И я еще не понимал насколько это опасно,
Но она казалась мне такой несчастной,
А музыка в это время играла фокстрот.
О, она была прекрасна, и я обнял ее страстно,
И мы танцевали всю ночь напролет.
Когда все ушли, мы остались вдвоем,
И хотя я вел себя дурак дураком.
По отношению к ней я был очень непрочь,
Мое сердце стучало как паровоз,
И я не помню, какую ахинею я нес.
Но так или иначе, мы были с ней вместе в ту ночь.
Все это было, словно сон.
О, боже!!! Я был влюблен.
Душа моя кричала: «Гип-гип, ура!»
Я целовал ее в рот, а она меня наоборот,
И мы с ней не сомкнули глаз до утра.
Погода была ненастной,
Но она была прекрасной.
И похожей на Софи Лорен точь-в-точь,
О, она была страстной,
Все это было не напрасно,
О, как мы любили друг друга в ту ночь.
Но днем я проснулся один,
И мной овладел жесточайший сплин.
Она ушла и я не знал, где ее искать.
И я молю своих друзей артистов, художников, поэтов
и лидер-гитаристов,
Если вы встретите ее, дайте мне знать.
О, да, этот случай был частный,
Но она была опасной,
Она была похожа на частицу огня.
Она была прекрасной,
И мое чувство к ней не угасло.
Дорогая, скорее найди меня.
Мне не пережить одиноких дней
И день, и ночь я думаю о ней.
Я стараюсь, но не могу себя превозмочь.
Это был просто поворот судьбы,
Но, дорогая, я ищу тебя, где же ты,
Вспомни, как мы любили друг друга в ту ночь.
Каждый день ты просыпаешься с мыслью:
а не последний ли это день? Ты чувствуешь
себя так, будто у тебя На спине татуировка
- мишень.
Ты задаешь себе надоевший вопрос:
Ну, и как будем дальше жить?
И ты сам себе отвечаешь:
Все это глупости, их нужно забыть.
Но каждый день - это меткий выстрел,
Это выстрел в спину, выстрел в упор,
За все эти годы можно было привыкнуть,
Но ты не привык до сих пор.
Каждый день - это меткий выстрел,
И выверен прицела створ.
Знакомцы приносят к тебе вино,
Им лестно с тобою пить.
Вероятно, они хорошие люди,
Ведь иначе и не может быть.
И они приходят, и они уходят,
И прощания безмерно пылки.
Но в конечном итоге тебе остаются
Лишь грязная посуда и пустые бутылки.
И потом они говорят о тебе:
«Он мой лучший друг, я с ним пил».
А ты не помнишь этих «лучших друзей»,
Они ушли, и ты их забыл.
Они стреляют в тебя, и стреляют метко,
Стреляют из-за угла, стреляют в упор.
За все эти годы можно было привыкнуть,
Но ты не привык до сих пор.
Каждый день это меткий выстрел
И выверен прицела створ.
Помнишь ли ты, как вы с ней
Танцевали в последний раз?
Ты знал, что этот раз последний,, и ты
Не мог оторвать от нее своих глаз.
И группа играла громко,
И в зале был притушен свет.
Ты пытался объяснить ей что-то,
Но она лишь улыбалась в ответ.
Вы ушли, когда вечер подходил к концу,
И ты помнишь, как сейчас:
Ты сказал: «Отдай мне свою любовь».
Она ответила: «Бог подаст».
И это был самый меткий выстрел,
Выстрел в лицо, выстрел в упор.
Это было давно, прошло столько лет,
Но боль не прошла до сих пор.
Каждый день - это меткий выстрел,
И выверен прицела створ.
Вчера на улице ты встретил ее.
Еще не взошла луна,
И в темноте ты не видел ее лица,
Но ты знал, что это была она.
Она танцевала на пустой мостовой,
И оглянувшись и увидев, что вокруг нет людей,
Она остановилась и, обняв,
Поцеловала того, кто был рядом с ней.
Она стреляла, не целясь, но метко,
Это был выстрел в сердце, выстрел в упор.
Тебе было больно и как-то неловко,
Ты чувствовал себя, словно вор.
Каждый день - это меткий выстрел,
И выверен прицела створ.
Ты боишься выходить из дома,
Ты начал бояться людей
Знакомых и незнакомых.
Учреждений и очередей.
В тебя стреляют, значит, не просто так.
Стреляют - значит ты заслужил.
Наверное, ты слишком опасен, мой друг,
Не слишком ли долго ты жил?
Они стреляют стоя, лежа, с колена,
Из-за угла, но всегда в упор.
Сколько раз ты уже умирал,
Так почему же ты не привык до сих пор?
Каждый день - это меткий выстрел,
И выверен прицела створ.
Но каждый раз приходит мать-ночь,
И когда ты ложишься спать,
В голову приходит старый вопрос:
Ну, а будет ли завтра новый день опять?
Мария, я что-то не вижу
Нимба над твоей головой.
