— Какие конкретно у вас предложения?
— Ну, мы могли бы взять с собой Волка, Лису, койота и ещё с десяток наших ребят, прийти в Охотки и просто освободить всех кур из курятника, — предложил хромой Хорёк.
— И куда потом девать этих кур? — уточнил Барсук.
— Ну … не знаю. Может, взять их сюда, в Дальний Лес? Будут нести нам яички.
— А что мы будем делать с яичками?
— Как что? Кушать.
— Вообще-то, яички — это будущие куры. То есть детёныши. По законам Дальнего Леса есть как зверей, так и их детёнышей запрещено. Мы же не едим яйца соловьёв или куропаток.
— Хм. Получается, пользы от них никакой. — Хорёк погрузился в задумчивость. — Ну, тогда пусть просто себе живут. Размножаются …
— А Нина Пална, по-вашему, будет довольна, что её куры у нас в лесу размножаются? Или она захочет забрать их обратно, а на нас натравит псов и охотников с ружьями?
— Натравит … — понурился Хорёк-ветеран.
— А тогда, может быть, поступить иначе? — оживился вдруг Барсукот. — Может, с Волком договоримся? Чтобы он саму Нину Палну … так сказать … обезвредил?
— Обезвредил? Волк? Нину Палну? — переспросил Барсук Старший.
— Ну, в том смысле, что Нина Пална — она ведь не зверь, а по нашим законам нельзя есть только зверей, а незверей, получается, можно …
— Барсукот, ты — сотрудник полиции. Ты всерьёз сейчас предлагаешь, чтобы Волк сожрал Нину Палну, жительницу села Охотки? — Усы у Барсука Старшего встопорщились. — Или я просто ослышался?
— Ты ослышался, — понурился Барсукот.
— Вот и славно, — кивнул Барсук.
— Если наши варианты вам так не нравятся, предложите свой, — сварливо сказал Хорёк.
— Мой вариант — заключить с Ниной Палной честный зверский договор, — сказал Барсук Старший, — о том, что она больше не будет есть кур.
— И с какой же стати она согласится? — изумился Барсукот.
— Вот. — Барсук Старший пригладил встопорщившийся ус. — Это ключевой момент. Убедить Нину Палну. Для начала нам нужно выяснить, что Нина Пална больше всего хочет и чего она больше всего боится.
— Как же мы это выясним?
— Рискуя жизнью одного из сотрудников полиции, — хмуро сказал Барсук. — Но, я верю, он справится. Он очень талантливый малый.
— Я справлюсь, — сказал Барсукот, густо покраснев под шерстью.
— А при чём тут ты? — удивился Барсук. — Я вовсе не о тебе говорил.
Глава 5, в которой убивают
Мгла уже сгустилась над Охотками, заглотив слишком медленно улетавшие к горизонту розовые пёрышки облаков и скомканные клочья тумана, а в тёмном небе уже загорелись холодные и внимательные, как глаза проснувшихся хищников, звёзды, когда Кура-четыре наконец добралась до родного курятника. Перед тем как войти, она на всякий случай оглянулась — всю дорогу Куре казалось, что её преследует дикий зверь, и она совсем не хотела привести его прямо к своим, — но всё было чисто. Она зябко передёрнула крыльями и шагнула в курятник.
Несушки уже крепко спали. Их муж Петюня подрёмывал на насесте. Доверчивые, наивные птицы. Не ведающие, что делают с ними на кухне по пятницам.
— Ой, девочки! — завопила Кура-четыре. — Петюня! Беда! Нас предали!
— Где беда, что беда?! — подскочили куры.
Из будки Мухтара послышалось сонное недовольное ворчание.
— Как предали, где предали, кого предали, кому предали?! — затарахтели куры.
— Пр-р-р-р-р-реда-а-а-а-ательство, а-а-а-а-а! — заголосил Петюня. — А кто нас предал? — уточнил он, слегка успокоившись.
— Нина Пална, — всхлипнула Кура-четыре. — Она нас не любит. Она из нас по пятницам … на кухне у себя … суп … варит.
— Суп варит! — возмущённо завопил Петюня. — По пятницам суп варит!
— Суп варит! Супварит супварит супварит супварит! — откликнулись куры.
— Свободу курятнику! — провозгласил Петюня. — Мы — не супы! Супы — не мы!
— Супы немы, супы немы! — заволновались куры. — Свободу! Курятник против супа! Курятник против бульона!
— Стоп бульон! — Петюня горделиво воздел крыло.
— Стоп бульон! Стоп бульон! Стоп бульон! Стоп бульон! — подхватили куры.
— Стоп бульон! — скандировала вместе со всеми Кура-четыре. — Стоп бульон, стоп буль … — Она застыла с открытым клювом.
Большая чёрная тень нависла прямо над ней. Тень пахла смертью. Тень тяжело и часто дышала. Кура-четыре молча смотрела на это колышущееся пятно на земле — и видела, как оно обретает свою хищную форму. Как раскрывается клыкастая пасть. Тень клыкастой пасти.
— Убивают! — истерично заголосили несушки.
— Убивают, — одним клювом, беззвучно, проговорила Кура-четыре.
Она медленно повернулась к тому, кто отбрасывал тень. Она хотела увидеть лицо убийцы. И прежде чем брызнула, точно сок из лопнувшей клюквы, кровь, прежде чем наступила полная, беззвёздная тьма, прежде чем стихли все голоса, она успела подумать: «Как же так? Ведь мы же теперь подруги …»
…Хищные челюсти с хрустом сомкнулись на беззащитной куриной шее.
— Убили! — в ужасе заметались куры. — Убили! Убили! Убили!
— Лиса в курятнике! — отчаянно закричал Петюня.
