кафтана. Николай не раз наблюдал за тем, как вживается в роль Нина, как меняется ее походка, речь, без особых, казалось бы, усилий. Зоя таким даром не обладала. Со своей прямой как меч спиной и гордо поднятым подбородком, она совсем не походила на грубую, простоватую морячку, скорее на прекрасную аристократку, которой взбрело в голову денек поизображать простолюдинку.
Она обежала его взглядом с короны на голове до кончиков сапог.
– Ты выглядишь дико в этом наряде.
– Дико привлекательным? Согласен.
Она закатила глаза, и корабль рванул вперед, чтобы причалить в кеттердамской гавани. – Тебе слишком нравится играть в пирата.
– В корсара. И да, нравится. В этом есть определенная свобода. Когда на мне этот камзол, я отвечаю только за людей на этом судне. А не за целую страну.
– Это просто притворство, – заявила она.
– Приятная иллюзия. На борту корабля любой может стать кем угодно.
Они облокотились на перила.
– Ты скучаешь по всему этому, да? – спросила она.
– Скучаю. Может быть, если все наши планы полетят к чертям и Вадик Демидов отнимет у меня корону, я снова стану Штурмхондом. Я смогу служить своей стране даже без короны на голове.
Его выбило из колеи то, насколько привлекательной показалась ему эта идея. Он не возражал против того, чтобы быть королем. Проблемы для того и нужны, чтобы их решать. Препятствия – чтобы их преодолевать. Союзники – чтобы их привлекать своим шармом или своевременной взяткой. Он с радостью поднимал меч и перо на защиту Равки, мог не спать и не есть днями и ночами, чтобы увидеть успех своего начинания. Но короли редко могут себе позволить действовать – и совсем не так, как корсары или генералы. Быть королем означало сомневаться в каждом шаге, просчитывать бесчисленные варианты перед принятием решения, понимая, что твой выбор может привести к последствиям, за которые заплатят другие. «Нам нужен король, а не искатель приключений». Зоя была права, но это не значило, что он должен этому радоваться.
Она кинула на него заинтересованный взгляд.
– А ты бы мог это сделать? Отказаться от трона?
– Я не знаю. Когда ты жаждешь чего-то так долго, трудно представить себе жизнь без желаемого.
Он полагал, что говорит сейчас не только о Равке.
Зоя встала чуть прямее – воплощение приличий.
– Взрослеть – значит учиться обходиться без этого.
– Какая печальная мысль.
– Все не так плохо. Если долго голодать, забываешь о голоде.
Он наклонился ближе.
– Если тебе так легко потерять аппетит, возможно, ты просто никогда не была голодна. – Она отвернулась, но он успел заметить легкий румянец, окрасивший ее щеки. – Знаешь, ты могла бы отправиться со мной, – предложил он небрежно. – Шквальной всегда будут рады на борту.
Зоя сморщила нос.
– Питаться соленой треской и молиться Святым Апельсинам, чтобы не заболеть цингой? Пожалуй, нет.
– Что, ни малейшая часть тебя не рвется к подобной свободе?
Потому что, видят святые, он рвался.
Она рассмеялась, подставив лицо соленому ветру.
– Я жажду скуки. Я бы с радостью посиживала в гостиной Малого дворца, попивая чай, или засыпала бы в середине очередного занудного совещания. Я бы с удовольствием насладилась обедом, не думая обо всей ждущей меня работе. Хотела бы хоть одну ночь проспать спокойно, без…
Она резко замолчала, но Николай слишком хорошо понимал, что она хотела сказать.
– Без кошмаров. Не просыпаясь в холодном поту. Я знаю.
Зоя подперла подбородок руками и уставилась на воду.
– Мы так долго ждем обещанного будущего. Дня, когда все гриши будут в безопасности, когда в Равке наступит мир. Но всякий раз, как мы пытаемся ухватить его, оно утекает сквозь пальцы.
Иногда Николай гадал, неужели природой заложено ему быть неугомонным, Зое – безжалостной, а Равке – вечно воевать под знаменами Ланцовых. Неужели отчасти из-за этого он и стал королем? Он жаждал мира для своей страны, так неужели какая-то его часть со страхом ждала этого? Кем он будет без тех, кто ему противостоит? Без проблем, которые нужно решать?
– Я обещал тебе это будущее. – Как бы ему хотелось сделать эту мечту реальностью для них обоих. – Я не выполнил обещание.
– Не будь смешным, – оборвала она, надменная и властная, как истинная королева. Но следующие слова она произносила, не глядя на него: – Ты дал Равке шанс. А мне дал страну, за которую я могу сражаться. Я всегда буду тебе благодарна за это.
Благодарность. Этого ли он хотел от нее? Тем не менее Николай понял, что ему приятны ее слова. Он откашлялся.
– Похоже, мы прибыли.
Матросы опустили сходни, и Николай с Зоей спустились на причал Пятой гавани.
Зоя уперла руки в бока, обозревая мешанину из людей и грузов перед ними.
– Бреккер, само собой, не потрудился нас встретить.
– Лучше не демонстрировать, что мы знакомы, в кеттердамских доках.
