Не изменяя себе, Эйв властно поманил кого-то ладонью:
– Я бы хотел поболе услышать о том, как разворачивается лагерь. Поставили ли алтарь на востоке?
Алтарь. Мать двойного солнца. Вот уж что поможет нам в борьбе с Долами!
– Будет сделано сию же минуту! – отрапортовал помощник из снабжения и побежал прочь.
– Награжден будет тот, кто упорствует в своей добродетели. – Эйв постучал перчаткой по шлему, поминая солнце. Что характерно, звук был пустым, как ночной горшок к вечеру.
Я еле слышно хмыкнул. Уж я-то знал, чем Восния платит за добродетели. К нам приблизился наемник и присвистнул.
– Это ж господа, откуда они тут…
Все замолчали, раздумывая над этим вопросом. Ответа не было.
– Прискорбно, но нам придется что-то предпринять по этому поводу, – пожевал губы бастард, который только и делал, что стелился перед рыцарем. – Ну, я про новых гостей, – он тут же бросил опасливый взгляд на нового господина.
Все были заняты чем-то своим. Я махнул рукой на «пояс» у подъема к замку.
– Хороший ров. Так просто мы его не заполним. Гроцер, что вы скажете по поводу…
Меня никто не слушал. Инженер отвел коня в сторону. Старики уже о чем-то спорили, будто вся их работа состояла в том, чтобы притащить на гиблое всхолмье пять сотен задниц и покидать картишки на пнях.
На пнях, потому что войско не успело как следует обустроиться за целый час.
– А погодка-то шалит, господа, – весело ковырялся в ухе Урфус. – Почему бы нам не погреть вина?
– Шутите!
Я робко вклинился в треп стариков:
– Могу ли я узнать, за сколько наш инженер сможет поставить требушет?..
– Ну не сливянку же нам пить, любезнейший!
– Я слыхал, здесь она ниче, – отозвался Маркель.
В замке Бато ютилось от силы человек сто. И не все могли держать оружие – при защитниках жили дети и жены.
Нас было пять сотен. Мне все больше казалось, что этого слишком мало при таком штабе.
– С вашего позволения, я пойду в лагерь. – Я откланялся и пошел к отряду. Ни прощаний, ни полезных ответов. Сливянка будоражила старые умы куда больше, чем война.
Мой отряд растерянно скучковался у свежих досок, вываленных кем-то из телеги прямо в грязь. Новобранцы с интересом уставились на маленькие копошащиеся фигурки врагов у леса.
– Не стройте им глазки, – я похлопал ближайшего из отряда по плечу. – Эти парни пришли нас убивать.
Высоченный новобранец с прыщавым лицом потупил взгляд.
– А может, капрал, я им приглянусь, и меня в бою не тронут?
Шутник. Я подошел к нему ближе, и слабая улыбка совсем завяла.
– Скажи-ка, – моя ладонь обвела первый ряд Долов, – кто из них тебе приглянулся?
Стоило бы назвать новобранца по имени, да я зарекся их запоминать. Все равно после штурма забудется. Или того хуже – придется прощаться.
В отряде заржали из лести.
– Н-никто, командир, – нервно сглотнул новобранец и совсем ссутулил плечи.
– И славно. – Я повысил голос, чтобы меня услышали все. Может, кому-нибудь и удастся сохранить жизнь. – Я вел бои на этой земле почти два года. Мужчины здесь упрямее ослов и каждый обучен убивать!
Коренастый и пухлый паренек сделал шаг назад, дернув кадыком.
– Что же остальные, спросите вы? – Я обвел юнцов взглядом. – Не было и дня, когда женщины не пытались нас обокрасть или завести под обстрел. А их дети ждали ночи, чтобы зарезать наших коней и испортить припасы! – Глаза новичков округлились, один начал мазать лоб от сглаза. – Если вы полагаете, что хоть у одного из этих ублюдков дрогнет рука или проснется жалость, – я резко ударил прыщавого по спине, – не обольщайтесь.
По лицам было видно, что никто из юнцов пока не распробовал Воснию как следует. Они боялись слов, но не знали настоящего ужаса, что стоял за этими словами. Глядя на оборванцев, я скучал по отряду Гвона. По крайней мере, на них я хотя бы мог положиться.
«Прошло так много времени, а я все еще позволяю себе сожалеть. Какая роскошь».
Нахмурившись, я распорядился:
– Ладно. По местам, у нас много работы.
Почти все разбежались, неумело отсалютовав, хоть я и не требовал пустых формальностей. Из моих новичков остался только один – ловкач с копьем. Ниже на голову, с криво зажившим носом. Единственный, кто действительно хоть что-то пытался делать на совесть.
– Простите, но… куда мне идти, сир?
Таких, к сожалению, убивают первыми.
– Куда-куда, – проворчал я, – толкать телеги.
Этого добра всегда хватает. Видит небо, наверняка первое войско было создано лишь как прибавка к телегам.
Шатер для штаба ставили больше трех часов. Что сказать – Оксол не поскупился на умельцев. Скорее уж мы перебьем врага осколками камней из требушета, чем возьмем замок с боем. Естественно, у штаба не оказалось никого, кто должен там находиться в этот час.
Расклад становился паршивее с каждым часом.
Даже если все пройдет складно, Долы начнут штурм первыми и подставят нам тыл, у нас будет не так много времени. Их командир наверняка уже отправил письмо с просьбой о подмоге, как только увидел наших ребят.
