— Ты всё еще считаешь, что он мертв? — спрашивает Свят.
— Свят, а что мне ещё думать?! Ты бы что на моём месте думал? Пять лет прошло… Если бы был шанс на то, что он жив, я бы цеплялась за этот шанс… Я бы верила… Искала… Ждала… Но прошло пять лет. Он никак не появился в моей жизни… Я видела его гроб… Я видела фотографии с похорон… Я видела фото, где он лежит в гробу… Он… Его лицо… Все было его… Я видела свидетельство о смерти… И я не должна в это поверить?! Я два года жила с той мыслью, что он рядом. Спала с его одеждой. Разговаривала с его фотографией… Господи, да я думала, что схожу сума… Что говорить! Вы сами видели, что со мной происходило! Вы знаете, что из-за этого я не смогла кормить Ясю грудью. Что я чуть и её не потеряла на фоне стресса… Что я до шестого месяца после аварии в коме провела и остальные два на сохранении… Что родила я ее на 32 неделе… И я не должна поверить?! Мало ли что в газете могут написать?! — уже истерически заливаюсь слезами… Швыряю этот журнал к черту… Я столько лет все держала в себе… А тут накатило так, что невозможно дышать… Слова сами потоком льются из меня и невозможно их остановить…
— А я говорил, что не надо так сразу… — шепчет Свят Инне.
— Может, она ему поверит, — отвечает Инна.
— Ладно… Меня самого эта игра достала… Пора раскрыться…
— Что вы там шепчетесь… Со мной не хотите поделиться? — спрашиваю их.
— Ты еще хочешь увидеть Маркуса? — спрашивает Свят.
— Хочу, — не задумываясь, отвечаю другу.
— Только…
— Только что, Свят? — устало спрашиваю друга.
— Он после прогулки за Питером болеет. Он поэтому не просил тебе говорить и не давать адрес.
— Адрес.
И через десять минут я уже в машине с охраной. По дороге заезжаю в аптеку. По тому, что нам свободно открывают шлагбаум в элитном ЖК, я понимаю, что Маркус уже в курсе, что я еду к нему.
Сверяюсь с СМС от Свята. Первый подъезд. Двадцать пятый этаж. Ни номера квартиры, ничего больше нет. Замечаю это в машине. Свят, как и Инна, трубку от меня не берут. Поэтому разбираться решаю на месте. Поднимаюсь на нужный этаж и только потом все мои вопросы испаряются. Тут одна дверь и, как я понимаю, весь этаж — это полностью его апартаменты. Выдыхаю и звоню в дверь.
Я стою на лестничной клетке не больше тридцати секунд. Да, я считала. И уже думала, правильно ли поступила. Но дверь открывается, а на пороге появляется Маркус. В тапочках, спортивных штанах и футболке. С виду и не скажешь, что простыл. Хотя глаза красноватые.
— Привет, пустишь? — спрашиваю Маркуса.
— Проходи. — отходит от двери, пропуская меня в коридор. И по осиплому голосу со шмыгающим носом понимаю, что Свят точно не соврал и Маркус действительно заболел.
— Я привезла лекарства и продукты. Буду тебя лечить. — беру на себя инициативу, раздеваюсь и прохожу вглубь коридора. Теперь точно не выгонит. — Где кухня?
— Там. — показывает рукой вглубь коридора, и я направляюсь туда. Выхожу на кухню-гостиную. Все в любимых цветах Ярослава. Серо-белых, светлых. Большие окна. Тут много света и пространства. На диване лежит подушка и плед. По телевизору какой-то детектив. А на столике возле дивана лежит точно такой же журнал, ноутбук и какие-то листы с ручкой. Перевожу дыхание. Не сейчас. Не готова об этом говорить. Маркус стоит сзади меня. Не трогает, не обнимает. Ждёт. Понимает, зачем приехала. Но ждет от меня первого шага. Хотя мне бы хотелось услышать его версию. Но сначала нужно вылечить болезного. Поэтому я двигаюсь уже в сторону кухни, набираю воды в чайник. Маркус только следит за моими действиями.
