— Не напала на … кого? — переспросил Барсукот.
— Нина Пална не напала ни на кого, — гордо отозвалась Кура-четыре. — Она светлый человек. Любит кур. Но рука у неё сильная. Нам в курятнике нужна сильная рука. Добрая, но справедливая.
— Справедливая, значит, — прищурился Барсукот. — А вы знаете, что она с курами делает каждую пятницу?
— Каждую пятницу она выбирает одну самую лучшую курицу и уносит её к себе на кухню, — отрапортовала Кура-четыре.
— То есть вы … всё знаете? — опешил Барсукот. — Знаете, что дальше делают с курицей?
— Светлый человек любит кур, — высказался Скворчонок куриным голосом.
— Всё знаю, — уверенно сказала Кура-четыре. — На кухне Нина Пална кормит самую лучшую курицу с собственного стола, потом наливает ей чай, причёсывает ей пёрышки и укладывает её рядом с собой в постель. Все лучшие куры остаются жить в доме вместе с Ниной Палной.
— Значит, вот что они вам врут, — задумчиво произнёс Барсук Старший.
— В смысле — врут? — напряглась курица. — Нам всю правду говорят.
— Каждую пятницу одну курицу забирают из вашего курятника и уносят на кухню, чтобы зарубить её топором и сделать из неё суп!
— Зарубить — чем?!
— Топором.
— Сделать — что?!
— Суп. Куриный.
— А, это вы так шутите! — Курица зашлась кудахчущим смехом.
— Это мы вам всю правду говорим, — серьёзно ответил Барсукот.
— Врёте! — взвизгнула курица. — Вы — враги курятника! Вы всё врёте про нашу Нину Палну. Даже если бы она вдруг и захотела сварить из нас суп, нас бы защитили верные псы-охранники во главе с Мухтаром.
— Так ведь Нина Пална им потроха и косточки куриные отдаёт, — сказал Барсукот. — Какой им смысл вас от неё защищать-то? Они же тогда без ужина останутся.
— Ко-ко-ко … ко … косточки?! — с трудом выговорила курица. — Ку-ку-ку … куриные?! Это наглая ложь.
— У нас есть доказательство, — сказал Барсук Старший. — Запись разговора с Мухтаром, начальником службы охраны села Охотки, вот на этом скворце. Минуточку, сейчас я найду … — Он взял Скворчонка в руки. — Отмотай-ка мне на … — Барсук на секунду задумался, — «живая она или дохлая — мне плевать».
— Живая она или дохлая — мне плевать, — грозно зарычал скворец голосом Мухтара. — Это же Кур-р-р-ра-четыре. Нина Пална в любом случае планировала из неё суп сварить в эту пятницу. Так что, если не хотите Большой охоты, верните нам её тушку в любом виде, а вот лису и котохомяка мы хотим живыми: звери, когда живые, — их терзать интереснее и …
— Ну всё, достаточно, — прервал скворца Барсукот, — дальше к делу не относится.
С полминуты Кура-четыре стояла молча, разинув клюв. Кроваво-красная её бородка мелко дрожала.
— Какая подлость, — сказала она наконец. — А мы ей ещё яички несём. На прошлой неделе я все свои яички Нине Палне отдала, до последнего! — Круглые куриные глаза наполнились слезами. — А она вот, значит, как со мной. — Кура-четыре разразилась кудахчущим плачем. — Я не хочу, не хочу, не хочу в су-у-у-уп!
— Мы можем вас защитить, — сказал Барсук Старший. — Если вы будете с нами сотрудничать.
— Хотите, чтобы я снесла вам яичко? — с готовностью предложила курица.
— Яичко не нужно, спасибо.
— Но больше ничего я снести не могу! — призналась курица.
— Она слишком тупая, — шепнул Барсукот на ухо Барсуку Старшему, — боюсь, она не справится с ролью.
— Вы в состоянии выучить наизусть несколько фраз? — спросил у курицы Барсук Старший.
— В нашем курятнике я самая умная, — с гордостью сказала Кура-четыре. — Я выучила наизусть все три куплета нашего гимна.
— А сколько куплетов выучила самая глупая курица? — полюбопытствовал Барсукот.
— Глупых у нас в курятнике нет, — оскорбилась Кура-четыре. — Есть просто более умные и менее умные. Менее умные могут запомнить и повторить только первые два слова нашего гимна «Слава курятнику». Между прочим, у нас очень красивый гимн. Вот, послушайте.
И она заголосила:
Слава несушкам! Курятнику слава!
И петухам, и яйца´м!
Кура — красава, курица — пава!
Слава твоим праотцам!
Подвигам ратным, раскинутым кры´лам
Скажем мы дружно: ура!
Чтобы свободно в небе парила
Гордая птица кура´!
Пусть над горами и над лугами
Длится несушек …
— Пусть длится, пусть обязательно длится! — перебил её Барсук Старший. — Прошу вас, достаточно. Мы видим, что у вас прекрасная память. И вообще вы очень одарены природой. Я уверен, вы сможете нам помочь.
— Нет, я всё-таки допою наш гимн до конца, — упрямо сказала Кура-четыре и снова запела:
Пусть над горами и над лугами
Длится несушек полёт!
Восторжествуем мы над врагами!
Скажем: курятник — вперёд!
Глава 3, в которой появляется охотничий пёс
— Слава несушкам! Слава курятнику! — загалдели куры, увидев начальника охраны Мухтара.
— Ура! — рявкнул в ответ Мухтар.
— Мы требуем наказать врагов курятника! — заволновались куры. — Заклевать заклеватых врагов курятника!
