Макс отвернулся, чтобы не видеть, как Юрка отчаянно борется сам с собой, сдерживается, сжимает зубы. Сам-то Макс тут вроде ни при чем, просто спросил, даже имени девушки не назвал, а ударил в больное место.
«Сволочь ты, Добровольский!» – сказал он себе.
Потом Макс смотрел, как над головой проплывает эстакада, на огромные экраны вдоль дороги, на громадину торгового центра «Белый кит». Вот уж точно, название под стать этой махине. Ей конца-краю не видно. Да и парковка огромная, тянется вдоль здания, зато мест полно.
– Приехали, – глухо сказал Юрка.
Он немного побледнел, но держался спокойно, ехал не торопясь, будто высматривал что.
Когда машина проезжала под шлагбаумом, Юрка сказал:
– Мы человечка одного здесь заберем, на нашей машине поедем, покатаемся. Пока пересядь и помни – ты сегодня стажер, только смотришь и ни во что не вмешиваешься.
– Как скажешь. – Макс облегченно выдохнул.
Юрка пришел в себя, выглядит и говорит обычно, так что все в порядке, можно и покататься.
Помянутый человечек, лысоватый дядечка средних лет, ждал их за столиком забегаловки с фаст-фудом. При этом он не столько угощался картошкой фри из пакетика, сколько глядел по сторонам. Данный субъект с опаской и любопытством, точно волновался за свою честь или кошелек, провожал взглядом каждого, кто оказывался, по его мнению, слишком близко. То ли у дяди тараканов полна головушка, то ли паранойя разыгралась.
Макс однажды решил не обращать внимания на причуды клиентов господина Жарова и особо об этом не задумывался. Он подошел следом за Юркой и поздоровался. Дядечка оглядел обоих с ног до головы, особо отметил Макса и странновато так улыбнулся.
Дубровин достал из внутреннего кармана легкой ветровки что-то вроде рации с короткой антенной. На приборе мигнул и загорелся зеленый огонек. Макс удивился таким предосторожностям, но промолчал. «Антижучок» сообщил, что все в порядке, дядя чист. На этом проверка и закончилась.
Они втроем вернулись на парковку, сели в «девятку» и покатили прочь от города. Ехали молча, дядечка неотрывно смотрел в окно, Юрка – на дорогу. Макс неожиданно для себя задремал на заднем сиденье и проснулся уже от сильной качки. «Девятка» тащилась по проселку, мотаясь в колеях. Вокруг высилась трава в человеческий рост. В машине приятно пахло чем-то сладким и терпким – в открытые окна залетал ветерок. В колеях осыпался сухой песок, через дорогу с тревожным щебетом носились мелкие птицы, в траве стрекотали кузнечики и прочая мелочь, летали маленькие синие и белые мотыльки. Солнце клонилось к закату.
– Хорошо! – проговорил клиент, вздохнул, повозился на переднем сиденье и высунулся в окно.
Макс поймал в зеркале заднего вида Юркин взгляд и невольно улыбнулся. Дядя точно в клетке всю жизнь просидел и только сегодня на волю вышел. То от людей шарахается, то от вида бабочек в транс впадает.
«Жаров их под стать себе подбирает, чокнутых, – подумал Макс, тоже опустил стекло и щурился под теплыми лучами вечернего солнца. – Правда хорошо. Жаль, что эта благодать скоро закончится, пойдут дожди, похолодает. Настя снова захандрит, станет капризной и ехидной. Ну не любит она ненастье, что поделать. Как бы ей сказать, что в сентябре они тоже никуда не поедут, поаккуратней так подвести к этой мысли? Расстроится, понятное дело, но можно и зимой куда-нибудь в теплые края сгонять, если Жаров отпустит».
Трава поредела, потом сошла на нет. Показался прудик, заросший камышами. Рядом с ним шла бетонка, а за ней тянулись огороды. Кое-где виднелись теплицы и сараюшки, в которых можно было только хранить грабли и тому подобный инвентарь.
Народу было немного. На некоторых участках копались дачники. Недалеко горел костер, и в воздухе чувствовался вкусный дымок – там пекли картошку.
Дядечка выпрямился, насторожился, как лис, завертел головой по сторонам и что-то сказал Юрке. Тот вытащил из-под сиденья ворох каких-то тряпок, подал клиенту, потом чуть прибавил скорость.
Машина миновала пруд, съезд на бетонку. Вдоль дороги снова поднимались всякие разные травы, густые, дивно пахнущие, уже увядавшие в ожидании осени. «Девятка» тащилась среди них, как в джунглях. Макс боролся с дремотой и желанием спросить, а какого черта они здесь делают. Впрочем, клиент выразил желание покататься…
Дорога делала поворот, уходила в низинку. «Девятка» скатилась туда по влажной земле. Юрка подался вперед и едва не лег грудью на руль.
Дядя сидел неподвижно, тоже глядел вперед и теребил в руках какую-то вещицу. Макс не видел, что именно.
Впереди, метрах в ста, на краю дороги стоял человек, невысокий, тщедушный, в резиновых сапогах, штанах от офицерской полевой формы и джинсовой куртке, с ведром в руках. Обычный дачник, типичный, можно сказать. В ведре грибы, летние опята, все ладные, крепкие, один к одному. Мужику было под шестьдесят, он сутулился, но видел превосходно, остановился, пропуская машину, смотрел на нее и людей внутри из-под козырька старой кепки.
– Здесь, – негромко сказал клиент.
