Его голодные поцелуи покрывают мое тело…
Ниже, по животу. Язык обрисовал пупок, толкнулся в него, вылизав до дрожи в коленях. Ему пришлось отпустить мои руки, пальцы тут же сжались в волосах на мужском затылке. Сережа подцепил зубами мои трусики, потянул их вниз, помог себе рукой, раскидал ноги в стороны. Положил ладони на икры, медленно повел их вверх, глядя, как мое тело двигается ему навстречу. Я не могу оторвать от него взгляда, кусаю губу в ожидании волшебства.
Мужчина, нервно сглотнув, кладет пальце на то, что предназначено только ему. Я готова плакать от удовольствия, которое приносит каждое его касание. Он гладит, раскрывает меня, размазывает по клитору влагу.
– Ах-х… – пытаюсь зацепиться пальцами хоть за что-то.
У меня ощущение, что я падаю.
Сергей подставляет руку, цепляюсь, впиваюсь ногтями, а он медленно массирует чувствительную горошинку. Бережно обводит ее, сжимает, наклоняется, втягивает в рот. Я кричу и падаю… улетаю, дрожу. Его язык рисует узоры прямо там, у меня между ног. Мужчина тянется рукой к груди, ловит пальцами сосок, осторожно крутит его. Мое тело пронзает ярчайшими искрами удовольствия. Его бьёт крупная дрожь. Это настоящая агония.
Она не заканчивается, нарастает, ведь Сергей снимает брюки, и я зависаю на его голом теле. Нас больше ничего не отделяет друг от друга.
Кожа к коже, душа к душе, сердце к сердцу.
– Любимая моя, – он, улыбаясь ложится сверху. Его горячая налившаяся плоть касается низа живота.
– Я хочу еще, – умоляю, понимая, что мне мало.
– Сейчас, – он убирает с лица волосы, скрещивает наши пальцы, целует в губы. – Потерпи.
Рукой упирает во вход головку. Я чувствую ее жар, его желание. Медленно продвигается внутрь, растягивая меня. Не дает двигаться, прижимая к полу своим весом. Замирает, дает привыкнуть, а у меня от одной мысли, что он сейчас во мне, плавится мозг.
– Пожалуйста, – прошу.
– Нетерпеливая, – тихо смеется.
Одним ударом он врывается в мое тело, лишая всех преград, руша эти чертовы стены в своей голове. Мой крик на грани боли и удовольствия гаснет в очередном поцелуе. Низ живота ноет, но я сама подаюсь бедрами навстречу. Я хочу слышать, как стонет он – мой мужчина. И он стонет, медленно выходя на всю, опустошая меня, врываясь обратно. Каждое ритмичное движение, каждый его взгляд, каждый мой всхлип – это магия, которая объединила нас еще восемь лет назад.
– Выходи за меня, – хрипит он, доводя нас до грани и снова останавливаясь.
Молчу, не веря своим ушам.
– Настя, – зовет Сергей.
– Я даже не знаю… – смеюсь, закатывая глаза.
– Ах так! – лукавая улыбка на лице.
Его член покидает мое тело. Мужчина на миг прикрывает глаза, чтобы дать себе пережить этот момент. Сажусь, тянусь рукой к влажному возбуждению, чтобы дать ему эту желанную разрядку, но моя рука оказывается зажата в стальной хватке Сергея Малахова. Он толкает меня обратно на пол, закидывает ноги к себе на плечи, погружается внутрь, не торопясь. Дразнит, играет. Снова покидает мое тело, скользит стволом по набухшим губам, по клитору, доводя до сумасшествия.
– Выходи за меня, – вновь останавливается, скрипя зубами.
– Изверг, – облизнув губы, стараюсь сдержать счастливую улыбку. – Я согласна, Сереж, – шепчу ему. – Давно уже согласна.
Мужчина раздвигает мои ноги шире так и держа их навесу. Сдавливает клитор пальцами, яростно двигается, кончает мощными толчками, заполняя собой всю без остатка.
– И на это я тоже согласна, – прижимаю его к себе.
Он шумно дышит мне в шею, щекоча чувствительную кожу.
– Спасибо тебе, – говорит еле слышно. – Без тебя я бы не выжил.
Глава 34. Сергей
– Доброе утро, – целую свою малышку.
Нас разбудило солнце, ворвавшееся своими лучами в гостиную, где мы так и уснули на полу всего несколько часов назад. Настя открыла сонные глазки, ее щечки порозовели, моя девочка улыбнулась.
– Как ты? Не больно? – рисую пальцем по ее руке, лежащей на моем животе.
– Не знаю, – хрипло отвечает. – Я еще не проснулась.
– Оставайся дома, я съезжу один, а ты выспишься, наберешься сил, – забираюсь под покрывало, стянутое с дивана, игриво обвожу ареолу соска, специально задеваю розовую бусинку пальцами.
Малышка, тихо застонав, закрывает глаза.
– Я с тобой поеду, – целует меня в грудь и замирает.
Мои пальцы уже добрались до низа ее живота. Дыхание девушки изменилось, но в последний момент Настя поймала мою руку.
– Мне нужно в душ, – смущаясь, говорит моя девочка.
Решил не давить, послушно убрал пальцы, просто обнял ее, крепче прижимая к себе. Мы все еще успеем, пусть привыкнет.
– Тогда беги первая, а я пока соображу что-то на завтрак. У нас ведь что-то осталось? Или ты все уничтожила?
Смеется, вспоминая вчерашний вечер.
– Там бы еще прибрать, – тяжело вздыхает.
