Их никто не видел, кроме старой бродячей собаки, которая на всякий случай отбежала подальше.
Четверо поднялись, не воспользовавшись лифтом, хотя нужная им квартира располагалась достаточно высоко.
Здесь, на площадке, один из них расположился поодаль, а трое столпились у одной из дверей. Первый из них приложил к ней ухо.
– Его там нет,– негромко сказал тот, что остановился поодаль.– Но ты поосторожнее.
– Не сомневайтесь,– ответил тот, что прислушивался.– Все будет тип-топ. Эй, встань-ка здесь! – велел он соседу.– Сюда, вплотную, чтоб из глазка ничего не увидать.
И подтолкнул его к двери напротив.
Но тот уперся.
– Да спят все! – прошептал он.– Нечего трястись!
– Встань как сказал! – прошипел первый.– Или сам будешь фатеру подламывать!
– Делай что сказано,– поддержал стоящий поодаль, и третий немедленно подчинился.
Заслоненный его спиной от постороннего взгляда, первый вынул связку отмычек, пластиковую масленку и принялся за замок.
Возился долго. Минут сорок. Двое других нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Но тот, что поодаль, не пошевельнулся ни разу. Стоял как статуя.
Наконец замок поддался.
– Фу-у-ух! – облегченно вздохнул взломщик.– Вот зар-раза!
– Второй,– напомнил тот, что поодаль.
– Эт плевое дело! – бодро ответил взломщик. Имя его было – Кирилл, но последние лет пятнадцать звали его Смычок.
И действительно, через несколько минут отпер дверь. Тот, что стоял поодаль, вошел первым. И сразу направился в комнату. Он двигался так уверенно, словно бывал здесь не раз и темнота ему – не помеха.
Остальные двигались осторожней. Последний не забыл запереть дверь.
– Свет,– распорядился главный.
Смычок щелкнул выключателем.
В комнате, прямо на полу, прикрытая пледом, лежала женщина.
Когда вспыхнула люстра, женщина проснулась, приподнялась и, моргая, уставилась на вошедших.
– Вот те раз,– пробормотал один из них.– Галка!
Когда женщина узнала вошедших, испуг на ее лице сменила радость. Разбитые губы растянулись в улыбке.
– Отец Константин,– тихо, с облегчением проговорила она.– Я знала, знала!
Крепко сжав губы, Лешинов смотрел на нее. Под этим пронизывающим взглядом радость сошла с покрытого кровоподтеками лица женщины.
Лешинов шагнул вперед, ногой сбросил с нее плед. Женщина была совершенно голая. Руки ее сковала короткая цепь, петлей обвившая батарею.
Лешинов смотрел на нее сверху, засунув руки глубоко в карманы плаща.
Женщина почуяла недоброе.
– Нет,– проговорила она и попыталась отползти, насколько позволяла цепь.
Ее спутанные волосы наполовину закрыли лицо. Лешинов разомкнул тонкие губы:
– Ты предала нас, правда?
– Нет,– чуть слышно прошептала женщина. Зрачки ее расширились. Она свернулась клубком, подтянув колени к груди.
– Не лги мне,– мягко, ласково произнес Лешинов.– Ты знаешь: я вижу правду.
– Нет… Да… Да!
Галя потянулась, пытаясь коснуться ноги Лешинова, но тот отступил, и рука женщины схватила пустоту.
– Святой отец! – проговорила она в полном отчаянии.– Я звала вас! Я так звала! Он такой страшный, такой страшный! Я не могла, не могла…
– Ты предала нас,– так же негромко произнес Лешинов.– Ты предала Бога. Ты раскаиваешься?
– Да-да-да! – быстро, в исступлении выкрикнула Галя.– Я раскаиваюсь, раскаиваюсь! Прости меня. Господи! Прости меня, святой отец!
– Раскаиваешься… – задумчиво произнес Лешинов.– Это хорошо, что ты раскаиваешься. А его мы накажем…
Лешинов задумчиво глядел на нагую женщину, и у той появился проблеск надежды. Она даже дышать перестала.
– Накажем,– Лешинов размышлял вслух.– Но не станем убивать. Мы приведем его к смирению. Он согрешил в неведении, и мы наставим его на истинный путь. Путь раскаяния. И простим его. И примем…
Лешинов замолк. Никто из присутствующих не смел нарушить тишину.
– Роберт,– позвал «протоиерей».
Брюнет (он стоял в дверях комнаты) шагнул вперед.
– Выйдем, сын мой,– произнес Лешинов. Вдвоем они удалились на кухню.
– Мы пошлем ему испытание,– сказал «святой отец».– Настоящее испытание, чтобы он умалился, стал ничем.
– Сначала надо его поймать, святой отец,– напомнил брюнет.– У меня есть идея. Мы… Лешинов качнул головой: помолчи.
– Мы не будем его ловить,– возразил «протоиерей».– Его поймает милиция. И посадит в тюрьму. Мы знаем, как тюрьма меняет человека…
Галя с трепетом ожидала решения своей судьбы. Теперь она не понимала, как могла бояться Ласковина больше всего на свете. Лешинов был страшнее, намного страшнее. Но он же обещал простить ее…
– Мы посадим его в тюрьму, и наша согрешившая дочь поможет нам. Станет его жертвой. Она – сестра. И должна потрудиться на благо церкви.
– Похищение? – спросил Роберт.– Отлично. Конечно, доказать будет не просто, но…
– Ты еще не достиг мудрости,– прервал его Лешинов.– А потому слушай, что я тебе говорю!
