С третьим, еще более страстным поцелуем он оставил Лилию в кабинете мастера Итона. Перед уходом его уже не впервые охватило искушение отыскать брата, однако Ульдиссиан заподозрил, что Мендельна и на сей раз поблизости не окажется. Все прочее вроде бы шло на лад, а вот с Мендельном они все больше и больше отдалялись один от другого. Ухудшало положение и то, что раза два-три Ульдиссиан мог поговорить с братом, но всякий раз без исключения ему мешало появление новых просителей. Не желая отказывать в таких просьбах, он упускал драгоценные шансы один за другим.
«Однако время для этого нужно найти непременно».
Ульдиссиан был уверен: с Мендельном что-то неладно. Младший брат скрывал от него нечто важное. Что именно – пожалуй, знал один только Ахилий, но и охотник, будто нарочно, исчезал без следа, как только Ульдиссиан собирался поговорить с ним по душам, и даже неизменное присутствие на городской площади Серентии его не удерживало.
«Все скоро изменится», – в который уж раз поклялся Ульдиссиан себе самому. Так ли, иначе, а правду он выяснит. Ну, а сейчас ему бы проветрить голову да отдохнуть…
В этом вечерний воздух помог ему сразу же. Стоило подойти к воротам, ведущим наружу, люди Итона молча отсалютовали ему. Подобно многим, все они тоже испытали пробуждение внутренней силы, однако куда уютнее чувствовали себя на прежнем, привычном месте. И, к счастью, уже научились не лезть в Ульдиссианову жизнь сверх необходимого.
– Я ненадолго, – сказал он им.
– Как пожелаешь, мастер Ульдиссиан. А когда вернешься – мы здесь, к твоим услугам.
Отучить их – да и всех остальных – от этого обращения он уже не надеялся. Ладно, уж лучше пусть так, чем «святейшим» или кем-то вроде, как его величали некоторые.
Выбрав хуже всего освещенную улицу, он быстро свернул туда. Темнота навевала покой, вуаль сумрака внушала чувство безвестности, неприметности, а именно это Ульдиссиану сейчас и требовалось. На ходу он начал думать о брошенной ферме. Хозяйство наверняка пришло в совершеннейший беспорядок, или оказалось в руках какого-нибудь предприимчивого соседа, сумевшего по достоинству оценить бесхозные земли. Оставалось только надеяться, что кто-нибудь догадался как следует позаботиться о скотине…
Негромкие голоса предупредили: навстречу кто-то идет. Предпочитая остаться в одиночестве, Ульдиссиан свернул в еще более темную боковую улочку и поспешил прочь, пока его не заметили. Судя по тону донесшихся до него обрывков беседы, то были всего-навсего двое городских стражников, совершавших очередной обход, но даже такая встреча обещала слишком уж много общения с горожанами.
Куда ведет новая улица, Ульдиссиан не представлял, но, соблазнившись ее безлюдностью, двинулся по ней дальше. Вскоре голоса за спиной стихли, и мало-помалу в душе его воцарился покой, какого не помогал обрести даже сон. Впервые после серамских бедствий сын Диомеда снова почувствовал себя простым, обыкновенным человеком.
Но тут его внимание привлек новый голос – чей-то негромкий шепот. Казалось, он доносится слева, и Ульдиссиан повернулся туда.
Однако справа тоже зазвучал шепот – подобно первому, настолько тихий, что ни слова не разберешь… вот только в тоне его слышались некие нотки, заставившие Ульдиссиана насторожиться.
– Кто тут? – окликнул он. – Кто тут?
В ответ ему слева вновь зазвучал первый голос. Не тратя слов понапрасну, Ульдиссиан рванулся на звук… однако протянутые вперед руки нащупали только тень.
Откуда-то спереди послышался третий голос. Зло зарычав, Ульдиссиан повернулся вперед… но и там ничего осязаемого не обнаружил.
С опаской отступив на несколько шагов, он оглянулся. Там, позади, оставалась другая, прежняя улица, однако Ульдиссиан увидел за спиной только мрак.
Внезапно все три голоса возобновили безумное бормотание. Мало этого, к ним тут же присоединилось еще с полдюжины голосов, и каждый шептал с таким пылом, что нервы Ульдиссиана натянулись, точно стальные струны. Сын Диомеда завертелся по кругу, заозирался в поисках хоть одного из шептунов, или же выхода, но ни того ни другого отыскать не сумел.
– Покажитесь же, будьте вы прокляты! – в конце концов заорал он. – Покажитесь же!
С этим он призвал на помощь новообретенную силу… но потерпел неудачу. Решив прибегнуть к иной тактике, Ульдиссиан представил себе яркий свет – лучший способ разыскать преследователей, прячущихся во тьме, или даже сильный ветер, что унесет его отсюда подальше, но и из этого ничего не вышло.
Ничего…
Внезапно один из голосов зазвучал словно у самого уха. Ульдиссиан повернулся к нему… и тут нечто толстое обхватило его шею, стиснуло горло со стороны спины.
Задохнувшись, Ульдиссиан напряг все силы в попытке освободиться от… от… он даже не мог понять, рука это, или какое-то щупальце, чувствовал только одно – хватку тверже железа.
Не в силах вдохнуть, Ульдиссиан подумал о Лилии. Дело было яснее ясного: без Малика здесь не обошлось, и потому он опасался, что после этого верховный жрец доберется и до нее. Увы, даже эти тревоги не придали сил, не помогли освободиться…
Вдруг неизвестно откуда раздалось шипение, немедля перешедшее в злобный звериный рык. В этот же самый миг все мускулы Ульдиссианова тела, подхлестнутые неким инстинктом, напряглись до предела.
