольцевой стены с двумя лошадьми. И Нине, и Ханне скакать в дамском седле было неудобно, но Ханна была слишком умелой наездницей, чтобы обращать на это внимание. Кроме того, на самом деле они не собирались скакать, просто ехали в королевский лагерь, чтобы присоединиться к принцу Расмусу и Йорану в шатрах, разбитых для охотников.
Главный шатер, размером с церковь, был задрапирован полотнами шелка и прогрет с помощью расставленных повсюду на треногах серебряных жаровен с углями. С одной стороны стояли столы с напитками и едой, а с другой знатные охотники беседовали, устроившись в удобных креслах, накрытых шкурами и одеялами.
На принце были бриджи и сапоги для верховой езды, а его синий бархатный сюртук был подбит мехом.
– Вы присоединитесь к охотникам сегодня, ваше высочество? – спросила Ханна, когда они устроились на низких скамеечках у тлеющих жаровен.
– Присоединюсь, – охотно подтвердил Расмус. – Стрелок из меня не очень хороший, но я справлюсь. Это единственное событие Сердцевины, которое нравится всем.