«Что бы обо всем этом подумал Матиас?» – пришла ей в голову мысль. Король-гриш. Королева-гриш. Оставалось надеяться, что ему было бы приятно видеть ее счастливой, что он хотел бы, чтобы ее сердце исцелилось. «Прояви немного милосердия к моему народу». Сидя здесь, в тишине, глядя на проплывающие мимо облака, слушая ровный гул двигателей, Нина вдруг поняла, что в ней растет странное ощущение легкости, которое казалось ей давно и прочно позабытым. Покой.
Впереди их с Ханной ждали сражения и опасности. Они собирались совершить нечто дерзкое и даже невозможное, но откуда-то нахлынула уверенность, что они справятся. Нина прижалась щекой к щеке Ханны. Она чтила память Матиаса, и этот путь, где-то между местью и избавлением, был единственно верным. «Мое место с волками».
Нина выпрямилась.
– Ханна, а как мне тебя теперь называть? Расмус?
Ханна вздрогнула.
– Я этого не вынесу. Нужно выбрать мне новое имя. Имя святого. В честь новообретенной веры принца в Детей Джеля.
– Святые свидетели, ты схватываешь на лету. Это ход настоящего политика.
– Но нужно выбрать хорошее имя.
– Как насчет Демьяна? Или Ильи? Один Илья был очень широко известен. Он изменил наш мир.
Ее принц улыбнулся.
– Я не знаю его истории.
– Я тебе расскажу, – пообещала Нина. Снаружи опускалась ночь, и небо усыпали миллиарды звезд. – Я расскажу тебе тысячи историй, любовь моя. И мы перепишем их финалы, один за другим.
48. Николай
Они путешествовали в сопровождении солнечных солдат не только в целях защиты, но еще и потому, что некоторые перевалы в горах были до сих пор завалены снегом.
– Драконом было бы быстрее, – ворчала Зоя, когда они взбирались на очередной перевал.
– И намного заметнее, – отвечал Николай.
– Просто шагайте вперед, – велела Женя. – Не хочу провести еще одну ночь в этих горах.
Николай обернулся назад, глядя, как Зоя помогает Жене взобраться на очередную скалу. Все они были одеты по-походному – в толстые, но теплые тулупы, штаны и меховые сапоги.
– И что же тебя не устраивает – дикие звери, погода или компания?
– Я – королева, – заявила Зоя. – Мне следует возлежать на носилках, чтобы мои нежные ступни даже не касались земли.
– Я могу попросить демона понести тебя.
Зоя фыркнула.
– Спасибо, пожалуй, откажусь. В последний раз, когда ты его выпускал, он чуть не укусил меня.
– Наверное, он так выражал свою привязанность.
– Ты уверен?
– Не совсем, – признал он.
Флайеры донесли их до равнин к северу от Сикурска. Оттуда они вынуждены были продолжать путь пешком. Ветры, бушевавшие над этими вершинами, превращали полет в весьма рискованное мероприятие. Впереди, окруженный солнечными солдатами, брел Дарклинг. Его руки были связаны, а сам он по-прежнему оставался в черной рясе Беззвездных. Казалось, холод его ничуть не беспокоит.
Николай гадал, что ждет их впереди, если они все-таки смогут найти этот монастырь – при условии, что он вообще существует. Он был полностью готов к тому, что эта безрассудная экспедиция окажется очередной хитростью Дарклинга, но это вовсе не значило, что он был готов к самой хитрости. Может быть, Дарклинг вызовет оползень и похоронит их всех под грудой камней или бросит в лабиринтах пещер. Вариантов было неисчислимое множество. У этого человека был припрятан неисчерпаемый запас неприятных сюрпризов.
Они перевалили через гребень, и перед ними раскинулась долина, укутанная серебристым туманом и опоясанная увенчанными снегом пиками Сикурзоя. Он разглядел горные озера, поблескивающие, как замерзшие монеты, и пасущееся вдалеке стадо лохматых бизонов, неспешно бродящих по лугу в поисках первых признаков весны.
Николай предпочел бы отправиться в путешествие после оттепели, но сообщения о пятнах тлена поступали все чаще, а сами пятна становились все больше – мили погубленной, превращенной в мертвые пески земли, сотни мужчин, женщин и детей, исчезнувших в мгновение ока, раны, которые могут никогда не затянуться.
После битвы за Ос Керво их следопытам не удалось разыскать Дарклинга. Последователи Беззвездного святого все так же проводили свои службы, а некоторые даже встали лагерем у дворцовых стен, чтобы обратиться к новой королеве с прошением о признании Дарклинга святым. Но самого его нигде не было. Пока однажды вечером они не вошли в зал советов Малого дворца и не обнаружили его развалившимся в одном из кресел, словно он никуда и не уходил.
Николай тогда, помнится, схватился за пистолеты, а Зоя с Толей встали в боевую стойку. Но Дарклинг просто подпер рукой подбородок и сказал:
– Похоже, уже не в первый раз у Равки проблема, решить которую могу только я.
Справедливости ради стоило бы заметить, что Дарклинг эту проблему и создал, но если собирался им помочь, Николай не видел смысла в препирательствах. По крайней мере, он вывел их на дорогу к монастырю Санкт-Феликса, где, как полагал, можно было найти все ответы. А что, если нет? Даже Дарклинг, вечный всезнайка, не мог сказать, что делать в этом случае. И его это, похоже, ничуть не беспокоило.
