— Потому что быть рядом — значит делить общий мир между собой. Значит спорить, соперничать, воевать, а война не может быть нестрашной.
— Но наш мир и общий, и...
— И всё же состоит из двух частей, на целостность которых не посягнёт никто из нас, потому что они должны оставаться такими, как есть.
— Я поняла это намного позже, чем следовало.
— Нет, ты успела вовремя.
Тонкие волоски бровей складываются в дуги, почти идеальные, но всё же по каким-то причинам решившие не достигать совершенства. Веера густых ресниц щекочут мою щеку... Нет, не кончиками, а движением воздуха, отделяющего и одновременно соединяющего нас.
— Я боюсь войны.
— Я тоже.
— Но вызов был брошен.
— И я его принял. Не мог не принять.
Она подняла на меня взгляд, чуть испуганный, но понимающий:
— Другого пути нет?
Прозвучало вопросительно, но так, будто ответ заранее был всем известен, а потому не требовал лишних слов.
— Я не смогу вразумить кузена. И его матушка тоже.
— Мать никогда не причинит своему ребёнку вреда, предпочитая переживать всю боль в себе, — сказала Шеррит с такой спокойной уверенностью, будто дома её ждал целый выводок детей.
— Знаю. Это-то и страшно.
— Мой отец для вразумления не годится.
— Пожалуй... Ты уже сказала ему?
Она усмехнулась.
— Он всё понял сам, едва только увидел меня.
— И?
— Хочешь знать, как велик запас его проклятий? — лукаво поинтересовалась Шеррит.
— Разозлился?
— Мм... Его успокоило то, что всё было сделано по правилам. Ты ведь нарочно хотел всё так устроить? Знал, что это будет важным для всех?
— Наверное, догадывался. Но по крайней мере Скелрон больше не жаждет моей смерти?
Моя супруга звонко расхохоталась:
— Он сейчас ходит, задрав нос перед всеми соседями! Потому что наконец-то понял, что родство с Разрушителем — это великая честь.
— Честь ли породниться с Домом, славящимся безумствами своих обитателей?
Она уткнулась носом мне в щёку:
— А ты тоже безумный? Безумный-безумный-безумный?
— И ещё какой!
Но Вуалью пренебрегать не стану, насколько бы сильно ни сходил с ума от горьковатого аромата твоей кожи.
— Так странно... — Она повернула голову, словно желая оглянуться. — Кажется, что мир раскололся надвое. Здесь так спокойно и мирно, а за стенами, стоит только сделать шаг, попадаешь в туго натянутую паутину тревоги и не можешь из неё выбраться... Неужели война всё-таки будет?
— Ты не застала прошлую?
Шеррит коротко повела подбородком из стороны в сторону:
— Я родилась одной из последних в Третью Волну. Тогда всё уже было кончено, оставались лишь раны, требовавшие лечения. Но я пoмню моего отца в те дни... Его рана так и не зажила, а я вижу, сколько бед она причиняет по сей день. И ты видишь. Я буду воевать, если придётся, но видят боги, я этого не хочу!
Я обнял худенькие плечи.
— Не будешь. Я не позволю. Меня хватит на войну со всеми, кто пожелает.
— Но тогда ты...
— Не погибну.
— Мама рассказывала, что тот, прошлый Разрушитель не смог жить, когда всё закончилось.
И ты боишься, что я, убив пару десятков неприятелей, измучаюсь угрызениями совести и тоже решу уйти поскорее? Тот «я» пожертвовал жизнью ради другого существа, уже неживого, но пока что не мёртвого, а это совсем другое дело! Хотя...
Он не согласился бы умереть, если бы не хотел. Если бы продолжал цепляться за жизнь. Если бы не считал свой дар слишком опасным.
— Ты не повторишь его путь?
В серых глазах нет упрёка и никогда не будет, но, Пресветлая Владычица, сколько же в них мольбы! Шеррит разрешит мне всё что угодно. Она простит меня, что бы я ни сделал. Но отказать ей в её просьбе...
— Не повторю.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Она прижимается ко мне, еле ощутимо и в то же время тесно-тесно, изгоняя последние остатки воздуха из соприкоснувшихся складок нашей одежды.
— Но ты будешь воевать.
Утверждение, с которым невозможно спорить.
— Буду. А тебя не пущу, так и знай.
— Но... Что я тогда буду делать одна?
Всё, чем пожелаешь заняться! Вот только почему вдруг «одна»?
— У тебя не останется свободного времени.
— Не останется? Почему?
Серая сталь глаз ещё не понимает, а изгибы тела, становящиеся всё плавнее и податливее, уже давно обо всём догадываются.
— Ты будешь заниматься моим подарком.
— Подар...
— Хотя больше чем уверен, что это окажется тот ещё подарочек!
Драгоценная, надеюсь, ты не спишь?
«Заснёшь тут с вами», — добродушно проворчала Мантия.
Готовься, скоро твой выход.
«Куда?»
На свет божий. И в свет драконий.
«О чём ты говоришь?»
Тебе я тоже хочу сделать подарок. Или наконец-то оплатить собственные долги перед тобой? Неважно. Но теперь, зная, куда ведёт дорога, я уже не могу остановиться.
«Ты...».
Я ведь могу зачать ребёнка с Шеррит? Даже в человеческом облике?
«Разумеется. Нужно будет принять некоторые меры, но... Ничего невозможного не вижу».
