Улыбка превратилась в хищный оскал, когда мне в грудь ткнули дулом автомата. Он не успел сделать выстрел. Я ведь просчитал действия наперед. Выхватив оружие, ударил прикладом в висок, и дух осел на сухую землю, закатив глаза. Резкий разворот и в горло второго вошел нож.
– Вы трусы! – рычу в пылу боя. – Прикрываться женщинами и детьми! Суки!
Два выстрела в грудь и еще одно тело под ногами.
Сработали быстро. Четверых оставили. Возьмем с собой, порадуем Кэма подарочком. Парни обшарили каждый дом и нашли еще одного. В руках граната с сорванной чекой. Один из бойцов крепко сжимает его руку, чтобы вдруг не отпустил.
В голове перемкнуло. Я медленно стал двигаться в его сторону, слыша крик Стаса за спиной:
– Серый! Серый! Не надо!
А чего не надо? Я ничего и не делаю. Пока.
– Отдай это мне, – осторожно забираю боеприпас. – Чека где?
Он только плюет, пытаясь попасть в лицо. Успел увернуться.
– Ну-ну, – глянул на своих.
– Ищем, – отвечает мужчина справа.
– Долго ищете, – не отрываю глаз от ничтожества, стоящего передо мной, но чеку нашли, принесли и поставили на место. – Вот и славно. Теперь можно поговорить, – разминаю шею до хруста. – Отпустите.
Ребята тут же отошли в стороны. Я достал второй нож и без жалости и сострадания вспорол живот ублюдку. Умирать будет не то чтобы долго, но мучительно. Помахал духу ручкой на прощание и вошел в тот самый дом, откуда его вытащили. Ничего не найдя, пошел в следующий, затем еще в один и вдруг услышал крик Стаса с другого конца этого закутка:
– Нашли, Серый! Охренеть у тебя чуйка! Нашли!
Я вылетел на улицу и увидел, как под руки ведут ослабшего, побитого, грязного, но живого бойца с той самой распечатки с наградами. На шее ошейник, руки скованны. За раба держали, скоты!
– Нашли, – выдохнув с облегчением, я сел прямо на землю и улыбнулся солнцу.
Оно сегодня такое яркое, тёплое.
– Тебя дочка заждалась, майор, – щурясь, говорю мужчине. – Пять минут и домой поедем, – устало откидываю голову назад, глядя в синее небо без единого облачка. – Нашли…
Глава 12. Настя
Их так долго нет. Тетя Люда забрала меня к себе, о чем-то со мной разговаривает, я почти не слушаю, мысли лишь об отце. Кроме него у меня никого, если только Сергей. Но ему я зачем? У него своя семья была.
Только похоронил, мне Людмила рассказала и плакала долго. Я тоже плачу, но только когда никто не видит. Я стараюсь не думать больше ни о чем и бояться лишь того, что они не вернутся: мужчина, что дал мне жизнь, и второй, что спас ее, фактически дав вторую. Но страх возвращается ночью. Он сковывает, заставляет чаще биться сердце и отнимает сон. Я больше не сплю так же, как Сергей, лишь проваливаюсь в кратковременную пустоту, чтобы вынырнуть из нее, вытирая слезы.
Я никому не скажу, что он плачет во сне. Это наша с ним тайна. Моя. Кажется, я стала еще старше за эти несколько дней.
Вспоминаю, как глупо вела себя в том бараке. Несла всякую ерунду, выдав самые
сокровенные переживания незнакомой женщине. Совру, если скажу, что мне было не
страшно. До колик в животе все скручивало от ужаса. Я и сейчас слыша стрельбу за окном, дергаюсь, хоть и знаю, что далеко, что здесь безопасно. Там я думала, что смелая, что отцу будет, чем гордиться, но сейчас поняла, что нет. Гордиться здесь нечем. Потому что страшно еще будет долго: за близких, за друзей, за себя.
Лишь бы он вернулся. Они оба. Я буду послушной, буду хорошо учиться. Сделаю все, что обещала отцу и не сделала. Только бы он вошел в эту дверь. Только бы знать, что с ним все хорошо.
– Настенька, – зовет меня добрая тетя Люда.
Я поправляю дурацкий бант, чувствуя теперь себя с ним так глупо, словно я во втором классе.
– Иди кушать, детка. – Она сварила куриный суп с золотистым бульоном и посыпала в тарелку свежий укроп.
Пахнет потрясающе, в животе сразу заурчало. Хозяйка маленькой уютной квартирки тепло улыбнулась.
– Волнуешься?
Я кивнула и взялась за ложку. Есть и правда хочется, да и она старалась, отказываться невежливо.
– А вы нет? – спрашиваю, подняв на нее глаза.
Она вздрогнула, а потом по ее щеке покатилась слеза.
– Не место детям среди войны. Ой, не место. – Женщина нервно разломила хлеб и стала рвать его на кусочки, кроша на стол. – Вот посмотри на себя. Тебя же привезли перепуганным ребенком, а сейчас что? Ну что?! – Она поднялась и стала расхаживать по крохотной кухне. – Такая повзрослевшая всего на пару дней.
– Я всегда такой была, – пожимаю плечами и с огромным удовольствием проглатываю первую ложку ароматного обеда. – Просто… – задумалась, не зная, что еще сказать. – Так вышло, вот и все.
