Тот крикнул из комнаты:
– Что, сынок, невеста выгнала?
– Выгнала. – Макс прошел к себе, плюхнулся на диван и уставился в створку шкафа, стоявшего напротив.
Он какое-то время глядел на свое мутное отражение, потом лег и попытался заснуть. Едва Макс закрывал глаза, он видел того седого мужика с простреленным горлом, откуда струилась черная кровь.
Парень вскидывался, прислушивался к звукам, доносившимся с улицы, а в голове все крутилось: «Нашли его или нет? Неужели старик так и лежит там, у дороги, а рядом валяется пустое ведро?»
К рассвету он извелся так, что не заметил, как отключился. Последней мыслью было, что лучше бы Настя его и правда выгнала или убила. Пусть бы он себе пулю из того «макарова» в голову пустил, после того как псину грохнул. Так было бы легче, честнее и справедливее.
Макс спал до полудня, пока отец не разбудил его, грохнув кулаком в дверь. Он поднял сына и быстро уехал на дачу. Макс остался в пустой квартире и слонялся по ней лунатиком, попытался посмотреть телевизор, но сразу бросил, глядел то в одно окно, то в другое.
Машины проезжали мимо, люди шагали по своим делам. Тех, которые заходили в подъезд, Макс знал. Их можно было не опасаться.
Желудок свело от голода, но в горло по-прежнему ничего не лезло. Макс кое-как протолкнул в себя кружку сладкого чая и взял мобильник.
«Аппарат абонента выключен…» – ничего нового. Настя все еще дуется на него или не может говорить. Не хочет, скорее всего. А если нет? Вдруг дело в другом?
«Ерунда», – подумал Макс, лег на диван и попробовал заснуть.
Но в голову лезли жуткие мысли, одна хлеще другой. Мозг напряженно работал и подкидывал тысячу возможных «если». Что-то случилось. Она заболела. Юрка решил не разбрасываться словами попусту. Он ведь всегда так и поступал.
Дальше Макс действовал на автомате, сам не помнил, как собрался и выскочил из квартиры. Он грохнул дверью, слетел по лестнице и за десять минут домчался до Настиного дома. Парень остановился под прикрытием кустов черноплодки, перевел дух и поглядел на знакомые окна третьего этажа.
Издалека он ничего толком не разобрал, как ни присматривался. Вроде бы все как обычно: цветы, занавески, сетка от комаров. Непонятно, есть кто дома или нет. Шторы задернуты, висят – не шелохнутся.
Только вот балконная дверь почему-то закрыта. Настасья так почти никогда не делала, оставляла просвет для воздуха, как сама говорила. Теперь створка задраена наглухо, а на улице тепло, даже очень, лето еще не кончилось. Макс набрал номер девушки еще раз, послушал несколько длинных гудков и напрягся уже всерьез.
Беспокойство, тревога и злость толкнули его вперед. Макс не выдержал, подошел к подъезду, постоял, глядя вверх, и вернулся обратно. Это будет слишком просто. Черт его знает, что там внутри намечается. Лучше пока в тени переждать, обозначить себя в последний момент.
Макс встал у стены дома, поглядел вверх, по сторонам, выждал, когда бабка с облезлым пуделем уберутся с глаз долой. Потом он ухватился за газовую трубу и оказался на козырьке подъезда. Парень присел на корточки, осмотрелся, глянул вверх. Вроде бы никого нет. Для тех, кто просто шел мимо, его маневр остался незамеченным.
Макс подобрался к трубе, уходящей вверх, подтянулся и со второй попытки влез на нее. Он поднялся на ноги, прошел спиной к стене несколько метров и оказался под балконом второго этажа. Парень ухватился за кривые выступы, торчащие из пола, повис на них. Должны выдержать, хоть и качаются, да еще и дрянь всякая на голову сыплется.
Они не подвели, лишь хрустнули в последний момент, когда Макс был уже на чужом балконе, заставленном коробками. Он быстро, пока хозяева не заметили, вскочил на перила, побалансировал, подпрыгнул и уцепился точно за такие же штуковины Настиного балкона.
Эта конструкция была создана в далеком прошлом с одной целью – держать на себе ящик с цветами, а не мужика под центнер весом. Макс очень надеялся, что ему повезет. Однако по хребту бежал противный холодок, а сердце стукнуло где-то в горле, когда одна такая штука вылетела из гнезда и грохнулась на клумбу под домом. Вторая скрипела, но выдержала, хоть и гнулась под ногами, как первый лед.
Макс ухватился за перила, лег на них животом. Он перевалился на балкон не тихо, как планировал, а с грохотом и треском. Парень налетел коленом на табурет, тот отскочил, врезался в закрытую дверь.
Макс вскочил на ноги, и тут же в лицо ему кинулось что-то небольшое, но тяжелое и быстрое. Оно заклекотало, увеличилось в размерах почти вдвое, больно оцарапало щеку.
Макс отшатнулся к двери и наконец-то сообразил – это голубь, и, похоже, бешеный. Иначе с чего бы ему кидаться на человека? Голубь трепыхался в воздухе, махал крыльями. Он коснулся куриными лапами перил и кувырнулся назад. Макс сшиб поганую птицу кулаком, глянул вниз. Голубь как сквозь землю провалился, оставив после себя на балконе пару перьев и кучку помета.
– Сволочь помоечная!
