— Поставь-ка на паузу, Скат, — потребовал Барсук Старший, и хищник покорно застыл на экране корневизора.
— Зачем остановили запись? — недовольно проворчал Мухтар. — Зря время тер-р-р-р-ряем!
— Увеличь-ка мне, Скат, лицо подозреваемого, — проигнорировал Мухтара Барсук. — Так, очень хорошо … И ещё увеличь немножко … Смотри-ка, Гриф, внимательно на лицо, ты ж у нас эксперт …
— Как любопытно, — загадочно кивнул Гриф Стервятник. — Очень прелюбопытно …
— Ежу понятно, что на экране — Лиса, — возмутился Мухтар. — Чего её увеличивать? Что в ней любопытного?
— Лиса-то лиса, — пробурчал Барсук, — да вот только наша ли?
— А чья же ещё? — Мухтар наклонил голову набок.
— Возможно, из Ближнего Леса какая-нибудь приблудная, — предположил Барсукот.
— Или, скажем, сельская, — сказал Барсук Старший.
— Какая такая сельская? — Мухтар наклонил голову на другую сторону. — У нас в селе Охотки лис нету!
— Как бы то ни было, качество изображения очень плохое, — высказался Электрический Скат.
— Нормальное качество! — огрызнулся Мухтар. — Ты мне зубы не заговаривай, электрическая вобла, давай, включай дальше. Там сейчас ваша Лиса как раз нашу курицу терзать будет.
Скат вопросительно покосился на Барсука Старшего — команды Мухтара он выполнять не собирался, — и Барсук Старший молча кивнул. Лиса на экране корневизора снова ожила — набросилась на курицу и откусила ей голову. Несчастная жертва немного побегала без головы — и всё было кончено.
— Бедная, — всхлипнул Барсукот. — Бедная Кура-четыре! А ведь она снесла нам яичко!
Барсук Старший похлопал Барсукота по спине:
— Держись, друг.
— Как эксперт, осмелюсь заметить, — сообщил Гриф Стервятник, — что качество записи не позволяет доподлинно установить, что жертва — это именно Кура-четыре, а не, скажем, пять, шесть или семь.
— Не надо меня утешать! — обиженно зашипел Барсукот. — Я не маленький. Это моя любимая Кура-четыре.
— Увеличь-ка, Скат, — попросил Барсук Старший, — увеличь-ка мне тело жертвы. Мы с коллегой Грифом хотим рассмотреть получше следы зубов …
— Тысяча сычей! — взвыл Барсукот и заслонил глаза хвостом. — Я не хочу этого видеть!
— Согласен с котохомяком! — подтявкнул Мухтар. — Нечего там рассматривать. От имени всего села Охотки я объявляю вам Большую охоту.
— Минуточку, — поднял лапу Барсук Старший, — ну разве так можно? А как же расследование? Допрос свидетелей? Экспертиза?
— Зачем р-р-р-расследование, если всё и так ясно? — Мухтар встряхнулся, гремя строгим ошейником. — Ваша Лиса коварно забралась в наш курятник и растерзала нашу курицу. За это мы сейчас будем терзать вас.
— Настаиваю на дорасследовании. — Барсук Старший попытался придать своему голосу твёрдость.
— Никаких, — решительно ответил Мухтар. — Травля вот-вот начнётся. Полкан и ребята уже идут. Я просто прибежал раньше показать запись и торжественно объявить вам охоту. Чтобы всё было честно и благородно.
— Честно и благородно было бы хотя бы дать нам время эвакуировать женщин и детёнышей! — воскликнул Барсукот.
— Эва … рвать … что? — наклонил голову набок Мухтар.
— Эвакуировать. Увести из леса, — мрачно сказал Барсукот.
— Ещё чего, — ощерился Мухтар. — Вы наших кур терзаете, а они, между прочим, женщины. Так что мы будем терзать ваших. Ну всё, мне пора к ребятам. До скорой встречи на охоте.
— Срочно найди Зайца, — тихо сказал Барсук Старший Барсукоту, глядя вслед удаляющемуся Мухтару. — Если он хочет загладить свою вину перед Дальним Лесом, сейчас у него как раз есть такая возможность. Скажешь Зайцу — пусть он петляет. Запутывает следы. Сбивает охотников с толку. Это поможет нам выиграть время. Хотя бы немного времени.
— Зачем нам выигрывать время? — в отчаянии воскликнул Барсукот. — Ведь мы всё равно проиграем эту охоту!
— Никогда не сдавайся, друг! — Электрический Скат ободряюще похлопал Барсукота по спине, и тот подскочил от электрического разряда, а шерсть его и усы воинственно встопорщились.
— Мы выиграем время, чтобы дождаться скворца, — ответил Барсук. — Я очень надеюсь, что с ним ничего не стряслось и он вот-вот прилетит. И принесёт нам важные разведданные.
— Вот-вот! Никогда не теряй надежду! — Скат снова попытался похлопать Барсукота, но тот предусмотрительно отскочил в сторону.
Глава 9, в которой очень страшно жить
— Какой странный цыплёнок. — Нина Пална положила Скворчонка на разделочную доску и внимательно его оглядела, придерживая левой рукой, чтобы не улетел; в правой она держала топор. — Серо-бурый с одного бока … А здесь пёрышки как будто облазят … — Она отложила топор и потянула за порванный маскировочный костюм.
Костюм с тихим шелестом сполз со Скворчонка и шмякнулся на пол.
— Ой, мамочки, кто это?! — Нина Пална от неожиданности отдёрнула от Скворчонка руку, и тот, освободившись из её хватки, взмыл к потолку. — Да он ещё и летает! Ну нет, это точно не цыплёнок … Похоже, скворец … — Она хитро прищурилась. — Куд-да?