– Ты и в самом деле готов наблюдать за гибелью мира? – спросил его Николай.
Тот просто пожал плечами.
– Представь, если ты, конечно, на это способен, сколько времени я живу в этом мире. Ты никогда не задавался вопросом, что ждет в следующем?
«Задавался», – подумал Николай. Даже писал, будучи студентом в Кеттердаме, крайне депрессивные стихи о смерти и неизвестности, некоторые из них – в виде рифмованных двустиший, и все без исключения – невероятно плохие.
Он снова оглянулся на Зою, топающую за ним, в низко надвинутой на уши шапке из чернобурки, с красным от холода носом. Зачем ему думать о другом мире, когда она в этом? За последние несколько недель он видел, как она проводила встречи, дипломатические приемы, нелегкие первые переговоры о мире с фьерданцами. Он был рядом, чтобы очаровать недовольных или помочь советом при необходимости, но Зоина служба в качестве генерала Второй армии заставила ее заранее ознакомиться со всеми тонкостями внешней и внутренней политики Равки. И пусть она никогда не питала особого интереса к сельскохозяйственным реформам, но тут ей на помощь могли бы прийти ее министры. Да и Николай, если бы она позволила.
Они не были женаты. И даже помолвлены. Он давно бы уже попросил ее руки, но хотел сначала поухаживать за ней. Может быть, построить для нее что-нибудь. Или изобрести какой-нибудь милый пустячок, неприменимый в военных целях. Музыкальную шкатулку или механического лиса, в качестве украшения для ее сада. Какая-то часть его была твердо уверена, что ее отношение к нему вот-вот изменится и всему этому придет конец. Он так долго мечтал о ней, что теперь казалась невозможной сама мысль о том, что он будет рядом с ней каждый день, что она будет засыпать в его объятиях каждую ночь. «Не невозможной, – исправился он. – Маловероятной».
Он обернулся, и ручеек камешков потек по склону из-под его сапог.
– Поцелуй меня, Зоя, – попросил он.
– Зачем?
– Мне нужно удостовериться, что ты настоящая и мы все выживем.
Зоя приподнялась на цыпочки и прижалась теплыми губами к его рту.
– Я прямо здесь и чертовски замерзла, поэтому двигайся, пока я не столкнула тебя в пропасть.
Он счастливо вздохнул. Да, это она. Резкая и бодрящая, как крепкий алкоголь. Она была настоящей и принадлежала ему, по крайней мере пока.
Они оказались у монастыря внезапно. Только что протискивались между двух отвесных каменных стен, и вот уже смотрят на украшенные изысканной резьбой арки и колонны из серого камня, образующие фасад монастыря. На расположенных между ними фризах была изображена история появления первых святых стражей – монахов, превратившихся в зверей, чтобы служить первому королю Равки, и не сумевших вернуться в человеческое тело. Юрий верил, что и Санкт-Феликс был среди этих монахов, а подробности истории его мученичества изменились с течением времени после многочисленных пересказов. Феликс прошел через обисбайю, обряд Тернового огня, чтобы изгнать из себя зверя. А как быть с тем, что Николаю в последнее время все меньше хотелось расставаться со своим демоном? Он ведь по-прежнему мог трудиться на благо своей страны. В этом ничего не изменилось.
Двери, в которую можно было бы постучать, не нашлось, был лишь длинный туннель, уходящий во тьму. Один из солнечных солдат осветил путь.
– Пахнет чем-то сладким, – заметила Женя, и мгновение спустя они поняли чем.
Перед ними раскинулась огромная, припорошенная снегом поляна под открытым небом. Окружавшие их каменные стены были усыпаны полукруглыми нишами, похожими на сотни голодных ртов, а в центре поляны росло самое высокое дерево из всех когда-либо виденных Николаем.
Его искривленный ствол по обхвату не уступал маяку в Ос Керво. Сеть мощных, толстых корней раскинулась от основания ствола, а высоко вверху сплелись в купол, почти накрывший поляну, его ветви, усеянные алыми цветами и шипами длиной в несколько ладоней.
Терновый лес. Но на этот раз он выглядел совсем по-другому.
– Похоже на священный ясень Джеля, – заметила Зоя.
– Все истории берут где-то начало, – раздался голос из скрытой тенями ниши. Перед ними возникла женщина, закутанная в алые шелка, с черными волосами, заплетенными в три косы, которые она перекинула через плечо. Она была шуханкой с глазами цвета молодой листвы и босыми, несмотря на снег, ногами. – Все боги – это один бог. – Она повернулась к Зое. – Nae brenye kerr, eld ren.
Зоя поклонилась.
Николай перевел взгляд с Зои на монахиню.
– Прошу прощения?
– Это каэльский, – объяснил Дарклинг. – Древний каэльский. Язык – чему я весьма удивлен, – известный Зое.
Зоя не одарила его даже взглядом.
– Это значит «Приятно встретить тебя снова, старый друг». Юрис уже бывал здесь.
– Давно, – подтвердила монахиня. – Он хотел снова стать человеком и думал, что мы сможем ему помочь. Ты страшишься такой судьбы?