— Ты должен видеть все. Ты — Свидетель.
— Я не могу, я не могу… Этого не может быть, я не могу… Зачем, почему я должен на это смотреть?
— Я не знаю, почему. Это не мое дело. Я только должен проследить, чтобы ты выполнил до конца свое предназначение Свидетеля.
— Я не могу! За что?
— Я не знаю, за что. Это не мое дело.
— А я закрою глаза, не буду смотреть.
— Будешь.
Железные пальцы обхватили его лицо, намертво зажали и приоткрыли крепко закрытые веки. Сначала расплывчато, потом все яснее Свидетель увидел, как трое подонков издевались над беззащитным телом женщины, слышал их грязные шутки и подлое хихиканье…
Внезапно, словно по команде, насильники оставили женщину и быстро уселись в машину. Еще раз вспыхнули фары, ослепив Свидетеля. И он не почувствовал, когда исчезли безжалостные пальцы, сжимавшие голову и держащие открытыми его глаза. Все показалось настолько нереальным, что Свидетель вновь завел свою бесконечную песню: «Этого не может быть, этого не…» Но глаза быстро привыкли к темноте, и в свете луны он снова увидел белевшее на траве тело женщины и вдруг осознал: «Это есть, это есть на самом деле… И будет продолжаться, будет…»
В небольшом ювелирном магазине пожилая солидная чета с интересом рассматривала довольно дорогое ожерелье. Продавец услужливо выложил образцы ювелирного искусства.
— Но, милый, это слишком дорогой подарок на день рождения, давай посмотрим что-нибудь еще…
— Нет-нет, я хочу подарить тебе именно это, не отговаривай меня, пожалуйста.
Молодая женщина в шляпе и темных очках наклонилась над витриной, чтобы получше рассмотреть выставленные там драгоценности, потом очень неловко повернулась и сумочкой выбила из рук мужчины коробочку с ожерельем.
— Ах, простите, простите… Какая же я неловкая… Позвольте. Я сама все подниму. Что вы, я виновата. Я сейчас все исправлю…
Женщина опустилась на колени, чтобы достать упавшее под прилавок ожерелье и незаметно подменила его на очень похожее. Драгоценности она опустила в карман.
— Вот ваше ожерелье. Какая прелесть! Это подарок вам? Поздравляю, у вас замечательный муж. Еще раз извините.
Женщина быстро пошла к выходу. Очутившись на улице, она направилась к ближайшему перекрестку, торопясь перейти на другую сторону улицы и затеряться в толпе, пока в магазине не обнаружилась подмена. Но подлый светофор упорно горел злым красным глазом, а бежать через улицу было бы непростительной оплошностью. Она нервно огляделась. Рядом стоял высокий мужчина с усталым лицом. Похоже, он не спал эту ночь, а может и больше. Женщина придирчиво оглядела незнакомца — нет, на бродягу не похож, видно неприятности какие-нибудь. Или псих.
Свидетель посмотрел на женщину в шляпке, которая явно нервничала. Он ощутил на себе ее оценивающий взгляд и вдруг спросил:
— Вы меня знаете?
Женщина только пожала плечами и снова уставилась на мерзкий тревожный красный свет. Мужчина в белой куртке неожиданно и тихо попросил:
— Вы, пожалуйста, запомните меня.
Женщина бросила еще один взгляд на психа, нервно передернув плечом.
Большой грузовик, выбрасывая в небо клубы черного дыма, приближался к перекрестку. Водитель чувствовал, что вот-вот светофор переключится и тогда придется ждать. Он успел немного придавить педаль газа, как с тротуара прямо под передние колеса бросился мужчина в белой куртке. Завизжали тормоза, грузовик развернуло, и он медленно перевернулся набок. На дороге лежало нечто, что еще десять секунд назад женщина называла психом.
Водитель грузовика, огромный мужчина в фирменном комбинезоне вылез из покореженной кабины и тупо уставился на растекающуюся из-под белой куртки лужу крови.
— Боже мой! Боже мой! Что же это? Ведь он сам! Сам! Я видел, я видел.
Водитель ошалевшими глазами обвел толпящихся на тротуаре зевак и остановил взгляд на женщине в шляпке.
— Вы, вот вы же стояли рядом, вы все видели. Он же сам бросился, скажите им, я не виноват… Я не виноват, вы же видели!
Женщина затравленно оглянулась по сторонам. В шум происшествия, гам голосов вмешался еще один звук — в магазине неподалеку сработала тревожная сигнализация. Видимо, подмену все-таки обнаружили… Женщина оттолкнула здоровяка, который цеплялся за ее рукав, как большой ребенок, и торопливо пошла через улицу. Через минуту и происшествие и магазин были уже далеко.
После кружки «Оболони» (от всех треволнений пересохло в горле) сигарета показалась очень вкусной и женщина с удовольствием затянулась. На ее плечо легла рука.
— Я хочу вам кое-что сказать.
Женщина резко обернулась и уставилась на невзрачное создание с серым лицом, в каком-то нелепом платье и совершенно бездарных туфлях. Вспотевшая рука сжимала в кармане драгоценное ожерелье, готовясь выбросить его в любой момент.
— Вы, кто? Вы… из полиции?
— Нет, я не из полиции. Я простая Вестница.
— Вестница? Какая еще Вестница? Идите, я не подаю попрошайкам на улице.
