Каждый раз, когда я забегала сюда в детстве, мне казалось, что я попала в музей. Восход и закат в голубом раю. Когда полуденное солнце сияло над цитаделью, в кабинете всё светилось так, словно я находилась посреди солнечного моря.
Нужно быть варваром, чтобы порушить эту хрупкую красоту. А бунтовщики варварами не были, даже Нарисс. Естественно, люди Гордона искали тут тайные ходы, простукивали и вставляли лезвия в малейшие щели. А надо-то было всего лишь.
- Дай мне молоток, - спокойно сказала я. - И разожги камин.
Альто поперхнулся.
- Молоток? Может, тебе сюда ещё и заржавленные цепи притащить?
- По-моему, для заржавленных цепей и кандалов кому-то нужно сначала выздороветь, - не удержалась я. - Пока тебе показаны только золотые цепочки и мягкие съедобные плёточки.
- Звучит крайне соблазнительно.
- Странные у тебя вкусы.
- Уж какие есть.
Альто мягким шагом подошёл к камину из лазуритового камня с ониксовыми вставками и осторожно начал укладывать дрова.
- Ты ведь понимаешь, что пламя заметят и поймут, что мы здесь? - поинтересовался он.
- Но ведь Гордон не против, - невозмутимо откликнулась я, остановившись возле одной из колонн. - А что-нибудь из бумаг мы ему даже отдадим. Мы ведь с тобой заодно, верно?
- Да из тебя получилась дерзкая союзница, - хмыкнул Альто. - Мне нравится.
- Тебе много что нравится, - пробормотала я себе под нос. Но очень тихо.
Огонь заплясал в камине, бросая отсветы на лицо Альто, и мне вдруг стало настолько уютно, что ещё немного - и я подошла бы и устроилась у него на коленях в кресле перед очагом. Мне так хотелось почувствовать себя дома. Хотя бы ненадолго.
Вместо этого я молча смотрела, как Альто открывает саквояж с инструментами и достаёт оттуда довольно увесистый молоток. Пожалуй, потяжелее, чем тот, с помощью которого Альто так залихватски готовил отбивные у себя на кухне.
- Не думал я, что дойдёт до этого, - проронил он, взвесив молоток в руках. - Хочешь сказать, что каждый раз, когда твоей сестре нужно достать или вложить туда важный документ, нужно разбивать целую колонну?
- Это требовалось очень редко, - тихо сказала я. - Основные списки девочек обновлялись не чаще, чем раз в несколько месяцев. Да и компрометирующие документы появлялись не каждую неделю.
- Самые важные и самые секретные документы, - задумчиво произнёс Альто. - Ну что ж... показывай.
Я вздохнула. На самом деле, конечно, все документы уже попали в руки бунтовщиков. И союзы между кланами, и тайные сделки, и всё, что только могло прийти в чьё-то воспалённое сознание, включая интимные дневники.
Но списки. списки им так и не достались.
Я оглядела колонну, мысленно разделив её на четыре части. Ещё повезло, что Тейе удалось сохранить визиты каменщика в тайне и что он - разумеется - был беззаветно в неё влюблён.
Ну... раз, два, три!
Я размахнулась и ударила. Грохот молотка выстрелом отозвался в ушах, мгновенно воскресив воспоминания, и мне захотелось закричать. Две мёртвые ринии, оружие в их руках, кровь на полу.
Я судорожно вздохнула. Хватит. Они убивали людей, я же собираюсь спасать жизни. Не сжигать дома, а защищать обычных девочек от непрошеных гостей.
Я сжала крепче молоток. И ударила снова, не жалея сил. Ещё раз.
Хрупкий камень пошёл трещинами, и на миг мне стало безумно стыдно. Сейчас я была варваром похлеще людей Нарисса и Гордона, распоряжающимся в моём собственном доме. Но я представила непонимающие лица девчонок, которых вытаскивают из постелей, и, стиснув зубы, ударила ещё раз.
- Дальше я сам. - Альто мягко вынул у меня из рук молоток. - Я уже вижу, куда бить.
- Если ты не сдержишь слова и заберёшь документы себе.
Альто повернулся ко мне. Выражение его лица было неожиданно мягким.
- Помнишь, как я не надел амулет в термы? - негромко спросил он.
Я кивнула.
- Представь, что на тебе есть такой же амулет. Амулет недоверия, осторожности. чего хочешь. Он твой, и никто его у тебя не отберёт. - Лёгкая улыбка. - Но сейчас мне будет приятно, если ты его снимешь.
Я мрачно покосилась на Альто. А потом, помедлив, протянула руки к шее, наклонила голову, словно снимая воображаемую цепочку, и выпустила руку, бросая невидимый амулет на пол.
- Если я об этом пожалею, запеку тебя в печенье в качестве начинки, - предупредила я. - И это будет сухое, пригоревшее и совершенно невкусное печенье.
- Буду иметь в виду.
Альто прищурился и быстро, хирургически точно нанёс два удара. Всего два. Синий камень хрустнул, и среди осколков появился свёрток тонкой кожи.
Я не выдержала и ахнула, потянувшись к свёртку. Альто бросил на него взгляд и, помедлив, передал мне.
Я быстро разорвала шнуровку и чуть не уронила на пол тончайшую пластинку из синего камня. И нахмурилась: пластинка была испещрена символами, которые были мне совершенно незнакомы. Пиктограммы? Иероглифы?
Я без слов протянула пластинку Альто.
- Что это? - нахмурился он.
