«Но чем все это закончится?» – спросил как-то Толя. И Николай не смог ответить. Сегодня им нельзя было просто оттеснить фьерданцев за границу. Им нужно было разбить врагов наголову, чтобы те усомнились в необходимости войны с Равкой.
– Толя…
– От Зои с Женей пока ничего.
Получилось ли у них? Его войскам не помешала бы подмога гришей и солдат Первой армии с юга. А ему необходимо было знать, что с ней все в порядке.
По линии равкианских войск прокатились приказы, и мгновение спустя второй залп ракет взмыл в воздух, направляясь еще глубже в ряды противника. Но на этот раз фьерданцы были готовы. Их танки покатились по тлеющим телам собственных солдат, и пехота рванула вперед.
Вот и все: два залпа, все их ракеты. Он видел, как в траншеях команда Леони перезаряжает пусковые установки, но эти ракеты были стальными, а не титаниевыми, и не содержали заряда. Николай не хотел, чтобы возможные шпионы Фьерды поняли, насколько Равка слаба.
Многие битвы велись неделями, превращая поле в мешанину из пуль и крови. Но Равка не могла себе такого позволить. У них было недостаточно вооружения, флайеров и солдат. Поэтому для них все решалось здесь и сейчас. Если святые следили за этим сражением, он надеялся, что они на стороне Равки. Надеялся, что они защитили Зою, сражающуюся на юге. Надеялся, что они поведут в бой и его.
– Проклятье, что ты делаешь? – рявкнул Толя. – Положи ружье.
Николай проверил прицел своего ружья.
– Даже я, знаешь ли, не рискну героически вылететь на поле боя без оружия.
– Ты отдаешь приказы и нужен нам живым, а не в качестве пушечного мяса для фьерданских пулеметов.
– Отдавать приказы могут и командиры. Это наш последний шанс что-то изменить. Если мы проиграем, Равке не нужен будет король.
Толя вздохнул.
– Тогда, полагаю, и королевские телохранители не понадобятся. Идем вместе.
Чем ближе они подходили к линии фронта, тем более оглушающим становился грохот танков и рев артиллерийских орудий, которые сливались в один сплошной гул, молотом бьющий по голове. Они шли сквозь ряды, мимо раненых и тех, кто еще готовился вступить в бой.
– Korol Rezni! – кричали солдаты при виде его.
Король шрамов. Больше его не раздражало это прозвище.
– Кто идет в битву со мной? – крикнул он в ответ.
И они проревели свои имена, следуя за ним по пятам.
Николай чуял запах пороха, горящей плоти и взрытой земли – словно все поле превратилось в огромную могилу. Ему вспомнился Хальмхенд, мертвые тела, лежащие вокруг, кровь на губах умирающего Доминика. «В конце концов эта страна уделает тебя, брат. Имей это в виду». Николай тогда поклялся, что найдет способ все изменить. Но в конце концов вся его дипломатия и изобретения привели к тому же самому – к кровавой бойне.
Сначала он шел, затем перешел на бег, и вот оказался в гуще сражения. Весь мир вокруг него сузился до грохота канонады и рева танков среди дыма и крови. Мелькали фигуры, и у него были лишь доли секунды, чтобы отличить друга от врага. Помогали фьерданские шлемы незнакомого Николаю вида, они значительно отличались от равкианских. Он выстрелил, затем еще раз, перезарядил. Кто-то кинулся на него слева – серый мундир. Он выхватил из-за пояса нож и метнул в мягкий живот нападавшего. С какой радостью он навсегда забыл бы это чувство, ощущение, что смерть идет с тобой бок о бок, дышит тебе в спину, направляет твою руку, но в любой момент может обрушить на тебя лезвие своей косы.
Пуля оцарапала его плечо, и он пошатнулся, теряя равновесие. Рядом возник Толя, прикрывавший его, пока Николай выпрямлялся и перезаряжал ружье, чтобы ринуться в бой. Он не мог запомнить всех этих лиц, мелькавших перед глазами как призраки, всех тел под ногами, но знал, что будет видеть их в кошмарах.
– Николай! – закричал Толя.
Но Николай и сам уже услышал рев приближающегося чудовища – гигантского транспортера, который они уже видели в первом столкновении с Фьердой, того самого, в котором привезли одурманенных гришей. Гигантские гусеницы сотрясали землю, визжали металлические шестерни, в воздухе висел смрад горящего топлива.
До начала битвы Николай отдал оставшимся флайерам приказ по возможности сдерживать воздушные силы фьерданцев и не забывать приглядывать за чудовищным транспортером. И теперь он видел, как он снижается, выпуская целые облака земенского антидота. Но шквальные, едущие на машинах впереди, на этот раз были в масках.
Они подняли руки, и мощный порыв ветра отправил антидот обратно, отчего флайеры сбились с курса.
– Эти маски! – взревел Толя, заглушая шум.
Это были не обычные маски, которые носили и на равкианской стороне. Николай заподозрил, что они использовались, чтобы постоянно подавать гришам парем.