— Я должна вам сообщить, что отныне вы — Свидетель. Женщина невольно посмотрела в сторону, где только что на ее глазах погиб человек.
— Кто я? Свидетель? Что за шутки?
Вестницы в сером нигде не было. Только прохожие недовольно оборачивались на элегантную женщину, метавшуюся по тротуару.
Василий ФедоровПИВО ВНЕ ЗАКОНА
Удивительная штука — студенческая дружба! Майор милиции Иван Иванов ехал на встречу со своим бывшим однокурсником и испытывал смешанные чувства. С одной стороны, он радовался этой встрече. Еще бы! Он ехал к другу, своему тезке, причем «двойному», поскольку фамилия у него была, как тот сам говорил, «почти русская, но украинская» — Иваненко. Они дружили с первого курса. И как часто это бывает у мужчин, началась дружба с банальной драки. Иванов уже не помнит, как она началась. Но очень хорошо запомнилась сцена примирения. Это было так трогательно! У него даже сейчас ком подкатывал к горлу. Тогда он понял, что нашел настоящего друга. Навсегда. В любое время суток, если надо, они могли обратиться друг к другу за помощью.
Собственно, сейчас майор Иванов как раз и должен был помочь своему старому другу. Вчера, чуть ли не в полночь, Иваненко позвонил и сказал, что надо решить одну проблему с гаишниками. Вот «почти однофамилец» и ехал к другу с радостным чувством своей нужности. Другим чувством, которое он испытывал, была застарелая вина перед другом. Они не виделись… Сколько же лет прошло? Недавно было двадцать лет после окончания университета. Иванов не смог прибыть на встречу выпускников — служба. Не смог он вспомнить, и когда виделся последний раз с Иваненко. Жить в одном городе и не видеться столько лет. Раньше хоть с днем рождения поздравляли. А сейчас? Телефон домашний, телефон рабочий, телефон мобильный, автоответчик на работе и дома, факс на работе и дома, пейджер, электронная почта, обычная почта. И тишина!
Но несмотря на долгий перерыв в отношениях с однокурсником, не было ощущения, как бы это выразиться, забытости, что ли. Он сейчас ехал к нему так, как будто, они расстались на прошлой неделе после семинара по политэкономии.
Размышления майора прервал мобильник. На экране светилось «Иванко». Сокращенное от «Иваненко» и украинское уменьшительно-ласкательное от «Иван».
— Слухаю, — по-украински сказал в трубку Иванов. Он знал, что тезка это любит.
— Ты скоро? — прозвучало в трубке.
— Я уже возле подъезда.
— Поднимайся! Код входной двери — шестьсот шестьдесят шесть.
— С ума сойти…
Вот чего Иванов не ожидал от своего друга, так это подобного кода. Жизнь сложилась так, что к сорока годам выпускник радиофизического факультета Иван Иваненко стал священником православной церкви. Служил в небольшом храме в маленьком городке в сорока километрах от столицы. А Иванова жизнь привела в милицию. По этому поводу оба Ивана шутили. Дескать, служим. Только один служит Богу, а другой… Поскольку Иванов знал своего друга как искреннего христианина, тот должен был воспрепятствовать тому, чтобы три шестерки стали кодом замка на его двери. Иванов знал, что встреча с другом, который всегда любил пофилософствовать, без дискуссий не обойдется, и уже приготовил свой первый вопрос о «числе зверя».
— Спорим, я знаю, каким будет твой первый вопрос! — без предварительных приветствий встретил Ивана его старый друг.
— Ну?
— Ты спросишь, какая проблема возникла с ГАИ.
От неожиданности Иванов замялся.
— Правильно?. Или ты будешь интересоваться глупостями, типа кода дверного замка?
— Ну, ты гад… — только и выдавил из себя Иванов, а про себя подумал, что, действительно забыл о том, что его пригласили помочь решить проблему с гаишниками. А он увлекся воспоминаниями…
— Я не могу быть гадом по определению, — спокойно и с достоинством ответил второй Иван. — Я священник. А отвечая на твой немой вопрос, скажу: Бог шестерок не боится. А я, как его слуга, это сочетание просто игнорирую.
— Растешь, Иван! Ну да мы тоже… постоять за себя можем. О! Стихи получились. Дело в том, что для нас ГАИ — не проблема. Поэтому я и не волновался. Даже обрадовался, что могу пообщаться со старым другом.
— Вот и добре! Давай быстренько продемонстрируй свои возможности, а потом пива попьем.
— Так ведь пост, батюшка! — обрадовано закричал Иванов, решив, что смог подловить друга-священника на промашке.
— Ай-яй-яй! — делано начал сокрушаться изобличенный нарушитель. — Как же это я? Забыл, что начался Рождественский пост. Алкоголь хотел употребить. Увы мне!
Потом он подошел к холодильнику и достал бутылку пива. Будто бы с сожалением, что не придется выпить свой любимый напиток, посмотрел на нее, а потом, резко изменив интонацию, произнес:
— Хотя… — и весело посмотрел на друга.
— Ну! Не томи! Что «хотя»?
— Читай! — Иваненко поднес к глазам Иванова бутылку.
— «Оболонь». Ну?
— Дальше читай!
— «Премиум бир»…
— Ну ты настоящий мент. Главное читай! Большими буквами написано!