«Значит, не показалось». – Максу вспомнилась черная махина, влетевшая в окно и замеченная угасающим сознанием.
Он подхватил неподвижного Юрку под руку. Они с Казарцевым подняли тело, тяжелое как бревно, и потащили во двор.
– Давай за руль! – Казарцев кинул Максу ключи от машины. – Я сзади сяду. Если гайцы привяжутся – ты друзей домой везешь с дня рождения. Быстро, потом все объясню! Или хочешь как те, которые вчера на дороге?.. С твоего хозяина станется.
«Он мне не хозяин», – подумал Макс, помог Казарцеву втащить Юрку в «Паджеро», сел за руль и поехал к выезду из поселка.
Он вцепился в руль, стараясь пересилить озноб, сжал зубы и поглядывал в зеркало заднего вида. Там Казарцев обнимал Дубровина как родного. Он положил Юркину голову себе на плечо и состроил насквозь пьяную физиономию. Это у него получилось очень убедительно. Макс даже решил, что Алексей вискарем не рот полоскал, а употребил как полагается.
– Давай на объездную до поворота на Вербилки. Потом скажу, что делать, – абсолютно трезвым голосом распорядился Казарцев и ткнулся Юрке лбом в макушку, прижимая к груди полупустую бутылку виски.
Зря старался. Гайцам «Паджеро» оказался без надобности. Казарцев всю дорогу старательно валял дурака, не забывая поглядывать по сторонам. Но как только Макс свернул на прилегающую, капитан мигом преобразился.
Он оттолкнул от себя Юрку и принялся командовать:
– Направо давай, теперь прямо. Налево гляди, там дорожка имеется.
Дорожка – это сильно сказано. Давно не езженная колея тянулась по краю огромного пустыря, заросшего борщевиком, лопухами и полынью. Кое-где в траве проглядывали остовы домов и заборов.
Небо заволокли тучи. На лобовом стекле появились мелкие мокрые штрихи – пошел дождь.
– Теперь прямо, – подсказал Казарцев, когда «Паджеро» выкатил на пересечение дорог.
Колея уводила в болотистый лес. Издалека доносился ровный гул и ритмичный стук. По железке грохотал поезд.
– Пошел! – торопил Казарцев. – Ты ж не знаешь, кто твоего дружка к тебе в гости послал.
– Жаров не в курсе… – Макс прикусил язык, натолкнувшись на пристальный взгляд Казарцева.
Как только зеркало не треснуло – загадка. Капитан аж вперед подался, вцепился в спинку переднего сиденья. Юрка так и сидел, привалившись плечом к дверце, и все норовил навалиться на Казарцева.
Алексей отпихнул его локтем и пробормотал себе под нос:
– Жаров, говоришь… Теперь правее бери, между деревьев. Машина там пройдет.
Да, она прошла, протиснулась между тонких сосен, оставляя во мху следы колес, переваливаясь на кочках размером с хороший муравейник. «Паджеро» выбрался на просеку, к той самой железке в две колеи и переезду через нее, устеленному бетонными блоками, потрескавшимися и поросшими мхом.
«Паджеро» оказался на рельсах, и тут Казарцев скомандовал:
– Стой, приехали! Глуши мотор.
Стало очень тихо. По крыше и лобовому стеклу машины стучал дождь. Налетевший ветер шевелил ветки сосен. Лес таинственно шумел над головой. Издалека донесся длинный тоскливый гудок – подходил то ли поезд, то ли электричка.
Гудок раздался еще ближе. Максу даже показалось, что под машиной дрогнули и завибрировали рельсы. Он потянулся к замку зажигания, но Казарцев опередил его, выдернул ключи, бросил под кресло. Следом на пол полетела бутылка виски.
– Сдурел? – прорычал Макс. – Ехать надо… – Он осекся.
Только сейчас до него дошло, что задумал этот фрукт.
Тот глянул в окно, на бездыханного Юрку, на Макса и сказал:
– Пешком дойдем, тут недалеко. Погоди, немного осталось.
Басовитый длинный гудок донесся из-за деревьев. Рельсы загудели, как струна, натянутая до отказа.
Макс приоткрыл дверцу, потом не выдержал. Он выскочил на щебенку, поросшую травой, кинулся к задней дверце и нос к носу столкнулся с Казарцевым.
Тот нажал блокировку, опустил стекло и сказал:
– Спокойно, машинист за нас все сделает. Ты в кустики пока иди, я тебя там найду.
– Пошел ты! – заорал Макс и рванул дверцу за ручку. – Охренел, скотина! Так нельзя…
– А как можно? – рявкнул в ответ Казарцев, перекрывая вой гудка. – Людей убивать, по-твоему, можно? Безоружных, мирных? Это нормально?
Рельсы дрожали, потрескивала щебенка, мелкий дождь сек кожу. Макс попытался ударить Казарцева.
Тот отшатнулся, перехватил его руку, дернул на себя и заявил:
– Придурок! Если не ты его, то он тебя. Жить надоело? Да не тебе, отцу твоему, подружке? Красивая девочка, и серьги у нее шикарные, дорогие. Подарок? Уж не твой ли?
Казарцев отпихнул Макса от машины, приоткрыл дверцу со своей стороны. И тут в физиономию капитана точно краской плеснули, белой и золотой.
Макс обернулся и зажмурился от яркого света, резанувшего по глазам. Поезд вылетел из-за поворота, пер прямо на них и гудел так, что закладывало уши. До переезда ему оставалось с полкилометра.
Тут машину тряхнуло. Макс повернулся и не сразу понял, что происходит. Он наклонился к окну, заглянул в салон и едва не получил от Юрки локтем в нос.