Огромный металлический зев транспортера распахнулся, и оттуда потянулась еще одна цепочка изможденных гришей с масками на лицах. По всей протяженности фьерданских линий солдаты устанавливали странные объекты – огромные металлические диски, по форме напоминающие нечто среднее между блюдом и колоколом, сияющие в холодных лучах зимнего солнца. Нинины параболы. Певчая птичка. Внезапно Николай понял, что за странные шлемы были на фьерданцах.
– Открывайте огонь! – рявкнул он. – Стреляйте по гришам! Стреляйте по колоколам!
Но было слишком поздно. Фьерданские солдаты подвесили гигантские молотки и ударили по дискам. Воздух заполнил странный гул. Одурманенные гриши выгнули руки, и люди вокруг закричали.
Звук сокрушал. Николай зажал ладонями уши, глядя, как по всему полю его солдаты делают то же самое, бросая оружие, падая на колени. Он никогда не слышал подобного звука, ввинчивающегося в мозг, в кости, взрывающегося в черепе. Думать было невозможно.
Фьерданцы, защищенные своими странными шлемами, ринулись вперед, открыв огонь, расстреливая беспомощных равкианских солдат и гришей. Шлемы были созданы специально, чтобы защитить их от этого чудовищного, парализующего звука.
У Толи из ушей потекла кровь. Николай почувствовал, как что-то потекло по шее, и понял, что с ним творится то же самое. Вибрация словно разрывала его на части. Ракеты Равки по сравнению с этим казались детскими игрушками.
Он надеялся дать своей стране шанс победить. Он надеялся, что, несмотря на численное и техническое превосходство противника, сможет найти выход для своего народа. Бессмысленная, глупая гордыня. И вот как все это закончится. Равку поставят на колени.
По крайней мере, он сражался до конца, как настоящий король.
Но, возможно, Равке был нужен не король. И даже не искатель приключений.
Возможно, его стране нужен был монстр.
У него в рукаве остался один козырь, последняя уловка хитрого лиса, капля надежды, облаченная во тьму, – его демон. Но как только его солдаты увидят, кто он на самом деле, как только враги узнают правду, корона будет потеряна для него навсегда. Да будет так.
«Лети, – приказал он. – Останови их. Помоги моей стране сохранить свободу».
Демон медлил. Существо внутри него было им, и оно понимало, что на этот раз значит свобода. Больше не будет секретов.
Хорошо. Пусть трон достанется Вадику Демидову. Но Равка выживет.
Демон с ревом вырвался из его тела.
Он несся над полем битвы прямо к жутким колоколам. Он видел, как солдаты смотрят вверх и страх искажает их лица при виде демона. Они тыкали пальцами и кричали, выпучив от ужаса глаза.
Но звук колоколов был слишком мощным. Вибрация проходила сквозь его теневое тело, разрушая его, разрывая на куски. Он пытался снова собрать его воедино, но чем ближе к фьерданцам он подлетал, тем тяжелее ему это давалось. Его крылья, тело – все развеивалось в воздухе.
Очередная ошибка. На этот раз последняя. Демон вот-вот разлетится на куски, и Николай знал, что умрет вместе с ним.
Равка падет. После тысячелетнего правления династии Ланцовых. Его народ, его страна, гриши. Все погибнет.
Боль разрывала Николая. Демон рассеивался, распадался на части. Его смертное тело, стоя коленями в грязи, подняло голову вверх и закричало. Это все, что у него было. Последний шанс сразиться за свою страну, прежде чем он уйдет в небытие.
Он сжал зубы, ощутив выросшие во рту клыки.
Мы умрем вместе.
В ответном реве демона звучала боль, гнев и железная решимость. Они понеслись к колоколам.
38. Монах
Так, значит, мальчишка собрался умереть. Хотя, возможно, они все здесь умрут.
Если бы его голова не раскалывалась от звона, Александр бы рассмеялся. Вместо этого он упал на колени, как и остальные Беззвездные, и прижал ладони к ушам, пытаясь найти выход из положения. Очки, служившие ему маскировкой, свалились с носа и теперь лежали разбитые в грязи. «Ждите знака, – велел он пилигримам. – Беззвездный укажет нам путь».
Он намеревался призвать огромное пятно тьмы, чтобы закрыть солнце и наполнить всех благоговением.
Не нужно было бы знаков. Но он оказался не готов к появлению подобного оружия.
Очередная попытка создать ничегою не удалась – они не успевали принять форму. Одурманенные гриши Фьерды каким-то образом усиливали вибрацию этих колоколов, мешая его теням стать материальными.
Он не слышал криков окружавших его Беззвездных, но видел их распахнутые рты и глаза, полные ужаса и смятения. На фьерданской части поля он видел истощенных шквальных, рабов Фьерды, хрупких, дрожащих, с загнанными, пустыми лицами. Так действовал парем. Он никогда прежде не видел его действия и не понимал, что он может сотворить с его людьми. Гриши как орудие против гришей. Фьерда все-таки осуществила свою мечту о господстве. А теперь они были в шаге от того, чтобы осуществить мечту о завоевании.
Ему нужно выбраться отсюда, избавиться от этого звука.
Александр, пошатываясь, поднялся на ноги и поковылял между Беззвездными, слишком оглушенными болью, чтобы обращать на него внимание.