Старков отправил туда тележку-робота, которая не вернулась. И пятую, и десятую тележку постигла та же участь.
Крыса продолжала бегать.
Снедаемый мрачными предчувствиями, Старков вызвал робохирурга, пересадил свой мозг обратно в тело и, вооружившись лазерным обрезом, отправился на разведку.
Перебравшись через гору инактивированных роботележек, он попал в странный отсек. Крыса не появлялась. Зато, обследовав видеокамеру, Старков обнаружил внутри закольцованную видеозапись длительностью в семнадцать минут. Разумеется, камера при этом ничего, кроме записи не транслировала, и у нее даже отсутствовал объектив.
Посередине помещения находился люк, открыв который, Старков попал в разветвленную сеть туннелей, пронизывающих весь корабль. О существовании их он даже и не подозревал. Здесь было тепло, свежо и сухо. Проплутав в лабиринте несколько дней, Старков услышал странные стуки, перемежаемые взрывами хохота. Двигаясь в этом направлении, он вскоре попал в большую оранжерею.
За рядами кокосовых пальм виднелись посадки бананов, яблонь, груш, манго, какао, папайи и ананасов. С ветки на ветку перелетали яркие попугаи. Маленький ручеек водопадом низвергался в озерко, где резвилась радужная форель. Воздух был напоен ароматом тропических цветов.
Старков прополз по тропинке, раздвинул заросли сахарного тростника, и его взору открылась следующая картина:
Под развесистым платаном, разлегшись на зеленой траве, два подозрительно знакомых Старкову субъекта пили портвейн из хрустальных бокалов, время от времени печатая что-то на допотопной пишущей машинке, после чего покатывались со смеху. Рядом возвышалась кипа исписанных листов в рост человека. На плече у одного из них восседала старая толстая зеброкрыса[8].
Это были Михалыч и Скирюк. С замирающим сердцем Старков понял, что именно им он когда-то доверил разработку оружия, детекторов поиска Скирюка и Михалыча и даже — постройку «Ублюдка», когда те замаскировались под ученых. Все эти годы, пока он прочесывал космос, эти двое скрывались здесь.
Старков поднял лазер и выстрелил два ра…[9]
Разочаровавшись в малом песенном творчестве, Старков как-то раз решил расстаться со своей группой и поставить «рок-ёпперу». Набрав сессионных музыкантов, он целую неделю репетировал с ними в подвалах и гаражах, после чего залез в долги и арендовал для премьеры Городской Оперный Театр.
Называлась опера «Старков — Super Star, или Погоня За Розовым Портвейном», а в качестве либретто Старков, не мудрствуя лукаво, использовал античный миф об аргонавтах. По замыслу автора, банда панков со Старковым во главе отправлялась в длительное плавание на поиски розового портвейна, и на протяжении двух часов пела и плясала, истребляя по ходу дела всяких ублюдков.
По городу были расклеены афиши, и в день премьеры театр был переполнен. Старков страшно волновался, метался как угорелый за кулисами и окончательно затиранил оркестрантов, подавая советы и подстраивая аппаратуру. Нервы его уже не выдерживали такой нагрузки, и он то и дело забегал в гримерную пропустить рюмочку-другую. К поднятию занавеса Старков уже так наклюкался, что еле держался на ногах.
Свет в зале погас, и зазвучала длинная увертюра, исполняемая на ситаре, двух фаготах и аккордеоне. Затем дюжина полуголых молодчиков выкатила на сцену что-то, отдалённо напоминающее корабль. На носу загадочного сооружения, закутавшись в простыню и подложив под голову концертный аккордеон, мирно спал утомлённый Старков.
Надо сказать, что для премьеры долго подыскивали подходящее судно, а когда не нашли, зафрахтовали старую списанную «Ракету» на подводных крыльях, в которой раньше помещался музей. Старков установил на ней мачту с парусом, написал на носу корабля «Porto» и решил, что для первого раза, пожалуй, сойдёт.
Зал возбужденно загудел и притих, настороженно блестя глазами.
Колымага со скрипом пересекла сцену и скрылась за кулисами, после чего вдруг послышался ужасный треск, и доски настила подломились. В воздухе мелькнула корма «Ракеты», и всё сооружение с грохотом провалилось куда-то вниз, скрывшись под ворохом упавших декораций. Все «портонавты» в полном составе полетели туда же.
Взметнулись клубы пыли. По стенам театра зазмеились трещины, публика в панике бросилась к выходам. Здание зашаталось, один за другим рухнули балконы, галёрка и девятипудовая бронзовая люстра, после чего обрушился потолок, и театр прекратил своё существование. Чудом спасшиеся зрители с ужасом взирали на бесформенную груду обломков, в которую он превратился.
Это был полный провал.
Старков уцелел благодаря случайности — на него свалился огромный диван-сарай из декораций к опере «Руслан и Людмила», который и защитил его от повреждений. Очнувшись, Старков выбрался наверх и заковылял домой.
Через два дня пришла повестка в суд, где Старкову предъявили иск на пять миллиардов рублей за причинённый ущерб, что привело его в замешательство.