Кроме того, новости из города давно не приходили. Письма от Гвона задержались на неделю, и у меня не было ни одного способа выяснить, что стряслось.
Еще и Рут подозрительно хмурился, хоть и вечно таскался следом. Конечно, это было меньшей из проблем.
Наше войско представляло собой разрозненные кучки людей, которые понятия не имели, зачем они здесь и что делать дальше. Прогулявшись вдоль лагеря, я прикинул масштаб работ. И только через час нашел кого-то из руководства. Бастард с кислым видом перекладывал рагу из плошки в свою утробу. Я помешал, не испытывая никаких угрызений совести:
– Когда мы будем ставить требушет?
– Господин Эдельберт, – поправил он меня, важно водя ложкой в воздухе. А потом вдруг просиял: – Так что же получается, вы уже нашли гвозди?..
Я осторожно присел на один из старых пней. Рут последовал моему примеру и нагло взял горбушку со стола.
– Какие гвозди?..
Ложка плюхнулась в рагу. Эдельберт приложил ладонь ко лбу:
– Какие, спрашивает он! Какие! Да те самые, что куда-то подевались в пути! Или в городе, откуда мне знать…
Гвозди. Сегодня мы должны были расчистить площадку для требушета.
– Понятно. – Я постарался не засмеяться. – Сержант в курсе?
Эдельберт только взял ложку и тут же кинул ее обратно в уже остывшую массу.
– «Сержант»! Хенгистом его зовут, к твоему сведению! Господином Хенгистом. И он же мне о гвоздях и сообщил.
После этих слов Эдельберт резко придвинулся к столу и перешел на такой тихий шепот, что я с трудом разбирал слова:
– И, Лэйн, по поводу отчета. Хенгист кое-что увидел по приезде. Скажем, кое-что не сошлось. Я старался, видит небо, но…
Рут поперхнулся хлебом и постучал кулаком по груди. Гвоздями дело не могло кончиться – слишком просто, не так ли? Странная улыбка потянула губы:
– Золото, верно?
И отвечать не надо, все видно по его перепуганному лицу. Я прыснул, не сдержавшись.
– Тише, да тише же ты! – побледнел бастард, выпучив глаза. – Ни черта тут смешного нет!
– Почему же, – я никак не мог успокоиться, – после всей нашей работы, представьте, – угодить в петлю. – Бастард зашипел, попросил говорить тише. Я не подчинился. – И кто нас будет вешать? Войско, которое мы привели к победе! Ха. Отличная шутка, вы не находите?..
Эдельберт поджал губы, махнул на меня рукой, как на покойника. Бросил несчастное рагу мухам и пружинистой походкой зашагал в штаб. Похоже, он все еще надеялся, что за пару дней можно все исправить.
Как любой человек, у которого в походе было рагу с мясом, Эдельберт хотел слишком многого.
– Шутка за шуткой. – Я вытер заслезившийся от смеха правый глаз. И снова засмеялся, покачав головой.
У Воснии все-таки было чувство юмора. Особое, больное. Нет, с золотом все понятно. Но чертовы гвозди? Да кому они вообще могли понадобиться?
Рут дожевал горбушку и отряхнул ладони, поглядывая по сторонам. Казалось, он все еще ждет шальную стрелу, хоть мы давно похоронили Буна. Я посмотрел на понурое лицо друга:
– Нет, ты это слышал? Ха! Давно я так не смеялся. Аж живот заболел, – я похлопал ладонью по нагруднику.
– Хочешь моего совета? – Рут дернул подбородком.
– О нет. Гвозди, – я покачал головой, поднялся с кривого пня и двинулся к группе солдат у телеги, – гвозди – вот чего я хочу! Два ящика. Сегодня же.
Группа солдат напевала похабную песнь, кто-то уже успел напиться. Со штандартами врага, которые торчали над соседним лесом, уже примирились.
«Право слово, зачем тревоги! Славный привал, легкая прогулка, охота на зайцев для благородных особ. Никакой войны».
В штабе дела обстояли не лучше. Хенгист прочесывал гребнем бороду и вылавливал оттуда крошки от пищи. Рядом грязно ругался Урфус, а под пологом смердело кишечными газами, кислым вином и грязным телом. Старики и походы. Оксол снабдил нас лучшим, что только можно предложить.
– Я думаю, надо ров копать, – уже в опьянении говорил Стефан, – пусть себе ноги сломают.
Маркель скосил глаза на бороду и заворчал:
– Не будем мы ждать, покуда они придут. Месяц, ну два на крайний – и я собираю ребят. Осень идет, уж вовсю кости ломит.
– Так чего ждать! – воодушевился Урфус. – Завтра и ударим. Погоним их до самых болот, ежели надо.
– Вздор! – вскинулся Стефан, и его левую половину лица перекосило. – Только этого от нас и ждут. И девке ясно, что там западня. Неспроста они окопались.
Барн чистил ногти походным ножом и делал вид, что его это все совершенно не касается.
– До болот-то далековатось будет, – пробубнил Маркель. – Можно и до степи…
– Никто ни до каких болот не пойдет! – взвизгнул Стефан, подскочив. – Как господин Эйв сказал, так и будет. Сидим и ждем, как велено.
Главного в штабе я не увидел. Рыцарь явно предпочитал молитву полезному делу. Где еще положено искать первого командира, кроме главного штаба, я не представлял.