Наверное, мне будет неловко,
Если меня встретят рядом с тобой.
И все это кажется странным,
Но, как говорят, c'est la vie.
А когда-то я был готов отдать все
За тень твоей любви.
Мария,
Лунный свет в твоих глазах.
Я сдался тебе, хоть ты не успела
Объявить мне даже шах.
Мне трудно говорить; возьми мои письма,
Прочитай их и порви.
А когда-то я был готов отдать все
За тень твоей любви.
Мне говорили о тебе так много,
Но я был к тому готов.
Пусть их, пусть себе говорят.
Ведь они знают столько слов.
Они так часто открывают рты,
И извлекают языками звук,
Что иногда я завидую глухонемым,
Объясняющимся с помощью рук.
Мария, меня любит другая,
Поверь мне, я не шучу.
Ты всегда знала, что мне нужно;
Она знает, чего я хочу.
Она сняла бубенцы с моей короны,
Она сказала мне: «Живи!»
А когда-то я был готов отдать все
За тень твоей любви.
Ты знаешь, я понял однажды,
Что я не был никогда отважным,
И каждый час я ждал новой беды.
И хотя в тот день дождь прошел дважды,
Я все равно умирал от жажды,
Но она дала мне то, что чище самой чистой воды.
ФЕСТИВАЛЬНЫЕ ХРОНИКИ. 1984 А.Морозов, М.Садчиков, В.Добрынин
«Рокси», как журнал, издававшийся безумно малым тиражом тем не менее был читаем. Его читали, и не то, чтобы рвали из рук в руки, но читали. К 84 году в этом издании сложилась достаточно парадоксальная ситуация. - практически, там писали два критика, которые, наверное, думали о себе слишком много. Один из них был Александр Старцев (Алек Зандер, К.Кич, Саша-С Кримами). Второй, лучший, был Анатолий Гуницкий (Старый рокер, Бенедикт Бурых). Как ни странно, они сотрудничали на страницах одного журнала скорее всего потому, что больше им негде было. Очень часто у них сходились мнения о результатах фестиваля, но вот о «Зоопарке», как правило, мнения у них расходились. То, что вы прочитаете сейчас, это будет тот спор, и он был важен для них, о группе, которую они любили по-разному.
К счастью, в этот раздел привлечены и другие рок-критики. И с точки зрения А.Старцева, споры со смертью Майка о его творчестве, отнюдь не закончились.
«Зоопарк» можно отнести к неудачникам фестиваля. Группа выступала в составе: М.Науменко - руководитель, гитара, вокал; А.Храбунов - лидер-гитара; И.Куликов - бас; А.Данилов - барабаны; А.П. Донских - клавиши. Подвел ужасный саунд. Потом, судя по всему, Майк чисто психологически сломался после такого блистательного выступления «Мануфактуры» (их ведь бисировали, обсуждали в кулуарах) и выглядел не в себе. А самое главное, публика, не услышав у «Зоопарка» ничего нового, мгновенно сменила милость на гнев; приятное настроение, навеянное мастерами «ручной выработки» - «Мануфактурой», было испорчено. Право же, неумно выглядело желание Майка рассказать фестивальной публике о своем цикле, посвященном «Сладкой N», когда эта публика, разбуди ее ночью, могла бы процитировать весь «зоопарковский» цикл. Не хотелось бы, чтобы мы и дальше говорили, что знали Майка «совсем другим», но справедливости ради отметим, что даже в стихах он стал повторяться. Ироничным выглядело решение жюри присудить Майку Науменко приз за лучшие тексты; нет, тексты - что надо, но на фестивале в грохоте и каше этих текстов просто никто не мог расслышать.
Редакционные комментарии. Майк, конечно, уникальный раздолбай. Включить в последний момент в группу еще один инструмент фоно, который помимо ритм-гитары, собственно, и делает музыку - это не что иное, как самая натуральная халява. Естественно, без всяких предварительных репетиций. Но я сильно подозреваю, что Майка за весь этот бардак, сопутствующий ему почти всегда, тоже любят. Дело в том, что он внешне много проще других музыкантов и на сцене не шоу делает, а является самим собой. Но основной повод любви к нему в том, что творчество его народно (только без всяких параллелей, пожалуйста), хотя бы в городском смысле.
По поводу старых программ так, и Леви не очень новые песни пел, и нет ничего удивительного в том, что музыкант на конкурсе делает то, что считает лучшим в своем творчестве. К вопросу о текстах - или публика знает их наизусть, или никто ничего не мог понять. И что ироничного в решении жюри - непонятно, потому как если такой приз есть, то кому его давать, как не Майку? Не говоря уже о том, что эти тексты, распечатанные и залигованные, были у членов жюри перед носом. Что касается ужасающей «Хиросима все еще пылает, Хиросима все еще горит», исполненной Александром Петровичем Донских - ну, если без антивоенной песни на фестиваль не пускают… В школе тоже заставляли коротко стричься и носить форму.