Мы понесли ее в кают-компанию (по дороге я чуть не проткнул себе щупальце этой штуковиной).
В кают-компании мы долго ловили глобус, искали в нем отверстие и старались прижать его в угол так, чтобы он не вырывался.
Но Галактика упорно подминала нас под себя и расшвыривала в разные стороны.
Потом в кают-компанию заглянул Кео и посоветовал нам сперва прикрутить один конец пешни к полу, а потом уже к ней привинчивать глобус.
Я сразу понял, что капитан прав и говорит дело, но Мыкола стал спорить.
Он заявил, что пол и потолок, так же как верх и низ — чисто умозрительные понятия, бессмысленные с точки зрения метафизики. Кэп отвечал, что, когда он делает посадку, он сажает корабль на хвостовую часть, а не на нос, а я напомнил ему, что посадку нам теперь предстоит совершать не скоро. Мыкола вспомнил, в каком положении мы находимся, и вдруг очень загоревал.
Он сказал, что все эти специальные двигатели фигня, потому что в Подпространство можно уйти и так — просто найти П-тоннель и пойти сквозь пятое измерение на обычных двигателях. Просто никто почему-то не рискует этого делать. А если бы Мыкола сделал, то он непременно нашел бы ход к Оксане.
Еще Мыкола поведал, что человек скоро начнет и без кораблей запросто перемещаться и в П-пространстве и в Ноль-пространстве, дело все в том лишь, чтобы отыскать точку, откуда входить в астрал. Я думал, что это просто бравада, но бортинженер вдруг разогнался и бросился на глобус. Сильно он не ушибся, потому что наша Галактика сделана из резинноблассы, но в районе Центавра и Волка осталась большая вмятина.
Кео пришлось оттаскивать Мыколу и отпаивать лекарствами из аптечки.
Меня Кео тоже заставил проглотить несколько таблеток.
После того, как ослабевший бортинженер наконец добрался с нашей помощью до своей каюты и уснул, капитан потребовал у меня отчета, и я рассказал про жидкость и про кастрюльку, спрятанную за Диктатором.
Я потом понял, отчего моего друга так повело. В морозильной камере ему было холодно, и он, пытаясь согреться, делал глоточки из кастрюльки. На морозе-то еще ничего, а когда вышел, жидкость расширилась, да еще под линкакусом мы добавили.
Если бы я знал, не позволил бы Мыколе пить так много. А теперь неудобно перед Кео.
Сегодня, сев за дневник, минут двадцать правил то, что написал вчера. Исправил стиль, грамматику и удалил некоторые щекотливые подробности. Мне бы не хотелось, чтобы обо мне думали, как о невоздержанной личности те, кому могут попасться мои сочинения. Вдруг их когда-нибудь прочтет особа, к которой я буду неравнодушен? Если я совершаю ошибки, то потом в них искренне раскаиваюсь.
Мы с бортинженером вообще думали, что Кео запретит нам теперь проводить Праздник, но капитан ничего не сказал. Значит, день рожденья хомяка отмечать все-таки будем.
Глобус не выправляется. Но когда Галактика повернута вмятиной в угол, совершенно ничего не заметно.
Мыкола разгуливает с шишкой и хмурый. К тому же у него закончились тюбики с «сальцем». Чтобы друг не расстраивался, я напомнил ему о том, что сейчас пост. Бортинженер хмуро отвечал, что «сальце» еще в Эпоху Великого Перенаселения стало делаться на его планете из сои, планктона, сухих сливок, кокосовой массы и рисовой соломки.
А когда Эпоха Великого Перенаселения кончилась и земляне стали осваивать планеты Солнечной системы, то можно было бы и вернуться к древним принципам питания, но тут марскали и им подобные слишком умные придурки срочно решили вступать в Галактический Союз и уговорили землян подписать всякие там Хартии, Декларации о Правах Существ с Гипотетическим Интеллектом и тому подобное.
Меня заинтересовал этот исторический экскурс, и я спросил, почему Мыкола обзывает поселенцев Марса марскалями. Ведь, насколько мне было известно, земляне осваивали Марс вместе? Мало того, на Марсе живут родной дядя Мыколы и куча других родственников.
Бортинженер проворчал, что его искренняя любовь к дяде тут ни при чем, потому что родственники родственниками, но марскали болеют не за «Оболонь», а за «Красный Марса»:
— Ну, теперь тебе ясно, Иося, почему они марскали?
Я отвечал, что более-менее. Правда, насчет поста, все-таки заметил, что в моей религии в пост можно есть лишь мякоть плодов, но не семена, из которых может что-нибудь вырасти. Значит, нельзя орехи, булочки, ну а планктон тем более.
Мыкола заявил, что не знает, какие там у нас растут райские плоды и что за идеальный климат на планете хелоноиков, но так вовсе можно положить зубы или ороговевшие пластины на полку, и, вообще, он что-то не видел, чтобы его добрый коллега когда-нибудь напрягался в смысле еды.
Я ответил, что в космосе нам можно соблюдать и нестрогий пост, и все это не принципиально, а главное в это время Размышлять о Непостижимом. Кажется, это слегка успокоило моего друга. Честно сказать, после вчерашнего веселья мы оба сегодня ходили какие-то хмурые и подавленные.