«Оппаньки! — ошарашено подумал Старков, — Пять миллиардов за какой-то ёпперный театр! Что они там, ошалели, что ли?»
Поразмыслив, он решил подкупить прокурора. Вытащив из-под шкафа пудовую гипсовую свинью-копилку, разукрашенную розовыми цветочками (последнее, что у него осталось), Старков направился прямиком в прокуратуру, где и разбил ее у самых ног чиновника, многозначительно при этом улыбаясь.
Старкова вышвырнули за дверь, отметив в деле факт дачи взятки пятаками на сумму сто тринадцать рублей, девяносто пять копеек.
Разорённый дотла и всеми отвергнутый, Старков отправился к Сёме Соснину, надеясь полакомиться портвейном на дармовщинку и заглушить своё горе. Сёма, кстати, сколотил за это время новую группу под названием «Der Duch», которая играла тяжёлый металл с такими вот, примерно, текстами:
Облако смерти ползёт по Земле,
Дьявол, ублюдки, дьявол придёт!
Смерть на святом и прекрасном челе —
Дьявол с костями всех вас сожрёт!
Смертельная доза!
Смертельная доза!
Смертельная доза!
А! А-аа!
Сёма принял гостя радушно, и друзья, распив бутылочку портвейна, стали размышлять, как вытащить Старкова из долговой ямы, в которую тот угодил.
Идея пришла под утро, и они азартно взялись за дело.
План их был прост — воспользовавшись фотолабораторией Сёмы, они отпечатали две дюжины объявлений следующего содержания:
ЗАПЕЧАТЛЕЕМ НА ФОТО И СЛАЙДЫ:
СВАДЬБЫ, ЮБИЛЕИ, БАНКЕТЫ, ПОХОРОНЫ
И ДРУГИЕ ТОРЖЕСТВА!
КАЧЕСТВО ГАРАНТИРУЕМ!
БЫСТРО! ДЕШЕВО! РАРИТЕТНО!
проезд трамваем № 12 до остановки
бывший «Ёпперный Театр»,
Тупик Юных Ленинцев, 13,
вход со двора, спросить Сёму.
Компаньоны расклеили объявления по городу и стали ждать клиентов.
Время шло, а заказчиков почему-то не было.
— Вот жабы! — ругался Сёма, просиживая дни и ночи в лаборатории. — Своей выгоды не понимают! Этак и я тоже разорюсь!
Один раз удача им все-таки улыбнулась — их пригласили фотографировать свадьбу. Результат был ошеломляющим — оба вдрызг напились и весь вечер фотографировали друг друга, по очереди забираясь на обнаруженный ими поблизости пьедестал. Невесту, правда, они тоже запечатлели пару раз, но со спины, да и то не с женихом, а с тамадой.
Дело осложнилось тем, что утром следующего дня, проявляя пленки, они случайно залили в фотобачок портвейн вместо проявителя, что, право, было не так уж и удивительно, ибо и та, и другая жидкости хранились в одинаковых бутылках.
Стремясь избежать скандала, незадачливые предприниматели решились на наглую мистификацию. Уставив стол пустыми бутылками и консервными банками, они установили фотоаппарат на штатив, после чего Старков нарядился в дедушкин вицмундир с «Владимиром» на шее (дедушка был титулярным советником), а Сёма завернулся в содранную с окна тюлевую занавеску и дополнил свой туалет соломенной шляпой и лайковыми перчатками. Снимки, запечатлевшие эту парочку, были отосланы молодоженам и благосклонно приняты.
Воодушевленные успехом, Старков и Сёма приободрились. А через неделю Сёма обнаружил в почтовом ящике роскошный конверт с письмом, отпечатанным на гербовой бумаге с вензелем и золотым тиснением. Их приглашали «запечатлеть на фото и слайды» торжественный фуршет и бал в честь рождения наследника. К письму была приложена визитка:
Адрес, написанный фиолетовыми чернилами, был слегка размазан и приблизительно читался как «Ахтыгат».
— Оппаньки! — глубокомысленно заметил Старков, прочитав письмо, — Потомственный граф — это вам не какой-нибудь ублюдок! Поехали.
Денег на поездку для обоих, однако, не хватило. Друзья подбросили монетку, и провидение выбрало Старкова. Сгибающийся под тяжестью аппаратуры, он направился на вокзал, где потребовал в кассе билет до Ахтыгата. Кассир сказал, что такой станции он не знает, и посоветовал лететь самолетом. В аэропорту тоже развели руками. То же самое произошло на автовокзале и в речном порту. Озадаченный Старков, не желая упускать выгодное дельце, решил отправиться автостопом.
Поначалу дело не клеилось.
— Куда едем? — спрашивали водители.
— Ахтыгат! — кричал Старков, запихивая в машину свою необъятную поклажу.
— Ну что ж… Садись… — мрачно отвечали те, после чего отвозили его подальше от города, избивали и выбрасывали на обочину. Через пару дней такой жизни Старков смекнул, что делает что-то не то, и решил называть шоферам в качестве ориентира не загадочный Ахтыгат, а замок графа Цепеша. Большинство водителей пожимали плечами, но кое-кто подвозил. Так прошел целый месяц.