Глава 6, в которой очень жалко птичку
— Запомни, — сказал Барсук Старший, — теперь ты — цыплёнок. Ни в коем случае не снимай маскировочный костюм, пока будешь в Охотках.
Скворчонок два раза подпрыгнул и кивнул. Ему нравился пушистый жёлтый костюм цыплёнка с прорезями для лапок, клюва и глаз. В костюме было тепло и уютно, как в гнёздышке. Зачем бы ему понадобилось снимать с себя это чудо?
— Старайся не вызвать ни у кого подозрений, — продолжил Барсук. — Тебе это будет просто. Главное — повторяй за курами то, что они говорят, и они примут тебя за своего. Они слишком тупые, чтобы понять разницу между скворцом и цыплёнком.
— Они слишком тупые, — понимающе повторил Скворчонок.
— Твоя задача — под видом цыплёнка внедриться в курятник и собрать информацию о Нине Палне. Это называется работа под прикрытием. Ясно?
— Работа под прикрытием. Ясно.
— Нас интересует, чего Нина Пална больше всего хочет и чего она больше всего боится, — сказал Барсук.
— Чего Нина Пална хочет, — эхом откликнулся Скворчонок. — Чего Нина Пална боится.
— Ещё нам важна информация об убийстве курицы. Нужно аккуратно опросить свидетелей преступления. Только не выдавай себя.
— Об убийстве курицы нужно аккуратно, — сказал Скворчонок.
— Как только соберёшь информацию — возвращайся обратно в Дальний Лес. — Барсук Старший потрепал Скворчонка по макушке. — Береги себя. Я буду за тебя волноваться.
— И я буду волноваться, — сказал Барсукот. — Удачи тебе в Охотках, скворец.
— Рад служить Полиции Дальнего Леса! — весело рапортовал Скворчонок.
— Ну всё, пора. — Барсук Старший нервно подёргал ус. — Пошёл на взлёт.
— Иду на взлёт! — пропищал Скворчонок и взвился в рассветное небо.
— Он разве сам умеет говорить, от себя? — спросил Барсукот, провожая взглядом жёлтый комочек в небе. — «Иду на взлёт», «рад служить» и так далее …
— Не знаю. — Барсук Старший тоже смотрел на жёлтый комочек, постепенно превращавшийся в чёрную точку. — Наверное, слышал где-то.
— Талантливый парень … — задумчиво кивнул Барсукот.
— Р-р-ры-ы-ы-а-а-а-у-у-у! — послышался вдруг знакомый разъярённый голос.
Через секунду из зарослей явился Мухтар. Язык его свешивался из пасти, подрагивающий и пересохший от быстрого бега, шерсть на загривке стояла дыбом, нос угрожающе морщился, а к бороде пристали репьи.
— Да вы тут, звери, совсем озверели! — пророкотал он.
— А что, собственно, стряслось? — непонимающе уставился на Мухтара Барсук.
— Что стр … стр-р-р-р … р-р-р-р, — от негодования Мухтар даже стал заикаться, — р-р-р-ряслось?! Да то, что ваша лесная Лиса всё-таки задушила нашу сельскую куру!
— Куру-четыре?.. — прошептал Барсукот.
— Лиса? Невозможно! — заявил Барсук Старший.
— Ещё как возможно, — огрызнулся Мухтар. — Куры были свидетелями убийства. И все куры — все как одна! — подтвердили, что убийцей была именно Лиса. И петух тоже подтвердил. Предъявите мне сейчас же Лису.
— Срочно позови Лису для допроса, — сказал Барсук Старший Барсукоту. — Я уверен, это какое-то недоразумение.
— Не могу я её позвать, — смутился Барсукот. — Она ещё вчера куда-то запропастилась. После того, как мы с Грачом Врачом оказали курице помощь. Грач Врач потом искал Лису по всему лесу, хотел прописать ей какие-то успокоительные ягоды для снижения агрессии и хищнических инстинктов … Но её нигде не было. Ни в норе, ни в чаще, ни на полянах … нигде. Говорят, в последний раз её видели в баре «Сучок». Она выпила три мухито и сбежала не заплатив.
— Тысяча сычей! — воскликнул Барсук.
— Вот именно — тысяча, — процедил сквозь зубы Мухтар, — нет, даже миллион сычей! Теперь я вижу, что ты совершенно не контролируешь своих зверей, Старший Барсук Полиции. Я объявляю Дальнему Лесу облаву и Большую охоту.
— Постойте … а она … ну, курочка … она точно погибла? — с надеждой спросил Барсукот. — Или, может быть, её просто слегка придушили, как в прошлый раз? Эти куры, они ведь, знаете, очень живучие, иногда им можно даже голову оторв …
— Курица точно убита, — отрезал Мухтар. — У нас есть тело. И запись камеры наблюдения, которую я принёс вам в качестве доказательства.
— Бедная птичка! — Барсукот всхлипнул. — Она снесла нам яйцо. Не нужно было её отпускать …
— Запись камеры … — с тревогой сказал Барсук. — Тут есть небольшая проблема. Дело в том, что у нас в Дальнем Лесу очень сложно подключить к корневизору современные сельские технологии. То есть наш специалист, Электрический Скат, наверняка может справиться с такой задачей, но на это потребуется время, месяца полтора или два, как я полагаю … У вас запись на диске, на флешке или на кассете?
— Я вообще таких слов не знаю. — Мухтар поймал себя на том, что машинально склонил голову набок, пытаясь понять, о чём речь. — А ты что-то у нас, Барсук, как я посмотрю, больно умный. — Пёс горделиво встряхнулся. — Ты голову-то мне не морочь. Какие ещё флажки? Я камеру наблюдения зубами от дерева оторвал, провода перегрыз и сюда её приволок. Тяжёлая, собака. Вон там, в кустах, её положил.