В куклы играть перестала еще в первом классе, зато быстро научилась попадать в мишень и разбирать автомат. Только как мне это поможет? Никак! Я всего лишь слабый ребенок, которому хочется детства. Чтобы пожалели, чтобы платья, прически. Чтобы папа рядом был, а не где-то там на полигонах. Чтобы с подружками в кино ходить, чтобы они были, эти подружки. Но это мечты, а здесь я готова тоннами чистить картошку, жарить ее круглосуточно, если понадобиться, только ради того, чтобы услышать его: «Спасибо. Давай я помою посуду»; или ворчание уставшего отца: «Насть, ну чего ты шелуху по полу раскидала». Раньше обидно немного было, а теперь я жду всего этого, их жду.
Где же они?!
Еле доела, поблагодарила тетю Люду, вымыла за собой тарелку и ушла в комнату. Даже спрятаться негде в этих маленьких квартирках, осталось лишь подойти к окну и слушать, когда же постучат в дверь, но никто не идет и не идет. Новостей нет и впереди еще одна бессонная ночь. Я закрыла глаза и стала считать воображаемые звезды, настоящие же отсюда не видно, лишь темный потолок и тишина.
Раз. Два. Три. Десять. Тридцать. Сто пятьдесят. Триста…
Услышав тихие шаги за дверью, подскочила с кровати так, что закружилась голова. Подбежала к двери, уставилась в глазок. А там всего лишь сосед тети Люды вернулся с дежурства. Зачем я сегодня у нее осталась, не понимаю, но возвращаться в еще одну пустую квартиру мне не хочется. Дома все время одна и там, в комнатке Сергея, без него пусто. На рассвете я вновь подошла к окну. Там стреляют. Это слышно эхо с тренировочного полигона. А что если попроситься к ним?
В двери щелкнул замок, в квартиру тихо вошел дядя Камиль. Увидев меня, стоящую в длинной красной футболке моего спасителя, мужчина ни грамма не удивился, лишь отрицательно помотал головой, отвечая н немой вопрос, и тихо, чтобы не разбудить жену, ушел в душ. Только зашумела вода, как вновь затихла. Дядя Камиль выскочил из ванной, спешно натягивая на себя ту же рубашку, в которой вернулся домой.
– Одевайся, – смеется он, больше не снижая тона. – Приехали!
Я приоткрыла рот, но тут же захлопнула и понеслась искать платье. Тетя Люда подскочила с кровати и тоже стала быстро собираться. Я даже перед зеркалом покрутилась, проверяя, нигде ли ничего не помялось. Так хочется для папы выглядеть лучше. Волосы скрутила резинкой в обычный конский хвост, и мы побежали все втроем на улицу.
Выскочив из подъезда, я замерла, только ноги отстукивают нервно по бетонному крыльцу. На территорию въехали две машины, но солнце слепит уже с утра так, что я не могу разглядеть водителей, а сбоку окна тонированы. Заламывая пальцы, закусывая губу я жду… жду… жду…
Открывается задняя пассажирская дверь первого автомобиля, из нее выходит военный с перекинутым через плечо автоматом, а за ним еще один. Я уже готова разрыдаться. Тетя Люда держит меня за плечи, и пальцы ее сжимаются так, что становится понятно, она тоже переживает.
Вот и вторая машина начинает разгружаться, и дыхание перехватывает, когда я вижу его.
– Папа!!! – с визгом срываюсь на бег и ударяюсь всем телом о твердое, грязное, израненное, но такое родное тело отца. – Папочка, – больше не сдерживаю слез. – Папочка, – повторяю единственное слово. – Ты вернулся. Они спасли тебя. Папочка…
Он прижимает меня к себе так крепко, как может, и что-то говорит хриплым голосом, но я не могу разобрать из-за собственной истерики. У меня дрожат руки и нижняя губа, слезы, не переставая, катятся по лицу.
– Тише, моя смелая девочка, – начинаю понимать, что он говорит. – Самая смелая. Я так горжусь тобой! – он все же гордится, только разве теперь это важно? Вот он, здесь. Живой!
– Насть, – слышу еще один голос, тоже успевший стать таким родным.
Я развернулась к Сергею зареванным лицом, а он по-отечески поднял меня на руки и щелкнул по носу.
– Нашел. Доставил. Не реви, малая, – пытается шутить.
Он тоже устал. Под глазами залегли тени, но вместо того, чтобы идти отдыхать, как спешно делает вся его команда, он здесь стоит и успокаивает чужого ребенка. Меня.
– Я твой должник, – тихо говорит отец, обращаясь к спасителю.
Сергей морщится от этих слов и опускает меня на землю.
– Дочь береги. Она у тебя замечательная. Это самая лучшая расплата.
К нам подошли медики и повели папу к госпиталю, а Сергей пошел к административному корпусу вместе с дядей Камилем.
– Я знала, что ты жив, – говорю отцу. – Верила.
Он устало, но счастливо улыбнулся, и, отпихнув руку одного из санитаров, прижал меня к себе.
– Я только потому и жив остался, Настенка, – говорит папа. – Потому что ты в меня верила.
Глава 13. Сергей
Восемь лет спустя
– Мы едем с тобой! – безапелляционное заявление любимой женщины.
– Настя, там война, понимаешь?! – зло шиплю на нее, чтобы не разбудить детей.
– У тебя везде война, Сереж. А я замуж знала за кого шла! Я обещала, что рядом буду, и гарнизонная жизнь меня никогда не пугала. Тем более там поселение закрытое.
Закатил глаза. Уже созвонилась с женой Сафонова.
– Ну, Сереж, – обняла меня за шею и в глаза заглядывает, зная, что я этого не выдержу. Погладила ладонью по небритой щеке.