Проще и безопаснее было бы отправить делегацию от имени короны, но Бреккер игнорировал все обращения, пока Николай сам не написал письмо. Им с Зоей прежде уже доводилось работать с этим молодым мошенником. Они не были друзьями или близкими знакомыми, но все же проще было обратиться за помощью к Казу Бреккеру, чем к совершенному незнакомцу.
– Ты – король.
– Только не в этом камзоле.
– Даже с чайкой на голове ты все равно останешься королем Равки, и этот крысеныш из Бочки не переломился бы, окажи он тебе хоть каплю уважения. – Они смешались с толпой туристов и матросов на набережной. – Ненавижу этот город.
– А как по мне, здесь довольно живая атмосфера, – сказал он, переходя на керчийский.
– Если под живой ты имеешь в виду заселенную крысами, покрытую угольной пылью кучу человеческих отбросов, – ответила она тем же, порадовав его весьма заметным акцентом. – И язык их мне не нравится.
– Люблю здешнюю суету. Чувствуется, что этот город процветает; хотелось бы, чтобы такое место появилось и в Равке – с торговлей, промышленностью. Наша страна не должна навсегда остаться бедным родственником, мнущимся у двери.
Зоино лицо стало задумчивым, когда они свернули в Восточный Обруч, где обе стороны канала усеивали игорные дома, как роскошные, так и убогие. Каждый фасад был более кричащим, чем предыдущий, чтобы привлекать туристов, ищущих развлечений. У каждого входа надрывались зазывалы, обещая самый большой куш и самую живую игру.
– Ты не согласна, – констатировал он с заметным удивлением.
Зоя окинула взглядом впечатляющее здание, которое, Николай мог поклясться, когда-то называлось «Изумрудным… Миром? Дворцом?» Тогда его фасад был зеленым с золотом, в каэльском стиле. Теперь его отделка блистала кучей фальшивых драгоценностей, а надпись над входом гласила: «Серебряная Шестерка».
Зазывала кричал на старика-попрошайку, выпроваживая того с насиженного местечка на лестнице.
– Вали отсюда! Не заставляй натравливать на тебя стражу.
Старик сполз на пару ступенек вниз, тяжело опираясь на свою палку, помогающую поддерживать его искореженное временем и болезнями тело.
– Подадите монетку старому дураку, упустившему свою удачу?
– Я сказал, вали! Ты отпугиваешь жирных голубей.
– Полегче, – вступился Николай. – Все мы друг другу братья.
– Нет у меня братьев, – буркнул зазывала.
Николай сунул свернутый крюге в шапку старика.
– Стоит поблагодарить твоих родителей за то, что не стали плодить таких, как ты.
– Эй – рявкнул зазывала, но они уже пошли дальше.
– Вот о чем я, – сказала Зоя, когда они шли по очередному мосту. – Весь город готов удавиться за монетку.
– И от этого только богатеет.
Бочка кипела заразительной энергией: уличные торговцы, продающие с лотков бумажные кульки со скворчащим мясом и залитые сиропом стопки вафель, фальшивые маги, подбивающие прохожих испытать свою удачу, пьяные туристы в масках Серого Бесенка или Потерянной Невесты и создания невероятной красоты с нежными ручками, гладкими ножками, с роскошными телами, едва прикрытыми лоскутками шелка, и позолоченными скулами, заманивающие одиноких и любопытных в дома удовольствий Восточного Обруча. Сплошной поток денег, текущих сквозь это место, бесконечное море людей – ничего подобного в Равке не было.
Она покачала головой.
– Ты смотришь на этот город с позиции короля. Или принца, когда-то прибывшего сюда учиться, или корсара – хозяина морей. С моей точки зрения вид открывается совсем другой.
– Потому что ты гриш?
– Потому что я знаю, что такое быть проданной. – Она махнула в сторону оживленной улицы и канала, кишащего гондолами и торговыми лодчонками. – Я знаю, что нам это нужно. Работа нашим людям, деньги в нашу казну. Но Кеттердам был построен на костях угнетенных. Гришей-контрактников. Сулийцев, земенцев и каэльцев, которые приезжали сюда в поисках лучшей доли, но не получили даже права владеть землей или занимать места в Торговом совете.
– Тогда мы возьмем у керчийцев только то, что нам нравится, и выбросим остальное. Мы построим нечто большее, место для всех.
– Если судьба подарит нам хоть малейший шанс.
– А если не подарит, мы его украдем.
– Кеттердам плохо на тебя влияет. – Легкая улыбка скользнула по ее губам. – Но, думаю, я тебе верю. Наверное, все дело в камзоле.
Николай подмигнул ей.
– Не в камзоле.
– Подойдешь ближе и очутишься в канале.
– Вряд ли.
– Я правда желаю Равке процветания, – сказала Зоя. – Но всей Равке. А не только знати в роскошных дворцах и купцам с флотилиями кораблей.
– Тогда мы построим это будущее вместе.
– Вместе, – повторила Зоя. На лице ее отразились сомнения.
– Что за судьбоносные мысли скрываются в твоей прекрасной голове, Назяленская?
– Если мы переживем войну… Когда установится мир, тебе придется отослать меня куда-нибудь.
– Ясно, – сказал он, не желая показать, как сильно его обеспокоили ее слова. – Ты уже думала куда?
– В Ос Керво. Нам понадобится там кто-то достаточно авторитетный.