– Вернемся, уберём вместе. Я ведь тоже виноват в этом бардаке. Поднимайся, малыш. У нас сегодня много дел. Поедем выкупать свободу твоего отца.
Этого оказалось достаточно, чтобы Настя, сдернув с меня покрывало, замоталась им и побежала в душ, не оглядываясь. Смешная, но безумно моя. Со счастливой улыбкой на роже подобрал и надел штаны, прошел к холодильнику, аккуратно переступая осколки. Нашел три пирожка, половину бутылки молока, один несчастный огурец и две кастрюли. Удивленно заглянул в каждую, чуть слюной не захлебнулся, но есть с утра суп не стал. Вытащил только пирожки и молоко. Сейчас быстро попьем кофе и в дорогу.
Быстро не получилось. Я уже и забыл, сколько времени нужно женщине чтобы собраться, но Настя старалась, а еще ужасно волновалась перед встречей с отцом, потому задержались еще на полтора часа.
Всю дорогу, болтая о всякой ерунде и споря по поводу ее учебы с работой, добрались до дома Виктора.
– Я боюсь, – говорит Настена.
– Я с тобой. Меня не боишься? – беру ее ладошки в свои.
– Нет, – смотрит на наши руки, начинает улыбаться. – Идем, – решительно выходит на улицу, почти бежит к подъезду.
Догнал, обнял, поцеловал, да так, что у самого ноги подогнулись.
– Ну вот, – рассмеялся, демонстрируя ей возбуждение в брюках.
– Что ты со мной сделала? Как я теперь пойду к твоему отцу?
Получив кулачком в грудь, повел ее наверх. Настя немного расслабилась, но это только пока мы не дошли до двери. Возле нее она просто спряталась за мою спину. А мне приятно. Даже какая-то гордость внутри, что она видит во мне защиту.
Виктор открыл дверь, сразу увидев спрятавшуюся дочку. Улыбнулся и пропустил нас внутрь.
– Вылазь уже оттуда, – говорит ей отец. – Я разрешил.
Она высунула свою мордашку, но целиком выходить не торопится.
– Настя, – вздыхает Виктор. – Ты не представляешь, как я рад, что с тобой все хорошо. Прости меня, дочь, – произносит главные слова.
Не знаю, как она, а я ждал именно их.
– Папочка! – Настенка кинулась к отцу на шею, обняла, прижалась и разревелась.
– Ну вот и славно. Я поехал. Из дома никуда. Насть, слышишь меня?
Кивает.
– Как освобожусь, заберу. Могу быть поздно.
Тяну ее за руку к себе. Виктор отводит глаза.
– Не паниковать, не искать, ждать здесь. Обещай, – не даю ей отвернуться, стираю пальцами темные дорожки от слез, смешавшихся с тушью.
– Я жду.
– Обещаю, – объятия достаются и мне.
– Только попробуй не сдержать слово, – строго смотрю прямо в глаза. – Убираться на кухне будешь одна!
Тут даже ее отец не выдержал и рассмеялся.
– Я буду ждать, – встает на носочки, чтобы поцеловать, но я делаю шаг назад, показывая одними глазами, что при отце лучше пока не надо.
Ему еще нужно смириться с мыслью, что мы вместе. Она у меня умница, все без слов понимает, когда хочет.
Я со спокойным сердцем оставил ее дома, а сам поехал в офис, забрал оттуда документы и на встречу с Даренко, предварительно позвонив и сообщив, что у меня есть информация о Насте. Мужик тут же согласился меня принять.
Я вошел в пафосный кабинет с кучей непонятных дипломов, каких-то кубков и даже медалей. На стене висит целый коллаж с фотографиями Даренко в обществе известных личностей нашего города. Не впечатлившись, прошел и нагло, без приглашения, сел на стул. Мужчина захлопнул открытый рот, любезно, но крайне мерзко улыбнулся и предложил:
– Кофе?
– Нет, спасибо. Я ненадолго, – смотрю на него и так врезать хочется.
Воображение сразу подкидывает картинки, как он мою Настю… С трудом сдержавшись, кинул ему на стол папку с нарытыми, систематизированными документами.
– Это копии, – говорю мужчине.
Тарас непонимающе моргает, не спеша брать в руки бумаги.
– Вы сказали, у вас есть информация о Насте, – берет себя в руки, вспоминая, что он, вообще-то, матерый бизнесмен и очень важная шишка в своих узких кругах.
– Так это и есть информация. Она напрямую касается Насти. Еще немного ее отца, но в основном Вас, господин Даренко. И сидеть здесь весь день я не намерен. Либо вы это смотрите, и мы договариваемся, либо я иду в прокуратуру, у меня там работает хороший знакомый, который как раз мне должен, – даю понять, что любезности закончились.
– Угрожаете? – Он взял папку, открыл, стал вчитываться. – Это глупо, Сергей.
– Угрожать я еще не начал. Пока надеюсь на вашу разумность и адекватность. Ну не можешь же ты быть мудаком во всем, Даренко? – усмехаюсь, переходя на личности.
– Почему? – так же жестко усмехнувшись, отвечает мужчина. – А ты действительно лучший в своем деле, – заявляет он, захлопывая папку. – И чего ты хочешь за нее? Денег?
– В жопу себе их засунь, – начинаю злиться. – Снятые обвинения и полная реабилитация Виктора, – смотрю, как его лицо меняется.
Стало приятно. Доходит значит.
– И про Настю забудь. Она моя.
– А-а-а, так вот в чем дело, – он откидывается на кресло и хохочет так, что его пузо мерзко трясется. – Так бы и сказал, что дело в бабе. А то строит тут из себя героя-освободителя.