– Я знаю, что сегодня у вас случилась трагедия, – сказал принц. – Ужасная потеря. И вам потребуется отдых и время на размышления. Возможно, на Кенст Хьерте.
– Это ссылка, – сказал Брум тихим, решительным голосом. – Вы не можете всерьез…
– «Не можете» – выражение, незнакомое принцам.
– Ваше высочество, – предпринял еще одну попытку Брум, добавив в голос теплоты. – Это недоразумение и ничего более.
Принц подал знак своей охране.
– Отведите его в каюту и приставьте стражу. Но будьте с ним помягче. Он… он всего лишь тот, кого сделала из него эта страна.
Но не успела охрана схватить Брума, у того в руках оказался пистолет, и он наставил его на наследного принца.
– Нет! – вскрикнула Нина.
– Strymacht Fjerda! – выкрикнул Брум.
Выстрелы – один, два, три – разорвали тишину.
Бруму так и не удалось нажать на курок. Он лежал на полу, истекая кровью. Йоран убрал в кобуру пистолет. Он выстрелил в Брума трижды – один раз в ногу и два – в руку.
Принц двинулся было к раненому, но Нина ухватила его за локоть.
– Не нужно. С ним все будет хорошо.
Она посмотрела в глаза Расмуса, уже не такие голубые, как прежде.
– Приведите врача! – велел он, не отводя от нее глаз. – Этому бедолаге нужна помощь.
Врачи и солдаты кинулись вперед.
– Надо было оставить его умирать, – сказал кто-то из них, плюнув на пол рядом с Брумом. – Он пытался убить вас, ваше высочество.
– У меня нет сомнений в том, что он собирался направить оружие на себя. Ведь сегодня он лишился единственной дочери. – Расмус помолчал. – Мила, вы хорошо ее знали. Вы же были ее ближайшей подругой, правда?
– Я любила ее, – сказала Нина, чувствуя, как упрямая, нелепая надежда когтями впивается в сердце. – И все еще люблю.
Брума забрали в лазарет, чтобы обработать раны.
Он должен был вскоре поправиться, хотя этот процесс безусловно пошел бы быстрее при помощи гриша. Ильва настояла на том, чтобы остаться с ним. Нине хотелось как-то ее утешить, но она не могла подобрать подходящих слов.
Они погрузились на королевский дирижабль в молчании. Уже пошли разговоры о намечающейся встрече принца с родителями по вопросу мирного договора и о том, долго ли продлится мир, но все, чего хотелось Нине, это поговорить с принцем наедине.
Они вошли в королевскую каюту, изящно отделанную золотистым деревом и мягким белым шелком. В иллюминаторах заходящее солнце раскрашивало облака золотистым и бледно-розовым, обводя голубым по краям.
– Оставь нас, Йоран, – велел принц.
Йоран замер в дверях, сначала посмотрев в глаза принцу, а потом Нине.
– Все, что потребуется вашему высочеству. Только прикажите. – Он произнес эти слова, как клятву. – Я прослежу, чтобы вас не беспокоили.
И он с поклоном удалился, закрыв за собой дверь. Теперь у их разговора не было свидетелей, лишь небо в облаках за стеклом иллюминатора.
Свет потоком меда растекался по каюте, освещая лицо принца. Он смотрел на нее с выражением, которое она никогда прежде не видела на его надменном лице. В нем угадывался страх, и это заставило ее надежду вспыхнуть с новой силой.
– Где мы познакомились? – шепотом спросила она.
– На прогалине у отравленного ручья, – ответил наследный принц тихим, хрипловатым голосом. – Подо мной был белый конь, и ты даже сначала приняла меня за солдата.
Не успел ее разум возразить, как ноги уже несли ее через каюту. Она обняла его.
– Никогда не отпускай меня, – шепнула Ханна ей в волосы, сжимая в крепких объятьях.
– Больше никогда. – Она отстранилась. – Но… принц?
Виноватое лицо Ханны сказало обо всем, что нужно было знать. Расмус был мертв, размозжил голову при падении. Но умер он в облике Ханны.
– Как? Что случилось на башне?
Ханна сделала глубокий вдох.
– Принц Расмус начал пить, когда уничтожили фьерданские колокола. Он все время потешался над отцом и его планами. Он… он решил, что будет забавно ударить меня.
– Мы знали, каким он мог быть жестоким. Я не должна была отпускать тебя с ним вдвоем.
– Это была всего лишь легкая пощечина.
– Ханна!
– Так и было. Это была проверка. Думаю, он хотел проверить, как далеко сможет зайти. Он велел мне ударить его в ответ, как тогда, с Йораном. Подначивал меня. Потом ударил снова. Сказал, что, став мужем и женой, мы будем играть в эту игру, когда ему захочется. Йоран пытался остановить его, но… я испугалась. Я не собиралась этого делать.
– Ты использовала против него свою силу.
Слеза скатилась по щеке Ханны.
– Его сердце. Похоже, я его остановила. Никогда и никому я не причиняла такого вреда.
Нина взяла лицо Ханны в свои ладони.
– Я знаю, что ты не хотела. Знаю, что ни за что не сделала бы этого нарочно.
Ханна всегда была слишком добра и хороша для этого жестокого мира.
– Я велела Йорану бежать за помощью. Попыталась исцелить принца. Но сама понимала, что он мертв.
– Значит, ты перекроила его.
– Да. И себя. Как можно быстрее. Но Йоран… Думаю, он старался не торопиться.