— Обязательно накажем и заклюём, — пообещал Мухтар. — Прямо сейчас мы с Полканом отправимся в Дальний Лес за врагами и приведём их сюда!
— Полкан — чемпион! — закричали куры. — Полкан — ветеран!
— Здравствуйте, товарищи! — Старый охотничий пёс Полкан выбрался из будки в дальнем конце двора и, прихрамывая, засеменил к курятнику. Правое ухо его было порвано. На покрытой седой шерстью груди болтались, позвякивая, три золотые медали: за бесстрашие на охоте, за самоотверженность на охоте и за безжалостность на охоте.
— Слава курятнику! Несушкам слава! И петухам! И Мухтару! И Полкану! Курятник — вперёд! — пронзительно заголосили куры.
— Побежали быстрее, — шёпотом сказал Мухтар, и они оба припустили рысью в сторону Дальнего Леса.
— У меня до сих пор в ушах звенит от их воплей, — пожаловался Полкан. — Как ты их только выносишь целыми днями? У меня-то хоть будка далеко, а твоя прямо рядом с курятником …
— Да я привык, — ответил Мухтар. — Галдят себе и галдят. Я просто выполняю свой долг, и всё. Стараюсь не слушать. Время от времени гавкаю им «ура». Они это слово любят.
— Ура … — мечтательно протянул Полкан. — Действительно, хорошее слово. Я помню, когда в первый раз на охоту пошёл, страшновато мне было. И вот я, значит, бегу в свою первую в жизни атаку и, чтобы себя подбодрить, как рыкну на весь лес оглушительно: «Ур-р-р-р-р-ра!» И тут же белки и воробьи на деревьях завизжали от ужаса! И у меня сразу страх прошёл. Пускай другие боятся, я тут самый грозный, подумал я …
— Даже не верится, что ты вообще чего-то боялся, — отозвался Мухтар. — Ведь ты же бесстрашный.
— Ну, я тогда молодой ещё был, зелёный, — тяжело дыша, отозвался Полкан.
— Какого цвета ты был?!
— Цвета я был коричневого. Зелёный — это значит юный, незрелый … Это слово употребляют, когда хотят …
— Ура! — перебил Мухтар.
— Почему ты это сейчас сказал? — удивился Полкан.
— Ты очень умный. Знаешь много слов. Ты смелый! Ура тебе!
— Ты не мог бы бежать помедленнее, я не поспеваю, — попросил Полкан.
— Конечно, друг.
— Это раньше мне было «ура», — понурился Полкан. — А теперь я совершенно потерял форму. Старый охотник — плохой охотник …
— Это кто ещё сказал? — возмутился Мухтар.
— Это Нина Пална сказала.
— А, ну тогда верно, — сказал Мухтар. — Очень точно, — добавил он.
— Нина Пална собирается завести нового охотничьего пса. Мне на замену.
Мухтар промолчал.
— А ведь когда-то я получал медали за бесстрашие, самоотверженность и безжалостность! — воскликнул Полкан. — И Нина Пална хвалила меня за мёртвую хватку!
— Ну ничего, друг. Вот приведём в Охотки лису и котохорька, и ты их будешь по двору самоотверженно гонять, бесстрашно преследовать и безжалостно терзать, как будто бы на охоте.
— Ну, по двору … — ещё больше огорчился Полкан. — А ты почему так уверен, что мы приведём лису и котохорька в Охотки? А вдруг они своих не выдают?
— Не волнуйся. Полицейский Барсук нам их как миленький выдаст. Я ему в глаза заглянул и прямо насквозь увидел. Трус он. Страшно боится Большой охоты. Так что не беспокойся. Лиса и котоенот — наши. Ура?
— Ура, — нерешительно кивнул Полкан. — Хотя, знаешь, это же ведь немного нечестно. Охотиться на них во дворе. Во дворе им и спрятаться будет негде, и бежать некуда, не то что в лесу … Нечестно. Неравный бой.
— А тебе не всё ли равно? — удивился начальник охраны. — Главное ведь — растерзать?
— Тсс, — шепнул вдруг Полкан и сделал охотничью стойку. — Я их чую. Барсука и кота. И ещё нашу курицу.
— Но ведь мы ещё не в лесу, — удивился Мухтар. — Лес ведь вон он, на том берегу ручья …
— А я чую, — упрямо сказал Полкан. — Нюх меня пока не подводит.
— И как, — заинтересовался Мухтар, — чувствуешь запах их страха?
— Енотокоту страшновато, да. Курице очень страшно. А вот Барсуку не страшно.
— А курица что же, жива? — удивился Мухтар.
— Пахнет живой и здоровой курицей.
— А Лиса? Лиса очень боится?
— А Лисы с ними нет, — сообщил Полкан. — Вместо Лисы …
— Как так — нет Лисы?!
Глава 4, в которой шрамы украшают зверя
— Где пр-р-р-реступная Лиса?! — взревел Мухтар вместо приветствия. — Я же чётко пр-р-р-риказал: Лису и котохорька предоставить для р-р-растерзания! Котохорька — вижу. А Лису — нет. Что за неподчинение пр-р-р-риказу?!
— Во-первых, котохорька вы тоже не видите, — спокойно сказал Барсук Старший. — Вы видите Барсукота — Младшего Барсука Полиции Дальнего Леса. А котохорьки в Дальнем Лесу не водятся. Во-вторых, вам следует взять себя в руки и успокоиться, а то у вас пена с бороды капает. В-третьих …
— Я хочу заявить! — завопила курица.
— Подожди, — одёрнул её Барсукот.