— Лекарства какие-то принимал?
— Нет, я вчера только вернулся в Питер.
— Понятно, — вздыхаю я. Мужчины, когда болеют, как дети. У них своя триада. Все пройдет само собой. А то, что последствия могут быть, им этого не докажешь. Как говорил мой папа, все болезни переносил на ногах. Вот такой же живой пример. Хотя живем не в каменном веке, и лекарств сейчас много. А аптека и подавно есть в жилых комплексах, особенно в элитных. Но чтобы мужчина сам пошел к врачу, это Сатурн должен сойти со своей орбиты.
— Градусник есть?
— Да. Достает из второго ящичка коробочку с красным крестиком. И достает из нее пластиковый контейнер с термометром.
— Отлично, — перехватываю его и достаю из футляра. Сбрасываю до 35 градусов и отправляю на диван измерять температуру. — Через пять минут позовешь, — отдаю ему приказ.
— Есть, товарищ доктор, — шутит Маркус. Пытается разрядить накаленную атмосферу.
Я же исследую холодильник. В нем находится лимон, зелень, мед, колбаса, сыр. Негусто. Хорошо, что пока я была в аптеке, водитель успел купить все по списку в продуктовом. Выкладываю продукты и лекарства на стол. Чайник к этому моменту вскипел, и я развожу пакетик со вкусом лимона. Это поможет облегчить симптоматику. Хотя по-хорошему надо бы в больничку.
— Рина, — тихонько зовет Маркус. — Градусник.
Задираю до удобной высоты футболку и замираю. Там тот самый Феникс. Татуировка. Та самая. Я не могу ошибиться. Я знаю её наизусть. Я знаю каждую её деталь. Чтобы понять, что это не сон и я не в шоу Владислава Пельша, где они разыгрывали звезд, провожу легонько пальчиками. Она настоящая. Она реальная. И тем самым реально подтверждает мои мысли… Но возвращаюсь к градуснику.
— У тебя тридцать семь и семь. Температура еще не такая высокая, но не самая хорошая. Может быть озноб. — пялюсь на градусник и всё это говорю.
— Посмотри на меня.
И большим усилием заставляю себя взглянуть на Маркуса… Хотя на Маркуса ли… Я уже ни в чем не уверена… Где правда, а где ложь… Кто есть кто на самом деле?!
— Хочешь поговорить?
— Хочу, но не сейчас. Сейчас тебе надо лечиться.
— Я нормально себя чувствую.
— А градусник говорит об обратном. — убираю его в фуляр и отношу на кухню. Забираю стакан с разведённым порошком и отдаю ему.
— Выпей. Это облегчит симптомы. И постарайся уснуть.
— Хорошо. Спасибо тебе, — говорит Маркус. Он хоть и кривится, но выпивает полностью стаканчик с шипучкой.
— Молодец. А теперь в кровать и спать. Надо набираться сил и дать твоему организму бороться с болезнью.
Маркус выполняет все безукоризненно. Я поправляю ему плед и наклоняюсь ко лбу. Прикасаюсь губами. Лоб горячий. Но Колдрекс, надеюсь, подействовал, и ему станет легче. Я возвращаюсь на кухню и приступаю к готовке. Ставлю куриный бульон. Делаю легкую зажарку и чищу картошку. Марк какое-то время следил за моими действиями, а потом организм взял свое, и он уснул. Делаю клюквенный морс, шарлотку в духовке и запекаю яблоки. На второе легкий салат, пюрешку и куриные котлетки. Когда все доготавливается, я исследую квартиру. Так как больше себя занять нечем.
Квартира большая. Светлая и уютная. В ней нет бесполезных мелочей. Все грамотно продумано и расставлено. Две большие спальни, одна детская, кабинет, просторная гардеробная с большим зеркалом и одна комната, как второй кабинет, но другая. Она и вызывает у меня интерес.