Через несколько минут они вернулись в комнату.
– Пойдемте,– кивнул Лешинов двум своим спутникам.
– Святой отец! – вскрикнула Галя.– Вы ведь не оставите меня? Не оставите?
– Нет, дочь моя,– ласково ответил Лешинов.– Не оставим. Роберт о тебе позаботится.
Секунду Галя смотрела на Лешинова, не понимая… Потом перевела взгляд на темноволосого… и закричала.
Роберт, усмехнувшись, расчетливо ударил ее ногой в живот.
Крик оборвался.
Смычок на жестокость своего собрата никак не отреагировал, но второй спутник отца Константина невольно сделал движение в сторону женщины. Однако, оглянувшись на «протоиерея», остановился.
– Это – для Бога,– сказал «святой отец».– Будь с ней добрее, Роберт. Она – твоя сестра.
И вышел в коридор.
Спустя несколько минут они покинули подъезд и направились к микроавтобусу.
Внутри «рафика» сидели еще трое: «квадратный», водитель и Гужма. Последний дремал, но когда хлопнула дверца – проснулся.
– Не было, что ли, Галки? – спросил Кеша.– А, батя? А Боб где?
– Сейчас придет,– ответил Лешинов.– Поспи пока.
– Ну что, ведьмочка-сучка, помнишь, как меня пугала? – процедил брюнет.– А я ведь о тебе же заботился!
Галя глядела на него с пола затравленно, один глаз – щелочка в синем кровоподтеке, второй – блестит от слез.
– Для начала заткнем тебе паршивый ротик,– проговорил Роберт.
Придавив женщину коленом к полу, он запихнул ей в рот первую попавшуюся тряпку.
Галя задергалась, попыталась его оттолкнуть. Брюнет ударил ее кулаком по распухшей скуле.
– Тихо, крошка! – ухмыльнулся он.– Хозяин велел быть с тобой поласковей, помнишь? Так я буду ласковый, поняла?
Он расстегнул брюки.
– Приласкаю тебя напоследок, ведьмочка! – пробормотал он, нашаривая сбоку диванную подушку.– Только рожа у тебя теперь такая страшная, надо прикрыть, слышь, а трусов у тебя нету. Надо прикрыть, а то мне и до завтра не кончить, блядь, сучка, мандавошка гребаная…
Он прижал подушку к лицу женщины, навалился сверху…
Галя дергалась под ним с минуту, потом застучала ногами…
Еще через пару минут ее мучитель поднялся, застегнул брюки, осмотрелся, вспоминая, к чему мог притронуться. Затем протер все, где могли остаться его отпечатки пальцев. Никаких следов, кроме как от самого хозяина квартиры. Уходя, захлопнул дверь. Мусора, если надо, и замок сломают.
– Что так долго? – спросил Лешинов, когда Роберт влез в микроавтобус.
– Отпечатки убирал,– пояснил убийца.– Нужное дело.
– Да,– согласился «протоиерей». Сам он, пока был наверху, ни разу не вынул рук из карманов.
– Теперь можно и ментам звонить,– сказал брюнет.
Лешинов покачал головой:
– Завтра. Пусть тело остынет.
«Рафик» завелся и поскакал по раздолбанному асфальту.
Наташа проснулась оттого, что кто-то тронул ее руку.
– Андрей?
Но в комнате никого не было.
Она тихонько встала. Прошла на кухню.
Андрей спал, с головой завернувшись в одеяло. Наташа опустилась на пол (линолеум холодил кожу) и погладила спящего по спине…
Ласковин мгновенно проснулся. Слова отца Егория четко впечатались в его сознание. Но день еще не наступил.
Ночь. Наташа… Некоторое время Андрей соображал, почему он спит один, потом вспомнил, взял Наташину руку, прижал к губам.
– Андрюша,– дрогнувшим голосом проговорила девушка.– Андрюша, мне страшно!
Глава четырнадцатая
– Андрей, возьмешь трубку? – спросила Наташа.– Тебя какой-то мужчина. Ласковин заколебался.
– Спроси кто.
– Какой-то Корвет,– через полминуты сообщила Наташа.
Ласковин почувствовал облегчение. Корвет был не из тех, кого ему приходилось опасаться.
– Ты прямо неуловим,– добродушно пророкотал Корвет.– Сможешь заехать ко мне сегодня?
– Может, потом? – предложил Ласковин.– Дел – по самую макушку.
– Сегодня,– уже с долей нажима повторил Корвет.– Лучше – сегодня. В течение дня. До шести я буду у себя.
– Что-нибудь случилось? – на всякий случай спросил Ласковин.
– Пока – нет. Но может. Полчаса, Спортсмен, больше не задержу. Договорились?
– Договорились,– согласился Ласковин.
Полчаса он выкроит. С Митяем они встречаются в шесть, значит, около пяти он может заглянуть на Мастерскую.
– Часов в пять? – предложил Андрей.– Годится?
– Нормально. Жду.
Без десяти пять Ласковин подъехал к железным воротам «тобольской» базы.
Впустили его без проблем: почти свой, можно сказать. Большинство «бойцов», наверняка, уверены: Спортсмен уже вовсю трудится на группировку. Обыскивать не стали, но осторожный Ласковин тем не менее оставил и «медиум», и вампиров кинжальчик в машине.
Корвет баловался с компьютером. Ролевая игрушка, судя по звукам, доносившимся из динамиков.
– Садись,– хозяин указал на «гостевое» кресло. И сразу взял быка за рога.
– Обдумал мое предложение?
– В смысле?
– Будешь работать на меня?