Юрка откинулся на спинку кресла и сбросил скорость. «Девятка» еле ползла по дороге. Юрка зачем-то набросил на голову капюшон толстовки и внимательно глядел на грунтовку, высматривал каждую колдобину.
Мужик с обочины следил за ними с явным недоумением. Чего вас, дескать, сюда занесло? Заблудились, что ли?
Машина поравнялась с ним. Макс глянул в ведро, стоявшее у ног мужика, и проникся белой завистью. Вот бы самому по лесу с утречка прогуляться, таких красавцев набрать. Поверх опят лежали два боровичка, толстых и крепких, с аппетитными упругими шляпками. Так бы и укусил!..
«Девятка» клюнула носом, оказавшись в колдобине. Мужик усмехнулся, глядя на горе-водителя, и тут что-то грохнуло несколько раз подряд. Макс завертел головой по сторонам, пытаясь понять, что это было. Машина остановилась, и тут к запаху трав и леса примешалась знакомая душная гарь. Воняло порохом, несло из открытого окна.
Макс глянул туда и оторопел. Мужик лежал навзничь. Он примял траву и трясся, как в лихорадке, хватался руками за горло.
Максу сначала показалось, что тот хочет сорвать с шеи что-то темное, матово блестящее под нежарким солнцем. Потом он пригляделся и сообразил, что это кровь льется из простреленного горла. Куртка и трава рядом уже намокли, стали бурыми. Крови было много. Человек задыхался, и Макс понял, что он сейчас умрет.
Они с Юркой одновременно вылетели из машины, кинулись к мужику. Тот неожиданно выгнулся, точно в припадке, рухнул на траву, завалился на бок. Он все держался руками за горло, жутко хрипел. Кепка свалилась у него с головы, и Макс увидел, что человек совсем седой.
– «Скорую» надо, – кое-как проговорил Макс, не в силах отвести от человека взгляд.
Тот умирал, глаза его закатились и смотрели в небо, грудь тяжело поднималась и опадала, на губах появилась пена. Не жилец мужик, это ясно. «Скорая» не поможет, даже если стоит сейчас вон за тем поворотом.
– Погоди. – Юрка наклонился над умирающим, оттянул ему одно веко, другое, приложил пальцы к шее под челюстью, постоял так, выпрямился.
– Готов, – пробормотал он и перекрестился.
– Что там? – долетело из машины.
Макс обернулся и оторопел вторично. Клиент приоткрыл дверцу и, прищурившись, разглядывал человека, застывшего на траве. На коленях у дяди лежал пистолет. «Макаров», будь он неладен, с поднятым флажком! Черт его знает, сколько еще патронов оставалось в магазине. Может, пять или меньше…
– Порядок, – заявил Юрка, повернувшись к машине. – Можете выходить, только быстро.
Дядя только этого и ждал. Он бросил пистолет на водительское сиденье, вылез из машины и чуть ли не бегом ринулся к ним. По дороге клиент налетел на ведро, полное грибов, перевернул его, чертыхнулся, подошел к убитому.
– Три минуты, – сказал Юрка. – Надо уезжать. Вы должны понимать…
– Да, понимаю.
Дядю было не узнать. Он с чисто звериным интересом разглядывал покойника, наклонился над ним, перевернул на спину, едва не обнюхал.
– Отойдем. – Дубровин подтолкнул Макса в бок, но тот не шелохнулся.
Юрка пихнул его сильнее, нахмурился, подошел вплотную.
– Кому сказано, уйди, не мешай человеку!..
– Ты сдурел? – кое-как проговорил Макс, еще не совсем осознав происходящее.
Вот шел человек из леса, нес грибы. Теперь он лежит с двумя пулями в груди и горле и уже не дышит. Прилично одетый дядя нависает над ним, точно стервятник, а Юрка…
– Оба сдурели?
Тут солнце как-то очень быстро скатилось за горизонт. Стемнело вмиг, как бывает на юге – раз, и свет выключили. Стало душно, жарко.
Потом из мрака пробился тонкий лучик, серебряный, узкий. Светил прямо в левый глаз Макса. Тот пришел в себя и понял, что это не луч, а нож, небольшой, острый как бритва. Самый кончик его упирается в нижнее веко.
– Тихо, кому сказано! – откуда-то сверху проговорил Дубровин. – Не ори, не порть человеку кайф. Он такие деньги заплатил, что тебе и не снились, может и насладиться.
– Ты охренел? – выдавил из себя Макс.
Только теперь он сообразил, что стоит, согнувшись от удара под дых, и ни черта не видит. Впереди Юрка, а повернуться ну никак не возможно – нож слишком близко.
– Он же его убил…
– Я знаю, – сказал Дубровин. – За этим мы сюда и приехали. А ты, если не хочешь рядом лечь, молчи и делай то, что я тебе скажу. Поднялся, отошел в сторону, стоишь и не вякаешь! Если кого увидишь – скажи мне. Или домой сегодня не вернешься, я тебе обещаю.
– Смотрите! – донеслось со стороны.
Нож исчез, Макс разогнулся, постоял, переводя дух, и повернул голову. Клиент что-то показывал Юрке, подошедшему к нему. Тот внимательно смотрел вниз, правую руку с прижатым к запястью клинком ножа держал за спиной.
Потом Дубровин быстро обернулся, глянул на Макса, снова уставился на убитого и сказал:
– Две минуты!
Дядя засуетился, забегал, топча рассыпанные грибы, поскользнулся, выругался непечатно и вдруг принялся расстегивать куртку на груди мертвеца. Земля и небо качнулись, горизонт пошел волной, Макса затошнило.