- Не знаю, но оставлять её здесь точно опаснее, чем брать с собой. Нариссу она достаться не должна.
Альто согласно кивнул, всё ещё хмурясь, а я принялась разглядывать остальное содержимое свёртка.
Два официальных документа также были мне незнакомы, но, к счастью, их я прочесть смогла. Один был сделкой о приобретении земель за Лареттой на чужое имя. Тут я почти не удивилась: Тейя знала, что другие кланы выказывают недовольство нашими обширными владениями, и решила подстраховаться. А второй документ... я изумлённо охнула... был законопроектом о кланах, разрешающим воспитывать всех детей в семье и запрещающим любые дискриминационные меры в отношении их матерей. Если риния хочет родить и воспитать мальчика в клане, никто не посмеет ей помешать.
- Прочти, - выдохнула я, протягивая документы Альто.
- Хм-м, земли, - протянул Альто. - Чудесные виды, кстати. Неужели они сейчас ничейные?
- Проклятье, ты только о деньгах и думаешь?
Альто небрежно перелистал страницы и перешёл ко второму документу. И присвистнул:
- Такой прогрессивности я от вашего клана не ожидал, надо же. Неужели с вами действительно можно разговаривать?
Я его не слушала. Я отвлекла его, а это значило, что у меня были драгоценные минуты, чтобы уничтожить списки, которые жгли мне руки. Всего несколько столбиков с именами, но каждое из них было живой жизнью.
Я уже почти швырнула списки в огонь - и вдруг остановилась. Под ними был ещё один конверт.
И адресован он был мне.
- Леонора? - Альто вдруг оказался рядом. - Что это?
Я едва заметила, что он назвал меня не по имени. Нет. Нельзя думать о себе. Я стрелой метнулась к камину, свернула списки имён в плотную трубочку, перекрутила и бросила в огонь.
Альто остановился у камина, глядя, как бумага тает в пламени.
- Копий нет? - негромко спросил он. - И ты не знаешь этих имён наизусть?
- Далеко не все, - машинально ответила я, сжимая в руках конверт. Всё. Неужели всё? Альто сжал моё плечо.
- Я покажу Гордону законопроект, который мы нашли. Что до земель, боюсь, мне придётся поделиться ими тоже. но в руки Нарисса они не попадут, обещаю. Устроим там национальный парк.
Я слабо улыбнулась:
- Правда?
- Правда. Обожаю разврат на природе.
- Альто!
Мой взгляд упал на конверт, и смех оборвался. Потому что я узнала почерк бабушки.
- Приберись тут хотя бы немного, - глухо сказала я. - И дай мне минуту.
- Что, теперь моя очередь мыть посуду? - хмыкнул Альто. Но послушно отошёл.
Я подошла к окну. Оттуда тянуло ночным холодом, но я устроилась на подоконнике, не замечая ветра.
И вскрыла конверт.
Оттуда немедленно выпала записка. Я едва успела её подхватить.
«Тейя,
если меня не станет, ты отдашь это письмо Коре, если посчитаешь нужным. Я не хочу, чтобы девочка забивала себе голову своим прошлым: на пользу её личной жизни это не пойдёт. Не желаю, чтобы моя внучка стала в собственных глазах трагической героиней: я видела подобные глупости и раньше, и никому не стало от этого лучше.
Но если Кора окончательно замкнётся в себе и откажется проходить инициацию, боюсь, другого выхода у нас не останется. Отдай ей письмо, и пусть знает правду».
Подписи не было. Впрочем, бабушка никогда не считала нужным подписываться.
Тейя и бабушка знали что-то о моём прошлом. Что-то, чего не знала я. И на ум приходило лишь одно имя.
Фрэнсис.
На глазах внезапно навернулись слёзы. Бабушка... она написала мне, оставила письмо, а сейчас она мертва. И я ни о чём больше не смогу её спросить.
- Письмо от бабушки, - чужим голосом произнесла я. - Альто, оно личное. Ничего политического тут нет.
- И мне ты его не отдашь, я понял, - хмыкнул Альто, стоящий у камина. Я не могла бы это утверждать наверняка, но, похоже, он внимательно следил, не осталось ли в очаге хотя бы клочка бумаги. - Хорошо, хорошо. Только хотя бы прочти его сначала.
Я перевела взгляд на плотный листок, лежащий в конверте. Мне вдруг захотелось спрятать его и никогда не открывать. Потому что хороших новостей там не было.
Но я должна знать, что там внутри. Знать всегда лучше, чем не знать, и солгавший мне Альто это понимал прекрасно.
Я глубоко вздохнула и развернула листок.
«Кора, моя дорогая,
власть налагает на нас множество ограничений, в том числе и на способность любить. Но я люблю тебя, любила с самого твоего рождения и продолжила любить не меньше, даже поняв, что ты никогда не станешь одной из нас по-настоящему.
Об этом не говорится вслух, но изредка ринии покидают кланы, чтобы прожить жизнь обычных женщин. Моя лучшая подруга, Флера Вержер, полвека назад покинула клан, чтобы не расставаться со своим новорождённым сыном. Всю жизнь она прожила одна. Юноша, которого она полюбила, погиб, и никого другого в её сердце не было.
Порой я представляю тебя на её месте.
Я навещала Флеру незадолго до её смерти. Не скажу, что её жизнь была несчастливой, хоть её сын-авантюрист и пошёл по кривой дорожке. Но она так и не позволила ни одному мужчине к себе прикоснуться. Это печальная судьба, Кора. И я не хотела бы, чтобы такая участь коснулась тебя.