Скворчонок устремился к открытой форточке, но врезался во что-то прозрачное и упругое: москитная сетка.
— От нас не уйдёшь, — удовлетворённо заулыбалась Нина Пална. — Да, Маркиза? Кис-кис-кис, иди сюда, моя девочка, смотри, Маркизушка, какая лесная птичка у нас тут летает!.. Скворец, не правда ли? — Голос Нины Палны стал сладким, как засахарившийся мёд. — Ты можешь его поймать! Кис-кис-кис-кис-кис!..
Маркиза не любила, когда к ней обращались «кис-кис». Если бы не птичка, она вообще бы не пошла к Нине Палне. Но птичку, тем более лесную, очень хотелось поймать. Поиграть с ней, а потом задушить … Поэтому Маркиза гордо выждала пару минут, чтобы Нина Пална ещё немного поунижалась, а потом с достоинством, неторопливо вошла в кухню через маленькую дверцу, прорубленную Ниной Палной в кухонной двери специально для неё.
По кухне действительно метался скворец.
— Маркизушка, лапушка моя, люблю мою хорошую кисюлечку, — засюсюкала Нина Пална. — Давай лови скворушку. Поймаешь — я тебе его ощиплю и сварю. И будет моя лапулечка птичку кушать …
Маркиза уставилась на скворца своими жёлтыми, похожими на две маленькие луны глазами и нервно задёргала хвостом. Увидев кошку, тот совсем запаниковал, заложил крутой вираж под потолком — и в полёте перекусил клювом подвешенную под потолком нить с нанизанными для просушки грибами. Грибы посыпались на пол, на Нину Палну и на Маркизу.
— Негодяй! — завопила Нина Пална. — Мои белые грибы! Мои любимые белые грибы! Они укатились! Они разломались! Они испачкались!
— Любимые белые грибы! — завопил скворец из-под потолка голосом Нины Палны. — Любимые! Любимые!
— Вот именно — любимые! — откликнулась Нина Пална. — Больше всего на свете люблю собирать грибы!
Всё-таки прав, тысячу раз прав был дедушка Скворушка. Не только зверь, но и человек, оказывается, попадается на этот крючок: повторяй ему его собственные слова — и он выболтает все тайны …
«Возможно, я никогда уже не выберусь из этой ужасной камеры пыток, которую они называют кухней, — подумал скворец. — Возможно, меня ощиплют и сварят … Но я — разведчик. И должен выполнить задание. Узнать, что Нина
Пална любит больше всего на свете. И чего она больше всего боится».
— Больше всего на свете люблю собирать грибы! — повторил скворец и присел на кухонный стол.
— Именно так! — откликнулась Нина Пална, ползая на четвереньках по полу и собирая кусочки грибов.
Маркиза подкралась к столу и приготовилась к прыжку.
— Люблю мою хорошую кисюлечку? — голосом Нины Палны уточнил скворец. — Больше всего на свете?
— Кисюлечку тоже очень люблю, — кивнула Нина Пална. — Но белые грибы люблю чуть-чуть больше. Грибы сварить можно, пожарить, замариновать, потушить … А кошка — она что? Несъедобная. Кошку не приготовишь.
Маркиза отвлеклась от Скворчонка и изумлённо уставилась на Нину Палну. Она была совершенно уверена, что больше всего на свете Нина Пална любит её, Маркизу, потому что на свете попросту нет ничего и никого более совершенного, чем она. Слова Нины Палны оскорбили Маркизу до глубины души. Какие-то, извините за выражение, грибы … Как можно любить белые грибы больше, чем белоснежную, пушистую, подобную ангелу кошку? Это глупость. Это самая настоящая глупость. И, вне всякого сомнения, Нина Пална нуждалась в небольшом вразумлении. Маркиза напружинилась, зашипела, запрыгнула Нине Палне на спину и впилась когтистыми лапами ей в бока.
— Убивают! — заголосила Нина Пална так, что зазвенела посуда в серванте. — Помогите! Спасите! Волк!
Маркиза быстро куснула Нину Палну в бок, прыгнула с неё на сервант и удовлетворённо потянулась. Пусть знает теперь, кого любить больше, а кого меньше. Маркиза огляделась в поисках Скворчонка: он всё ещё сидел на столе и с интересом рассматривал топор Нины Палны. Маркиза напружинилась, готовясь к прыжку …
— Волк, серый волк! — Нина Пална схватилась за укушенный бок, пошатнулась и, толкнув сервант, грузно упала. — Ой, боюсь, боюсь! Серенький волчок! Он укусит за бочок!
Маркиза едва успела соскочить с серванта, прежде чем он опрокинулся. Бокалы, тарелки и вазы посыпались на пол и с хрустальным перезвоном распались на сотни осколков.
Скворчонок, вспорхнув со стола и увернувшись от огромного осколка салатницы, закружил над Ниной Палной, как ворон над поверженным на поле битвы врагом.
— Ой, боюсь! — закричал он голосом Нины Палны. — Волчок! Он укусит за бочок!
— Вот так живёшь, живёшь, — задумчиво произнесла Нина Пална, глядя влажными глазами в потолок, — никого не трогаешь … никогда не лежишь на краю … а потом наступает чёрный день … и твоя собственная кошка вдруг превращается в волка … и приходит к тебе … и кусает тебя за бочок … и ты думаешь, — Нина Пална всхлипнула, — вот он, твой самый страшный кошмар!.. Знаешь, птичка, — взгляд Нины Палны с трудом сфокусировался на скворце, который быстро наматывал круги под потолком, — больше всего на свете я боюсь, что сбудется предсказание из одной страшной песни … Придёт серенький волчок и укусит за бочок …