И это будет дракон, драгоценная?
«А кем он ещё может стать? Конечно, дракон».
И ему не повредит то, что он начнёт свой путь с другой ступеньки?
«Потребуется время и силы, но и то, и другое легко найти».
А чья душа вселится в зарождающуюся плоть?
«Чья окажется ближе, это всегда дело случая».
Но не сейчас. Я должен действовать наверняка, потому что другого шанса может не выпасть.
«Совсем запутал бедную старушку...».
Ты говорила, что можешь полностью собраться в самой малой части моей плоти, верно?
«Да, нужно лишь несколько минут и заданное место».
Так начинай поскорее!
«Но...» — начала Мантия и вдруг осеклась, как будто у неё перехватило дыхание.
Не медли, драгоценная!
«Ты... ты хорошо подумал?»
Лучше, чем умею. А может, и вовсе не думал, но мне почему-то кажется, что я прав. Впервые в жизни прав до последней точки.
«Ты понимаешь, что случится потом?»
Я останусь без твоей помощи и защиты. Расскажи об этом Тилирит, пока есть время, ты же успеешь?
«Успею».
Она придумает, что делать дальше. На крайний случай всегда есть «алмазная роса».
«Тебе придётся начинать всё сначала...».
Можно сказать, я это делаю, раз всё же остался в живых. Конечно, хотелось начинать с чистого листа, но можно продолжить и уже начатую книгу. Мне важно знать лишь одно: ты справишься?
«Спрашиваешь! Это легче, чем... чем... чем...»
Не отвлекайся! У тебя слишком много дел и очень мало времени. Лучше попрощаемся!
«До встречи, драгоценный».
Голос Мантии затих, но перед этим словно прошёл по моему телу, с головы до ног. Его лёгкое прикосновение оказалось похожим на поцелуй, с которым мать отправляет маленького сына в постель, желая крепких и красочных снов, но поцелуй, который вернул меня в реальность, был во много раз приятнее.
Взгляд Шеррит, теперь уже не рассеянный, а требовательный, лучился нетерпеливой радостью.
— Это правда?
— Чистейшая.
— Ты хочешь... прямо сейчас? Здесь?
— Нужно ли искать другое место? Ты сама сказала, что тут мирно. Конечно, если тебе не по душе тишина и покой...
Она не позволила закончить фразу, снова накрывая мои губы поцелуем, но я, собрав остатки твёрдости, вырвался из желанного плена:
— Прости, что всё будет именно так.
— Так, как не будет ни у кого другого! — поправили меня.
— У меня есть к тебе просьба.
— Всего одна? — удивилась Шеррит.
— Она немного странная, но... Мне очень важно, чтобы ты её исполнила.
Тонкие брови выжидательно приподнялись.
— В тот миг, когда... Когда всё начнётся, ты должна замедлить время или вовсе остановить. Ты ведь можешь?
— Я и сама подумывала о чём-то подобном... — лукаво изогнулись губы.
— Потом ты узнаешь, зачем всё это было нужно, обещаю. А теперь... У тебя есть иглы?
Шеррит вздрогнула, услышав мой вопрос, но утвердительно кивнула.
— Нам придётся воспользоваться ими. Хотя бы в этот раз. Так надо.
— Как пожелаешь.
Я повернулся спиной и стащил рубашку, но даже не почувствовал сырости воздуха библиотеки, потому что мою кожу тут же накрыло волной горячего дыхания.
Сейчас мы ненадолго расстанемся, мой приручённый зверь. Я скоро вернусь, но пока меня нет, постарайся не шалить сверх меры. И обещай, что искорка, которая вот-вот вспыхнет, не заблудится в твоих просторах. Обещаешь? Приду — проверю, не сомневайся!
Пустота мигнула, послушно прикрывая пасти.
Укол. Игла проходит сквозь плоть так легко, будто я плавлюсь, словно в горне, но прикосновение губ к месту прокола кажется жарче огня.
Укол. Поцелуй.
Укол...
Поцелуй...
Она не торопится, но не потому, что желает сделать мне больно, нет. Шеррит путешествует по моей спине, правда, не так, как требуют правила, не снизу, а сверху, от основания черепа, спускаясь постепенно, медленно и необъяснимо торжественно. Последняя игла занимает предначертанное место, но губы касаются моей кожи как будто в первый раз, и от этого прикосновения жар прорывается через последние укрепления, захлёстывая меня с головой...
Мы уже смотрим друг другу в глаза, зная, что осталось ждать совсем недолго, но страстно желая продлить даже ожидание, такое болезненное и такое сладкое...
Прохлада волос, струящихся по раскалённой плоти, она невыразимо приятна, но сейчас даже чёрные косы кажутся неуместными, мешающими, отвлекающими от чего-то невероятно важного и значимого, и я помогаю им убраться подальше, за спину. Кажется, они повисают в воздухе, так и не коснувшись бёдер Шеррит, потому что их место пока занято моими ладонями, сейчас не способными терпеть соперничество.
Голова то ли пуста, то ли вот-вот разорвётся от мыслей и чувств, и я прошу Шеррит только об одном, прошу всем телом, в такт и невпопад...
Её пальцы впиваются в мои плечи, чуть ли не пронзая насквозь, шея выгибается дугой, радужной, а может, это у меня в глазах пляшут разноцветные зайчики витража, жар, наполняющий нас, становится невыносимым, сливаясь воедино, и вдруг всё замирает.