А когда я замечаю на стене наш портрет с Ярославом с того дня на водопаде, я и вовсе теряюсь. Другой портрет, где он один стоит спиной, который рисовала я, висит на противоположной стороне. Я прохожу вглубь комнаты. На столе рамочка. В ней наша с Ясей фотография. Я исследую дальше.
Надоело считать себя ненормальной, и что с моим воображением явно проблемы. Хочется уже раскрыть всю правду. Кто есть кто. Поэтому я без зазрения совести лезу в папки, лежащие на столе. В одной из них нахожу свидетельство о смерти, точно такое же, как мне показывала мама Ярослава. Те же фотографии со смерти, только тут все те, кто был на похоронах, видны издали. А значит, за ними следили. Фотография памятника. Дальше паспорт на имя Маркуса Ибрагимовича Гальярди и рядом паспорт Войтковского Ярослава Владиславовича. СНИЛС, ИНН, водительское удостоверение. Все те документы, что были при жизни Ярослава. Они подлинные, не липовые, это понимаю по обложке документов.
В другой папке все документы по Каримову и его делам. И договор о липовой смерти Ярослава, и о том, что теперь он другой человек. Что не имеет право приближаться к семье. Каждый пункт договора приводит меня в шок. В другой папке все по банку, но и там все числится на Войтковском Ярославе, а не на Гальярди. Там нахожу выписки со счета по моей дочери и довольно кругленькую сумму. Также оформленную недвижимость на Ярославу и меня.
Мне хватает полученной информации, но чтобы убедиться, я лезу в компьютер. Там запоролено. Ввожу дату нашей помолвки. Мимо. Дату его рождения. Мимо. Третья, последняя попытка и меня осеняет. Ввожу дату рождения Яси и попадаю в точку. Мне открывается главный экран. И там папки: Банк, Марина, Дочь. Открываю последнюю. Там все детство Яси: фотографии, видео. Некоторые сделанные не мной, а скорее всего Святом. Даты совпадают. Некоторые я снимала и выкладывала на свою страничку. Есть всё: как Яся держит головку, переворачивается на животик, сидит в прыгунках, в автокресле, ест булку, как уснула с булочкой в стульчике для кормления. Тут много всего. Есть все этапы взросления. Это и пугает, и вызывает счастье одновременно. Что хоть на расстоянии, но ему было небезразлично на дочь. Я забываюсь, и только когда за спиной слышится шорох, понимаю, что в кабинете я уже не одна. И что я теперь все знаю. Неспроста этот журнал мне показал Свят. Он хотел, чтобы я выяснила. Пришла сама. А может и с подачи Ярослава. И вот я тут. Я вскрыла всё. Вот только что со всем этим делать?
Маркус
Когда просыпаюсь, за окном уже темно. В кухне полумрак и запахи приготовленной еды. Один из плюсов, когда в твоей жизни появляется любимая женщина. Вместе с ней появляется уют, теплота, и квартира обретает уже совершенно иной вид. Сюда хочется возвращаться. Знать, что тебя ждут. Тут вкусно пахнет. Тут пахнет любовью и заботой.
Откидываю плед и отправляюсь на поиски Рины. Может, уснула в одной из комнат… А может, нашла ту самую комнату, хотя помнится, что закрываю её на ключ в случае нежданных гостей. Но в последние дни мой вектор был направлен на Каримова и простуду, поэтому мог и забыть. Как я и предполагал, Рину нахожу за компьютером в том самом кабинете, где находятся все документы по моей личности. И я более чем уверен, что она их уже просмотрела. А значит, точно знает, кто я. И наверняка себя уже накрутила. Я долго рассматриваю Рину, пытаюсь считать её эмоции. Она не выглядит расстроенной, но это может казаться лишь с виду. Девочка она сильная. Ей столько пришлось пережить, что и врагу не пожелаешь. Хотя я сделал всё для того, чтобы Каримов больше никогда не смел появляться в нашей жизни. Тихонько пробираюсь к ней. Сажусь на корточки и разворачиваю к себе.