Чтобы помочь Ханне? Или потому, что хотел видеть принца Расмуса мертвым? «Все, что потребуется вашему высочеству». Могла ли Нина считать это его искуплением? Имели ли его мотивы значение? Йоран сегодня спас Ханне жизнь. Он выступил против Брума. Он узнал, что Нина – это не Мила Яндерсдат, но сохранил ее тайну. Наверное, это можно было считать началом.
– Я перетянула грудь, поменяла нашу одежду, и… и… я выкинула его тело из окна.
– Святые вседержители!
Ханна опустилась на широкую, обитую бархатом скамью.
– Что я скажу своей матери? Она думает, что я мертва. Ты и представить себе не можешь, каково это – слышать ее рыдания, видеть, как ты на коленях оплакиваешь меня. Я не могу потерять ее, Нина.
– Мы найдем способ ей все рассказать. Со временем. Но Ханна… что нам делать сейчас? Ты должна будешь встретиться с королем и королевой Гримьер.
– Я могу перекроить себя более тщательно перед этим. Хотя, помимо этого, мне не помешал бы твой талант к перевоплощению.
Тут Нина рассмеялась.
– Ты блестяще справилась. Я полностью поверила в то, что ты – Расмус. Тебе повезло, что я не убила тебя на месте.
– Не думай, что я этого не боялась. Но обмануть его родителей?
За последние несколько месяцев Ханна узнала немало хитростей от Нины. Значительная часть ее жизни прошла в стенах Ледового Двора, благодаря чему она неплохо разбиралась в дворцовом протоколе, а время, проведенное в компании принца, позволило ей познакомиться с его привычками, жестами и манерой речи.
– Мы потренируемся. У нас есть время в пути.
Ханну это, похоже, не убедило.
– Если король и королева спросят меня о чем-то из детства Расмуса…
– С этим я могу помочь, – заверила ее Нина. В конце концов, у нее под рукой был целый призрачный совет.
– Правда? – Ханна изогнула бровь. – А ты сможешь любить убийцу?
– Я могу задать тебе тот же вопрос.
Ханна замялась.
– А сможешь ли ты любить меня в этом теле?
– Я люблю твое сердце. Ты ведь знаешь это, правда?
Слезы выступили на глазах у Ханны.
– Я надеялась.
– Но чем все это закончится? Сколько ты сможешь оставаться в этой западне?
– Я не в западне, Нина. – Ханна шумно выдохнула. – Что, если я скажу тебе, что в этом теле я чувствую себя на месте? Что с тех самых пор, как я поняла, на что способны портные, я никак не могла перестать представлять, каково это могло бы быть?
Нина вспомнила виноватое лицо Ханны, когда та призналась, что пыталась изменять себя тайком. Вспомнила о том, как избегала подруга смотреть на свое отражение. Тогда Нина не понимала.
– Ты сказала, что не знаешь, сможешь ли быть счастлива.
– И все еще не знаю. Я не знаю, каково мне будет жить в теле, которое ощущается по-настоящему моим. Я знаю лишь… Я потеряла сегодня отца и, возможно, мать. Но не себя. И если ради возможности сохранить себя мне придется играть роль принца, что ж, я с радостью соглашусь на эту роль.
– Сказала та, которая утверждала, что ненавидит приемы и балы.
– Я выбирала не лицо. Я не хочу быть Расмусом.
Нина положила руки Ханне на плечи.
– А ты и не Расмус. Ты – некто новый, некто, с кем мне не терпится познакомиться.
Улыбка Ханны была робкой, неуверенной и оттого еще более ценной.
– Мы хотели изменить мир. Так, может, это наш шанс.
– Принц и торговка рыбой? Ты же понимаешь, что, если останешься Расмусом, когда-нибудь станешь королем. Королем, который знает, как живется женщине во Фьерде и как это – чувствовать себя одиноким среди множества людей. Истинным воином.
– А ты станешь моей королевой. – Робкий взгляд Ханны пронзил Нину, как луч света, такой яркий после сгустившейся было тьмы. – Если я нужна тебе.
Нина рассмеялась.
– О, ты нужна мне, Ханна Брум.
Щеки Ханны вспыхнули. Это было великолепно.
– Двое гришей, живущие под прикрытием, правят Фьердой, направляя ее к миру с Равкой? Прекрасная мечта. Но принц не может жениться на простой девушке.
– Тогда я дам тебе земли и титулы. Если ты пожелаешь. Ты сможешь остаться здесь со мной и жить во лжи?
Нина заставила Ханну замолчать поцелуем, ни на секунду не сводя глаз с любимой, чудом оставшейся в живых.
– Не во лжи. Ты – мой принц, тебе принадлежит мое сердце.
– И ты согласна вечно жить под чужой личиной?
– Ну, Миле не помешает обзавестись парой новых увлечений и прекратить постоянно метаться и заламывать руки, но, в общем, да. Ради нашей мечты я смогу.
– Если ты хочешь вернуться в Равку…
– Хочу. И точно буду скучать по ней, и заставлю тебя приказывать поварам готовить блины и борщ. – Она уселась к Ханне на колени. – Но здесь мое место.
Ханна обвила Нину руками, и они замерли, прижавшись друг к другу и глядя, как по небу растекается глубокая синева сумерек. Прямо за левым ухом Ханны Нина обнаружила пару розовых веснушек, пропущенных во время панически торопливого перекраивания. Нина обожала Ханнины веснушки. Было бы здорово сохранить хотя бы одну из них.