Макс толкнул балконную дверь раз, другой. Закрыто, чтоб ее!.. Он постоял, прижав ухо к стеклу, и разобрал то ли отдаленные голоса, то ли плач. Парень отошел от двери к перилам, взял табуретку, прикинул в руке – тяжелая, подойдет. Макс врезал ножками по стеклу, потом еще раз. Он колотил так, пока не пробил тройной стеклопакет.
«Плевать, новую дверь поставим, если что», – решил он.
Инкогнито сохранить не удалось. Макс в темпе выбил остатки стекла, просунул в дыру ладонь и повернул ручку. Дверь распахнулась в кухню. Здесь очень хорошо пахло чем-то вкусным, но было пусто.
Макс прихватил со стола небольшой, но острый – сам точил – кухонный нож и ринулся в коридор. Он тут же получил по лбу чем-то тяжелым, большим и темным, отшатнулся назад и едва удержался в дверном проеме, расставил руки, чтобы не упасть, выронил нож.
В полумраке Макс разглядел, что это была приоткрытая дверь в ванную. Из-за нее выглядывала Настя, закутанная в тонкий халат.
– Ты чего? – шепотом спросила девушка. – Зачем пришел?
Макс молчал – слова застряли в горле. Первый раз, наверное, в жизни он испытал подобное. Полчаса назад места себе не находил от тревоги, столько всего передумал, вариантов накрутил самых нехороших, а Настя вот она – стоит напротив с мокрыми волосами, живая и здоровая, смотрит строго и непонимающе.
Тут до нее дошло. Она вылетела в коридор, подергала за ручку закрытую дверь, бросилась обратно. Макс благоразумно убрался с дороги, сел на стул в углу и ждал, когда начнется гроза. Конечно, Настя увидела разбитое окно и осколки на полу.
– Мамочки! – Она присела на корточки, попыталась собрать их, порезалась, сунула палец в рот. – Зачем?..
Настасья смотрела на Макса, а тот аж глаза прикрыл от облегчения. Все в порядке, слава богу, это была просто паранойя. Но Юрка все равно не шутил. Просто поводок пока слишком длинный. Хотя лишний шаг вправо-влево, и конец им всем. Но не сегодня.
– Ты зачем балкон закрыла? – выдал Макс. – Замерзла?
Настя села напротив, накрутила подол халата на порезанный палец, прикрыла ладонью губы и долго молчала. Макс уже и ждать устал, а потом до него дошло: она старается не засмеяться в голос, делает вид, что рассержена до чертиков, а у самой в глазах смешинки.
– Голубь влетел, прямо пешком зашел в квартиру, представляешь. Я его выгнала. А он не уходит, обратно лезет. Мне даже не по себе стало. Пришлось дверь закрыть, потом я в душ пошла, и ты… пришел.
Тут они захохотали едва ли не до слез. Макс чувствовал, как отпускает напряжение, становится легче. Голубь, сволочь, ее напугал! Какая ерунда, как же хорошо, что все обошлось.
– Не бойся, – с самым серьезным видом сказал Макс. – Я его выкинул. Эта тварь теперь дорогу сюда навсегда забудет.
– Бедненький голубочек! – пожалела птичку Настя. – Представляю, что он пережил. – Она показала рукой на дверь и осколки. – А это ты натворил или он? Кому счет предъявлять? Хозяйка меня убьет!..
«Не шути так», – подумал Макс, дернул ее за руку, притянул к себе, посадил на колени.
Настя не шелохнулась, только поправила полотенце. От ее волос умопомрачительно пахло чем-то свежим и сладковатым, точно медом. Голова парня закружилась, пол и потолок пошли волнами.
Максу показалось, что еще немного, и они с Настей рухнут в черную бездну. Девушка что-то говорила недовольным тоном, пыталась встать, но Макс не отпускал.
Он стащил с нее мокрую тряпку и пробормотал непослушным языком:
– Прости меня, пожалуйста. Я дурак, ты права. Уедем вместе, как ты и хотела. Только прости.
Она простила, разрешила остаться и не отпустила его за полночь домой.
Да он и сам не рвался, отцу только утром позвонил, спросил, не надо ли чем помочь. Тот хмыкнул, заявил, что обойдется пока, и спросил, не пора ли Максу на работу.
Того аж передернуло, но он соврал что-то вроде, мол, пока не звонили, жду.
Да, он ждал каждый день и час, днем и ночью, смотрел на мобильник и боялся, что тот вот-вот зазвонит. Но прошел день, еще один, потом неделя.
Стекло в балконной двери благополучно заменили, хозяйке ничего не сказали. Голубь больше не появлялся. Настасья окончательно сменила гнев на милость.
Макс чуть успокоился. Он гнал от себя мысли о том, что это ненадолго, что кошмар вот-вот повторится. Его чувства обострялись, он старался побольше успеть, втиснуть в каждый новый день целый месяц обычной жизни.
Потихоньку подкралось девятнадцатое августа, Настин день рождения. Отмечать решили дома. Макс отговорил девушку от похода по заведениям не потому, что денег не было, нет. Будь его воля, он запер бы Настю дома и изредка выпускал бы погулять под своим присмотром.
Макс понимал, что это глупо, не поможет, но поделать с собой ничего не мог, вот и придумал повод. Он попросил Настю приготовить ее коронное блюдо, пирог с яблоками по особенному рецепту. Этим лакомством она баловала его только однажды, как раз год назад. Макс до сих пор помнил умопомрачительный вкус пирога, о чем и сказал девушке.