– Какая честь, – я поддержал беседу, пытаясь выторговать время, сообразить хоть что-нибудь.
Этот замок – все чертово всхолмье! – точно проклят. Сколько я отдал, чтобы оказаться здесь, сколько…
– Никакой чести, только немного смекалки. Говорят, я хорошо разбираюсь в людях, – Барн постучал пальцами по виску. – Если бы не твои усилия, всего этого, – он щедро повел рукой вдоль поля, а затем обвел замок, – точно бы не случилось.
Сотники спорили. Но Урфус очень внимательно слушал наш разговор. Я почувствовал себя без пяти минут повешенным.
– Не понимаю, о чем ты. – Я проглотил ком в горле.
– Какая скромность! – Барн толкнул ногой Эдельберта, накренившись в седле. – Даже наш общий друг знает, о чем речь.
– Как он смеет говорить за нас?! – Вопли Стефана прерывались тихим бормотанием Маркеля. Косматый великан успокаивал визгливого безумца. Солдаты топтались, частенько оглядываясь на донжон. Понять их мысли было нетрудно. Из сотников никто даже не думал, как мы будем выкручиваться из этой западни.
– Так что, – веселился Барн, – может, пока не поздно, присоединишься?
– Не имею привычки менять стороны.
Кажется, сожаление все-таки проскочило в моем голосе.
– Благородно, но глупо. Сержант, что вы ему обещали?
Хенгист издал какой-то странный звук.
– Не твоего ума дело! – взвизгнул Стефан.
– Видишь? Сплошное хамство! Неужто ты ждешь благодарности от этих людей? – Барн вывел коня немного вперед, не опасаясь стрел. Возможно, ни у кого и не осталось сил оттянуть тетиву. – Помнится, был у второго похода один сержант…
– Тувир, – уточнил я.
– Верно, Тувир. И где он теперь? – Барн обернулся, словно высматривал сержанта у лесов. – Уж не думаешь ли ты, что сержант, этот не бедствующий в целом человек, с первого года предал своего господина?
– Клевета! – крикнул Стефан, но солдаты уже зашептались.
Барн отпил из фляги и поднял ее, словно приготовил тост.
– Я никогда не уважал Тувира, но стоит признать, уж он-то больше всех нас отведал благодарность Восходов. – Кажется, в рядах войска кто-то выразил уклончивое согласие. – Побывав в трех войнах, я понял, что есть лишь две достойные вещи. – Фляга исчезла. Палец на руке Барна поднялся в небо. – Жизнь! – Второй, указательный, поднялся следом. – И хорошая жизнь!
Наемники поддержали речь, постучав по нагрудникам. Кто-то присвистнул. Барн продолжил громче:
– А нам предлагали паршивую смерть!
«Выходит, работая с Тувиром, ты знал, как обстоят дела, и просто собирал золото при любой возможности».
– Вы многому научились друг у друга с сержантом! – сказал я, и наемник весело улыбнулся.
– О мой друг, у тебя я научился гораздо большему, – он шутливо склонил голову.
И сидел на своем коне, наслаждаясь моментом, и навязывал нам своим условия. Лучший расклад, как ни крути. Вот уж кто умел выжидать и подгадывать.
– Чего вы там трепетесь? – спросил Маркель. – Ничего не слышно!
– Да кто вообще дал ему право… – начал Стефан, но поддержки не получил.
Я развел руками и снова обратился к Барну:
– Раз дела сложились не в нашу пользу, скажи: сколько?
Эдельберт наверняка что-то возмущенно мычал. Но больше всех досталось Хенгисту: он заспешил ко мне, ругаясь на ходу:
– Какая торговля, вы там что, совсем…
– Нам заплатили шесть тысяч. – Барн явно лгал: сотник Долов резко повернул голову в его сторону, наверняка ошалев от такой суммы. – Вон те симпатяги с правого фланга. – Симпатяги гневно оскалились. – Я полагаю, ставки поднялись…
– Три тысячи, – рявкнул Хенгист, растолкав всех на стене. – И ни золотым больше!
Псы Гарготты переглянулись и положили стрелы на тетиву. Барн засмеялся – отрывисто, звонко, очень душевно.
– Ни один торговец не даст вдвое меньше за свою жизнь, господин сержант! Неужто вы так мало стоите?..
– Сколько? – спросил я снова.
– Почему он вообще разговаривает? – возмутился Стефан, но уже как-то неуверенно.
Хенгист зашипел:
– Да вы… да ты вообще рехнулся, это же ни в какие ворота не…
Я ответил тише:
– Барн знает, сколько золота есть в замке и сколько – у нас. Лагерь уже обчистили. Он не согласится на меньшее.
– Но… но ведь!..
Барн все так же лучезарно улыбался и был в полном праве веселиться больше всех.
– Полагаю, семи тысяч будет достаточно, – словно невинная девица, попросил он. – Но-но, что за лица! Я сделал большую скидку! При учете того, что мы уже забрали кой-какие вещички в лагере…
Сержант так чертыхнулся и топнул ногой, что я отшагнул подальше от края стены.
– Это все, что у нас есть! – выкрикнул Хенгист.
– Если мы погибнем, они все равно заберут и замок, и золото, – напомнил я. И сказал громче: – По рукам, Барн! Забирайте золото и убирайтесь прочь.
– Нет, вы слышали? Кто его назначал… – Стефан снова порывался отдать команду своим людям, а Маркель снова нависал над ним скалой, заставляя молчать.