Я не знал, что жидкость действует так угнетающе. Мне даже сон приснился сегодня какого-то подпространственного характера.
Мне снился Зако, будто он идет спокойно по кораблю, как ни в чем не бывало. Я хотел его окликнуть там, во сне, но отчего-то не посмел, а Зако постучал по стене и ушел. Пол дня я обдумывал, что мог значить этот сон, а затем решил посоветоваться со знатоком примет Кео.
Капитана сон чрезвычайно заинтересовал, и он спросил, где именно я видел Зако. Мы пришли в хвост корабля, и я указал, где постучал по стене штурман. После чего Кео обнаружил в этом месте небольшую вибрацию, которая, как оказалось, идет от эхотронного кваркчипа. Пока эта вибрация была безопасной. Но через месяц-два могла стать причиной серьезных неприятностей. Мы закрепили кваркчип, а Кео сказал, что сон мой безусловно был вещим, и что Зако пытался предупредить нас.
Оказалось, Кео верит, что Зако может быть восстановлен, и ищет в космосе детали робота, особенно просматривая местность на предмет «серебряной пирамиды».
Я слышал о «серебряной пирамиде», но мне захотелось узнать об этом подробнее. Мы с Мыколой уговорили Кео рассказать нам о ней.
И капитан не преминул сделать это.
Много тысячелетий назад, когда механические существа становились все более интеллектуальными, они стали задумываться о своем отличии от биологических существ и поняли, что главная разница в том, что у тех есть душа. Это упорядоченная структура биоволн, которая дается существу от рожденья, и чем интеллектуальнее существо, тем свободнее оно распоряжается ею — совершая злые поступки, существо может вовсе погубить и разрушить свою душу, а совершая добрые, может укрепить душу и сделать более устойчивой к перемещениям в иных измерениях.
И роботам стало жаль, что им никто не сделал такого чудесного подарка.
Продолжая изучать свойства биоволн, роботы обнаружили следующее: высшим существам свойственно одушевлять то, что они любят. Так дети, играя с игрушками, дарят им светлые энергетические поля, окутывающие игрушки словно облаком; художник, рисуя картину, тоже передает ей сильный энергетический заряд.
Роботы также выяснили, что устойчивой является лишь положительная энергия, потому что она подвластна законом гармонии и может быть упорядочена. Если высшее существо кого-то очень боится, оно, хоть и эмоционально относится к подобному объекту, не наделяет его энергией, так как представляет то, что ему ненавистно, как нечто бесформенное и бездушное, вроде огромной темной или холодно-белой ледяной волны.
— Но как же древние тираны? — вмешался Мыкола, указывая на фанеролюминиевого Диктатора. — Этот типус мог ненавидеть кого-то, а между тем изощренно издеваться, вникая в тайны психики объекта тирании.
— Ты говоришь о злом существе, — отвечал Кео — о существе, которое не может дать никому положительной энергии.
Положительной энергией может распоряжаться высшее существо, которому открыт доступ к Предвечному свету. Из неиссякаемых источников Предвечности добрый человек черпает энергию, дарит ее тем, кого любит, и наделяет ею изделия, которые становятся талисманами в его руках.
Вот почему роботы, служащие злым господам (в старые времена были и такие) не могли получить энергетическое поле упорядоченной структуры. Злые господа наделяли своих слуг лишь черной энергией, рассеивающейся, теряющей форму, едва физическую оболочку робота разрушали, улетающей к Запредельному ужасу, чтобы пополнить его мрачную силу.
Но в те времена и поле светлой энергии не могло долго хранить свою структуру, если робот изнашивался или попадал в катастрофу. И тогда роботы, после долгих трудов придумали «серебряную пирамиду». Она призвана концентрировать и гармонизировать биопотоки лучистой светлой энергии, которую дарят роботу существа, наделенные душой от рожденья. Даже после разрушения «серебряной пирамиды» облако, чьи силовые линии были собраны ею в пучок, уже не тает, не рассеивается, а существует в иных измерениях подобно духу высших, хотя и является более слабым.
«Серебряная пирамида» выполняет в физическом мире такую роль «черного ящика» робота, так как она наиболее устойчива ко всяким авариям, — объяснил Кео. — В ней не только прибор, концентрирующий биоволны, но и блок основной памяти — в общем, если удается найти «серебряную пирамиду» невредимой, то робота можно воскресить в этом мире вместе с воспоминаниями, которые ему дороги, с накопленным опытом. Хоть пирамида и называется серебряной, на самом деле лишь отдельные схемы внутри нее содержат серебро, а снаружи она — из самых твердых сплавов, какие существуют во Вселенной.
Я много раз вспоминал, как погиб Зако. И мне кажется, что его «серебряная пирамида» не разрушилась и не оплавилась, но затерялась в вакууме. Я с особой тревогой проверял, глядя в телескоп, не падает ли она на звезду. Мы должны были обогнать ее, пока выходили на орбиту, однако я не видел ее в окружающем пространстве. Она весьма мала, но я не теряю надежды заметить ее.