Стою у окна в коридоре и украдкой наблюдаю за тем, как Артур занимается зарядкой с детьми. Каюсь, взяла я его волонтером на два дня в неделю. Мне стало любопытно, к чему все придет. Захватит ли он тут власть и попытается ли загнать в свою тень, однако он не попирает моего авторитета, все спорные вопросы решает через меня и всячески подчеркивает, что я тут главная, а он лишь волонтер. И удается ему это делать спокойно и с уважением.
— Любуешься? — ко мне подкрадывается Катя с шепотом.
— Любуюсь, — честно отвечаю я и приваливаюсь спиной к стене. Перевожу взгляд на Катю. — А ты тут как тут.
— Ой да ладно, — она отмахивается. — Вы, как Ромео и Джульетта здесь такими взглядами перекидываетесь, что аж мурашки по коже. Вам и говорить ничего не надо и так ясно, что по уши влипли.
— Так заметно?
Я ведь стараюсь держать себя в руках. Не проявляю перед ним слабости. Конечно, вечерами потом лежу в темноте и раздумьях, чем занят сейчас Артур. И с каждой ночью потребность в нем возрастает.
— Что он натворил, что вы разошлись?
— С секретаршей мне изменял.
— Я так и предполагала, — Катя вздыхает. — И теперь раскаялся?
— Слышу в твоем голосе издевку.
— Прости, — Катя встает со мной рядом и вздыхает, — издевки не было.
— Да, говорит, что раскаивается, — мне хочется сбежать и спрятаться от Кати и ее неудобных вопросов, но я продолжаю, — и я ему верю. Я дура?
Да, я поверила в его сожаление и мне почему-то стыдно за это перед Катей. Я должна быть гордой, упрямой и не думать о том, что у нас с Артуром есть шанс. В глазах многих я буду слабой женщиной, ведь я и сама считала, что после измены нет жизни.
— Почему дура? — Катя слабо улыбается. — Эта тема с неверностью очень сложная, Вита, и противоречивая, потому что она касается напрямую человека, а идеальных людей не бывает.
— Я не думаю, что измену можно забыть.
— А кто просит ее забывать? — Катя убирает волосу за уши и задумчиво смотрит на люстру. — У него же были женщины до первой встречи и отношений с тобой. Так? Или он тебе попался невинным и нецелованным птенчиком?
— Ну… были… — я хмурюсь. — Это же другое…
— Вот у него был период с первыми влюбленностями, другими отношениями, так? И к этому прошлому у тебя нет претензий, потому что вы начали вместе строить свое настоящее…
— Я не совсем понимаю.
— Я к тому, что вы и сейчас строите свое настоящее и ты можешь сосредоточиться только на нынешних моментах. Из прошлого можно вынести урок, сделать выводы и жить дальше. Если ты хочешь быть с ним, то не должна задаваться вопросом дура ты или нет. Если ты поверила в его сожаление, то прими это и не надо оглядываться на других. Это твоя жизнь, Вита, и тебе решать, как ее жить. Но, наверное, не стоит вступать в отношения, если ты будешь бояться подвоха со стороны Артура. Ты будешь ждать подвоха?
Неожиданно я понимаю, что я не боюсь того, что он, допустим, может к кому-то проявить интерес. Сейчас мы живем врозь и у него куча свободного времени и я не задаюсь вопросом: а не с другой ли он женщиной? Он меня убедил, что если он не будет со мной, то останется в одиночестве. Я вечерами думаю о том, чем он конкретно занят. Книгу читает, фильм смотрит или принимает ванну и в этих мыслях я фантазирую, что я бы могла быть рядом. И я его сейчас проверяю в иных вопросах. Не в верности, а в том, насколько он ответственный в заботах и понимает ли он, что я не буду больше домохозяйкой.
— Я не боюсь его повторной измены, — удивленно смотрю на Катю. — Я хочу, чтобы он понял, что я стала другой, изменилась и что ему теперь не стоит ждать… не стоит ждать, что весь мой мир будет крутиться вокруг него. И я не вернусь в роль прежней Виты. Это прежняя Вита стала бы дергаться по вечерам, если бы он задерживался, потому что не знала, как жить дальше. А я знаю. У меня есть круг людей, близких по духу, дело, которое приносит удовлетворение, и у меня теперь мир не рухнет из-за мужчины. И не будет у меня больше отношений, в которых я врастаю в другого человека, а будут отношения двух партнеров, которые осознанно возьмут ответственность не только друг за друга, но и за себя.
— Хорошо сказала, — Катя улыбается. — Мне нравится нынешняя Вита.
Нарастает гул детских голосов, и через минуту мимо меня бежит раскрасневшаяся ребятня.
— В душ, переодеваться и завтракать, — за ними шагает Артур.
— Пошли-пошли-пошли, — хлопает Катя и уводит детей, — Сашенька, не облизывай пальцы! Ну что с тобой делать, а? Саша! Ты собрался кулак свой сожрать?!
— Привет, — Артур тормозит возле меня и разворачивается ко мне лицом. — Как ты?
— Хорошо. Немного мутит, а так, все в порядке, — пожимаю плечами.
— Я ждал, что ты к нам присоединишься, — Артур не спускает с моего лица внимательного взгляда.
— Так ты меня заметил?
— А почему, ты думаешь, я так старался?
Замолкаем. Минута проходит, две, три, и я спрашиваю:
— Что?
Артур опускает взгляд на мой живот, которого еще толком нет и вновь смотрит в глаза:
— Я могу…
— Поздороваться?