– Что ты мелешь, лопух?! Куда спешишь?! – вскрикнул сержант. – Что им помешает взять деньги и напасть…
Я ухмыльнулся:
– Это наемники, господин Хенгист. Хотите сказать, что они согласятся хоть немного повоевать, когда золото уже на руках? Пролить хоть каплю собственной крови?..
Урфус встретился со мной взглядом. А потом гаркнул:
– Как видится, это лучший выход, друзья мои. Несите золото!
– Да и хрен бы с ним, с золотом-та, – Маркель присоединился к решению. – Холодает.
Стефан ничего не возразил, а значит – был согласен. Вся Восния бы провалилась под землю, заяви он об этом вслух.
Долы отошли от наемников на почтительное расстояние. Так их кучка казалась еще меньше. Восемь десятков, все, как обещал Хайвик. И разведка не солгала…
– Вам это не сойдет с рук, молодой человек! – вдруг начал читать проповедь Стефан. – Вас из-под земли достанут! Не будет такого угла, где…
Барн рассмеялся.
– Полагаю, для начала, вам бы стоило отыскать господина Тувира. – Наемники подхватили смех. – Сколько он увел – двадцать тысяч? – Снова гогот. – Сорок? Вы обязательно черкните мне письмо, как повесите стервеца. Если, конечно, узнаете, где я живу…
– В степи, под солнцем! – крикнул кто-то из наемников.
– В горах, при пещере!
– За морем, где песка херова туча!
Я мог поспорить, что Хенгисту тоже хотелось бы посмеяться. Но он молчал.
Расклад прояснился совсем недавно. Теперь сложились и детали. Повешение на стене, убийство Хайвика в лагере. До чего блестящая партия! Я покосился на Вирма: тот явно растерялся и не знал, что предпринять.
– Эй, Барн! – Сундуки с золотом положили на середине пути между солдатскими рядами. Золото тут же начали пересчитывать. – Скажи напоследок, за что ты прикончил Хайвика?
Сотник Долов, Вирм, явно услышал меня. Все притихли, только поскрипывали доспехи и сапоги да звенели монеты в сундуках. Барн запоздало изобразил удивление:
– Хайвика?
– Уж не за то ли, что бедолага грозился тебя сдать, если ты не поможешь ему смыться? Деньги ведь были уплачены сразу после стычки в лесу, не так ли?
Одной искры бы могло хватить. Может, Барн так заврался, пытаясь везде урвать свой кусок, что вот-вот Вирм отдаст приказ своим людям, и начнется драка по нашим правилам…
– А все-таки жаль, что ты верен присяге! – крикнул Барн. – Нам бы точно пригодился такой славный выдумщик, да, ребята?
Наемники льстиво заржали, хоть большинство из них уже и не слушали нашу беседу: нажива прельщала их куда больше. Вирм так и не раскрыл рта. В Воснии никто не поверит и в чистую правду. Золото пересчитали.
– Добро! – сказал наемник у сундуков. – Все здеся.
Семь тысяч золотых скрылись под крышкой сундука и затерялись в рядах.
– Счастливо оставаться, – отсалютовал Барн, хоть никогда и не чтил устав. – Я бы сказал «до скорых встреч», но надеюсь, что мы видимся в последний раз, господа, уж не обессудьте! Ха, – он оскалился и пришпорил коня.
От сундуков на земле осталась только примятая земля. Ни монетки не обронили.
– Сукин сын, – выдохнул Хенгист, и во всем войске не нашлось бы того, кто сказал бы лучше.
Долы отступили в лес еще торопливее, чем наемники. На лицах всех трех сторон смешалось презрение с облегчением. Драки не будет.
– Уходят, – зачем-то сказал Маркель.
– Мы, может, погонимся за ними? – Урфус почесал бороду. Но за конем так никого и не позвал.
Гробовое молчание повисло над замком. Все так устали, что даже Стефан не набросился на соперника с кулаками.
– Как по мне, вот и славненько, – размялся Маркель и говорил, будто извиняясь. – Холодает, нам бы пора замок господину передать. А там уж по домам, сталбыть?
Урфус встал на разбитый каменный блок и попытался толкнуть его ногой. Не вышло.
– Для начала надо бы заделать хренову брешь в стене. Всякий ходит, кого не звали…
– Сначала, бляха, ломаем, теперь, бляха, чиним!
– Кто-нибудь собирается меня развязать?! – взвыл Эдельберт, про которого все забыли.
– Нет, вот же сукин сын! – повторил Хенгист уже громче.
Запах моря и выцветший от солнца гобелен. Шорох страниц, мягкий женский голос, знакомый напев. Человек, подаривший мне жизнь.
– В лесу не осталось волков, мама.
Я тщательно вытер ноги у двери, но бордовый след все еще тянулся за мной, пачкал белую козью шкуру, прозрачный лак на паркете.
– С чего ты взял? – удивилась Мирем Тахари.
Нежный и заботливый голос, по которому я скучал.
– Я их всех перебил. – С керчетты стекала вязкая кровь. Я стоял и ждал, показывая клинок. Стоял целую вечность, и казалось, что не дышал.
Матушка захлопнула книгу. На обложке вместо сказок Содружества почему-то вывели «Немая власть». Тревожная складка пролегла между тонких бровей.
– Ты все равно не пойдешь гулять, – грубо сказала мама.
А потом послышался страшный храп из четырех глоток одновременно.
Я подскочил на постели и ударился о верхнюю койку лбом. Солдаты храпели так, будто задыхались и вот-вот простятся с жизнью. К сожалению, если они и умирали, то делали это крайне неспешно.