Тот вцепился в куртку Казарцева мертвой хваткой, так, что пальцы побелели, и тянул на себя, не обращая внимания на удары. Дела капитана были плохи. Тесный салон не давал ему развернуться. Тычки кулаками выходили смазанными или вовсе пролетали мимо.
Юрка вдруг обернулся. Макс перехватил его взгляд, абсолютно спокойный. В нем не было ни паники, ни удивления. Будто бы все шло так, как Юрка и задумал. Даже красно-серый электровоз, летевший на них, идеально вписывался в его план.
Дубровин отвернулся, схватил Казарцева за волосы и дернул на себя. Он разжал пальцы на правой руке, вдруг резко запрокинул голову и несколько раз приложился затылком о дверцу.
Пахнуло жаром и горячим металлом. Макса точно кто-то толкнул вбок. Он перемахнул рельсы, оказался позади «Паджеро», подбежал, распахнул дверцу.
Казарцев скрючился на сиденье, сжался в комок. Одной рукой он упирался в спинку, а другой держал Юрку за горло, как за дверную ручку. Алексей точно выдирал из его глотки толстый дрожащий канат. Дубровин задыхался, побледнел. Его трясло, как в агонии. Казарцев сильнее сжал пальцы.
Юрка повалился на пол, и тут в машине точно «молотов» взорвался. Полыхнула вспышка, потом завоняло душной гарью и виски, разлившимся из бутылки. Гудок выл уже совсем рядом, машина ходила ходуном.
Казарцев кое-как выполз из нее. Тут Юрка то ли пришел в себя, то ли в судороге пнул его ботинком в грудь. Капитан завалился на спину, оказался под днищем машины и неловко трепыхался там.
Макс уже отбежал к лесу, кинулся назад, схватил Казарцева за плечи, потянул на себя. Тот заорал так, что едва не перекрыл рев гудка. Парень дернул его, вытащил из-под машины, от души пнул под зад, придавая ускорение. Оба свалились на землю и откатились от рельсов.
Бешеный свет, вой гудка, лязг и адский грохот. По рельсам катил товарняк. Тепловоз влетел на переезд, смял «Паджеро», как одноразовый стаканчик, затолкал под колеса и поволок по шпалам вперед. Следом летели вагоны, цистерны. Тут что-то зверски заскрежетало, и поезд стал резко сбавлять ход.
Макс вскочил и поглядел вперед. Но состав растянулся слишком далеко, и парень не видел, что происходило у тепловоза. Он вскочил на ноги и едва не свалился. Казарцев схватил его за щиколотку.
Макс глянул вниз. Капитан был бледный, рожа ободрана так, точно его по асфальту волочили, весь в грязи, нос расквашен – красавец. Но ухмыляется, хоть и криво.
– Не лезь, дурак, – проговорил Алексей. – Все закончилось, забудь. Валим отсюда.
Он кое-как сел и задрал штанину на левой ноге. По лодыжке расползался отек, она распухала на глазах. Казарцев сжал ее двумя пальцами, чертыхнулся и едва не свалился на землю.
Капитан посидел так, переводя дух, выпрямился, вытер со лба испарину, снова ухмыльнулся и заявил:
– Перелома нет, повезло. – Он поднялся, сделал пару шагов и рухнул сначала на колени, потом на бок.
Макс подошел, присел рядом на корточки. Казарцев лежал без сознания, бледный до синевы, дыхания не слышно, глаза приоткрыты, смотрят куда-то сквозь щебенку.
Парень перевернул его на спину, подхватил под мышки и потащил к лесу, подальше от экстренно затормозившего состава. Вагоны еще грохотали колесами и медленно тянулись мимо, но уже по инерции. Времени оставалось в обрез.
Скоро сюда сбежится толпа. Казарцев прав, надо сматываться, и побыстрее. А как, если на руках эта бездыханная туша не самого маленького веса?
«Бросить, что ли, тебя тут к чертовой матери?»
Соблазн был велик. Макс едва сдержался, чтобы не швырнуть Казарцева на землю, а самому уматывать, как и следовало бы. Но вместо этого он отволок капитана подальше от железки, в лес, тащил, пока из виду не пропали вагоны, нашел сухое местечко и бросил ношу на траву.
Пахло хвоей и мокрыми листьями. Из мха торчали лисички и сыроежки. В шляпках грибов стояла вода, чистая и прозрачная, в ней плавали хвоинки.
Макс посидел на пеньке, поросшем мхом, отдышался, подошел к Казарцеву, присел на корточки. Он никак не мог отделаться от мысли о том, что они в этом лесу одни. Их никто не видит и никогда не узнает, куда запропал капитан ФСБ.
Найдут, конечно, но не скоро. К тому времени местное зверье капитанские кости на километры растащит. Кто мешает взять вот эту крепкую ветку, кинуть Казарцеву на шею, надавить хорошенько, подержать, убедиться, что все кончено, и уйти, не оглядываясь?..
Макс обшарил карманы Алексея и нашел лишь выключенный мобильник. Он вытащил из него аккумулятор и положил телефон на место. Батарею парень пока оставил себе, решил выкинуть ее в другом месте. Он несколько раз хлестнул Казарцева по лицу, не сильно, но с оттяжкой. Голова капитана моталась туда-сюда, а в волосах запутались кусочки сосновой коры и длинные иголки.
Казарцев замычал и приоткрыл глаза. Он полежал еще минуту, поморгал, глядя в небо, потом сел, покрутил головой и вытряс из волос лесной мусор.