Воздух подернулся рябью. Ночную тьму всколыхнуло гортанное восклицание, за коим чуть погодя последовал оглушительный грохот.
Хватка на горле Ульдиссиана тут же ослабла, исчезла, как не бывало, а с нею умолк и зловещий шепот из темноты. Миг – и в ночной тишине слышно лишь его собственное дыхание… да мягкие, торопливые шаги.
– Ульдиссиан! – окликнул его с детства знакомый голос. – Ульдиссиан! Кажется, я видел… Проклятье! Даже не знаю, что я такое видел…
Но, очевидно, эта досадная мелочь не помешала Ахилию попасть в цель: выстрелил он исключительно метко. В такой темноте стрела вполне могла угодить в Ульдиссиана, и, окажись на месте Ахилия любой другой лучник, весьма вероятно, именно так дело бы и обернулось. Однако сноровку друга детства Ульдиссиан знал прекрасно, а посему понимал: что-что, а стрела его жизни точно не угрожала.
– С-спасибо, – еле переводя дух, выдавил он.
Закинув лук за спину, Ахилий помог Ульдиссиану выпрямиться.
– Не стоит благодарности. Жаль, уложить насмерть схватившего тебя не удалось… хотя будь я проклят, если понимаю, отчего так вышло! Я же ему, уж кто б это ни был, прямо в затылок попал! Будь то убийца, ему бы сейчас мертвым у нас под ногами лежать…
Убедившись, что Ульдиссиан удержится на ногах сам, охотник присел на корточки.
– Да, что-то есть, – спустя пару секунд пробормотал Ахилий, – только на кровь не похоже – по крайней мере, на свежую. Нет, это не из того, кто на тебя напал…
Слишком хорошо помнивший, какого сорта тварей до сих пор посылали по его душу, в этом Ульдиссиан сомневался, однако суждению Ахилия решил довериться.
Упруго вскочив на ноги, охотник поспешил в ту сторону, откуда донесся грохот. Спустя минуту Ахилий вернулся, и на лице его отразилось немалое недовольство, явственно различимое даже во мраке.
– В стену вон того дома врезался кто-то увесистый, – сообщил он, указывая в темноту, туда, откуда пришел. – Кладка здорово треснула… но этот, кем бы он ни был, очевидно сразу вскочил и удрал.
Это Ульдиссиана тоже нисколько не удивило. Затеяв новое нападение, Малик, конечно же, послал за ним прислужников более дельных, чем прежние. На этот раз с засадой враги рассчитали лучше, дождавшись, чтоб он вышел из дому один. Да, в расчетах верховный жрец не ошибся – как знал, что добычу рано или поздно потянет побыть в одиночестве!
И тут ему пришла в голову новая мысль: а как здесь, рядом, мог оказаться лучник? В случайных совпадениях Ульдиссиан давным-давно разуверился.
Но прежде, чем он успел спросить об этом, Ахилий заговорил:
– По-моему, нам лучше уйти куда-нибудь, где чуточку больше народу. Может, одиночество тебе и в радость, но не настолько же.
Согласно кивнув, Ульдиссиан двинулся вслед за другом обратно. Похоже, Ахилий видел в темноте куда лучше. Вскоре лучник вывел его к имению мастера Итона. Только здесь оба остановились и с облегчением перевели дух.
– Вот так-то лучше, – заметил светловолосый охотник.
– Еще раз благодарю тебя, – откликнулся Ульдиссиан. – Ну, а теперь объясни, каким образом ты ухитрился оказаться рядом именно в ту минуту, когда мне помощь потребовалась?
Ахилий склонил голову на сторону.
– А отчего тебе потребовалась моя помощь, Ульдиссиан? Что с тобой там стряслось?
Но попадаться на удочку встречных расспросов Ульдиссиан вовсе не собирался.
– Ответь мне, Ахилий.
Ответ последовал далеко не сразу:
– Просто подумалось, что ты вот-вот в беду попадешь.
Облеченное в этакую форму, признание Ахилия здорово озадачивало.
– Что это значит?
– Ну, появилось предчувствие, будто с тобою вскоре что-то случится, вот я к нему и прислушался. Всего-то навсего.
– И это предчувствие привело тебя прямо ко мне.
Лучник пожал плечами.
– Ничего нового. Отец сказал бы: простое чутье. Наверное, потому из меня такой хороший охотник и получился.
В свое время отец Ахилия тоже промышлял охотой, и славы его не удалось затмить никому, кроме родного сына. Однако Ульдиссиан полагал, что дело тут вовсе не только в чутье. Нет, вслух он ничего не сказал, но заподозрил, что у Ахилия имеется дар, такой же, как у него самого, только сознательно обращенный в исключительное охотничье мастерство… и, если вдуматься, семья лучника вполне могла обладать этим даром уже не первое поколение.
Все это значило, что корни растущей в них силы уходят куда глубже, чем он полагал. Возможно, Ульдиссиан даже узнал об этаком даре не первым – попросту первым понял, насколько он изумителен.
– Что это была за тварь? – спросил Ахилий. – Ты ее разглядел?
– Думаю, одна из зверушек верховного жреца, – ответил Ульдиссиан, решив пока Ахилия больше не расспрашивать. – Кажется, – поразмыслив добавил он, – она приняла человеческий облик… а еще я вроде бы латы на ней почувствовал.