— Да.
— Ты его еще не почувствуешь. Пинаются позже.
— Я же знаю, что он или она там, — шепчет Артур.
— Я не против.
Видимо, Артур ожидал отказа, потому что он в изумлении моргает. Секунду медлит, делает шаг и кладет руку на живот. Поднимает взгляд. Время замедляется и, кажется, что тепло от ладони Артура проникает через кожу, мышцы внутренности и коконом вибрирует вокруг будущего человека.
— Не знаю, Вита, но я его чувствую, — шепчет Артур. — Или ее. Неважно…
— Я думаю, что надо с твоими родителями поговорить, — сипло отзываюсь я. — Я с Татьяной Михайловной после того разговора так и не побеседовала нормально. Она звонила, извинялась, а я…
— Я тоже уходил от этого разговора, потому что ждал твоего решения, — Артур мягко улыбается. — И удивительное дело, она не навязывается.
— В засаде сидит, — с губ срывается смешок.
— Я хочу тебя поцеловать…
— А это уже лишнее, — хрипло отвечаю я.
— Понял, — Артур не моргает. — Но я должен был это сказать.
Медленно отступаю:
— Я пойду, а тебе еще ребят развозить по садикам и школам.
— Мы сегодня встретимся с моими родителями?
— Да, — киваю и скрываюсь за поворотом, а сердце бьется о ребра отбойным молотком. — Сегодня.
Глава 54. Мыслями быть рядом
— Воронцовы хотят пойти на примирение, — голос Игоря в динамике телефона уставший.
— Да я в курсе, — Артур не сводит взгляда с дороги, — он пытался и со мной договориться лично.
— Когда? — удивляюсь я.
— На днях приходил в офис, — Артур вздыхает. — Еще упрашивал, чтобы ты встретилась с ним, его дочерью и женой, которые невероятно сожалеют о своей тупости и готовы лично принести извинения.
— Да сдались мне их личные извинения.
— Они уже опубликовали в сети посты о том, что были не правы, — Игорь что-то жует.
— Видела я их посты, — закатываю глаза.
— Воронцов против судебного разбирательства, — продолжает Игорь, — потому что он, похоже, метит в депутаты. В политику потянуло… Заверяет, что не знал о том, что его дочь и жена устроили травлю. Был не в городе и занимался сделками. Короче, дочь и жена скандалистки, на которых заведено дело, усложнят его жизнь.
— И, похоже, Кабанов знал о его планах, — обиженно усмехаюсь я и смотрю на Артура.
— Возможно. Его юристы настаивают на том, чтобы все довести до суда, однако именно вы, Вита, тут самая пострадавшая сторона. Все дело держится именно на клевете против вас, — Игорь жует, что-то пьет и опять жует.
— Что ты там ешь? — не выдерживает Артур.
— Торт, — честно отвечает Игорь. — Простите, я просто целый день на ногах и только с утра успел позавтракать.
— Вы хотите меня отговорить от суда? — сердито спрашиваю я.
— Нет, я должен уточнить, вы хотите идти на примирение сторон?
— Нет, не хочу. А Воронцову стоит не только сделками заниматься, но и жену с дочерью воспитывать, но раз он прощелкал этот момент, то пусть разгребает последствия, — хмыкаю я и уточняю, — а какой у вас торт?
— Шоколадный и с орехами.
Из глубин моего тела поднимается дикое желание сладкого. Перевожу взгляд на Артура и строго говорю:
— Хочу шоколадный торт с орешками.
— Хорошо, заедем в кондитерскую, — спокойно отвечает он и не ведет даже бровью, наивный пирожочек.
Итак, мы катаемся по всему городу в поисках того самого торта, при взгляде на который у меня душа откликнется. Я хочу торт, однако все они вызывают во мне тошноту. Вот кину взор на красивый и нарядный десерт, а к горлу подступает ком. В каждой кондитерской расхваливают продукцию и обещают торты, что они свежие, вкусные и самые замечательные, но я упрямо отвечаю:
— Не то.
Артур кивает и везет меня в очередную кондитерскую, в которой я вновь печально вздыхаю:
— Нет, не хочу этот.
— Понял.
Еще десять кондитерских и я, наконец, вижу его. Небольшой торт, щедро облитый шоколадной глазурью и посыпанный дробленым миндалем. Душа к нему взывает, рот полон слюней, и Артур говорит полной женщине за стойкой:
— Упакуйте, пожалуйста, — кидает на меня внимательный взгляд и вновь обращается к женщине, — кусочек отрежьте от него.
Через несколько минут я сижу на лавочке у крыльца кондитерской и ем тортик с бумажной одноразовой тарелочки. Он идеален и по структуре, и по сладости, и шоколадности, и орешки приятно хрустят.
— Я запомнил эту кондитерскую, — Артур переводит взгляд с простой и лаконичной вывески на меня.
— Да в следующий раз накроет чем-нибудь другим, — облизываю пластиковую вилку.
— Даже любопытно чем, — Артур улыбается. — И я все жду звонков среди ночи с требованиями немедленно притащить к тебе ящик… не знаю… белой клубники.
— Буду знать, — выкидываю пустую тарелочку и вилку в урну и встаю. — Поехали. Мы опаздываем.
Артур подходит ко мне, выхватывает платок из нагрудного кармана и аккуратно вытирает уголки моих губ. Наши взгляды встречаются, и Артур замирает, когда я встаю на цыпочки и невесомо целую его. Ничего не могу с собой поделать. После кусочка тортика захотелось еще одного десерта.