Пожалуйста, не расстраивайтесь из-за него. Я уже встала над гневом и прочим… Когда я впервые об этом узнала, то сделала вид, что мне ничего не известно, в надежде, что так смогу удержать его. Тогда я решила, что он просто устал от всего… что такова жизнь, что рано или поздно он вернется ко мне. Но я ошибалась. «Как можно вернуться в нашу деревню после того, как тебе покорился Париж?» Это шутка. Ха-ха.
Последние два месяца оказались просто отвратительными. Страх и смятение стали моими постоянными спутниками. Я пробовала принимать таблетки, хотя и решила отказаться от валиума, дарившего мне спасительное забытье долгими одинокими ночами. Страх потерять вашего отца стал играть со мной странные шутки. Вы, наверное, не поверите, но я перестала выходить из дома вот уже полгода. Каждый день… да, каждый день я одевалась для выхода, но заставить себя сделать это так и не смогла. Я даже попробовала сесть за руль, но сердце начинало так бешено колотиться, что я боялась потерять сознание. Каждый раз казалось, что у меня начинается сердечный приступ.
Кажется, я заболела агорафобией. Я читала об этом заболевании в журналах, но почти уверена, что это временное явление. Проблемы моих отношений с вашим отцом вызвали у меня страх перед всем на свете. Надеюсь, все пройдет, когда я привыкну к своему новому положению одинокой женщины.
Если честно, то, услышав о его решении оставить меня, я даже испытала облегчение. Столько недель я ждала, пока приговор будет произнесен!.. Теперь мне нечего больше бояться. Самое худшее уже произошло, а я все еще жива.
Не хочу, чтобы вы осуждали отца. То, что он больше не любит меня, не означает, что он разлюбил вас. Пожалуйста, постарайтесь его понять и не отказывайте ему в своей любви. Он нуждается в ней так же, как и я.
Я отчетливо понимаю, что не могу вписаться в его новый стиль жизни, и сомневаюсь, что мне этого хочется. Если вы помните, я не хотела покидать Лонг-Бич. Наверное, у меня были какие-то предчувствия относительно того, что должно случиться. Я была эгоисткой. Я больше думала над тем, как сохранить свое счастье, а не как сделать счастливым его.
Теперь мне остается только надеяться, что эта женщина не обманет его ожиданий. Надеюсь, она приготовила себя к этой невыносимой ноше. А может быть, при ее красоте и славе он не будет ждать от нее так много, как от меня.
Я не виню вашего отца. Действительно не виню. Если он стоял перед выбором: я или она, — то у меня, конечно, не было перед ней ни одного шанса. По крайней мере ее внешность может составить счастье любого мужчины.
Не стоит обо мне печалиться. У меня достаточно понимающих подруг, и они не упускают меня из виду. Мэгги Хаммонд звонит мне время от времени, а Пич Малони уже дважды навещала, с тех пор как вернулась из Европы. Я обещала ей, что, когда она приедет ко мне в следующий раз, я сяду на ее «роллс» и мы поедем вместе по магазинам. Купим что-то очень красивое и очень фривольное… и отплатим тем самым вашему отцу.
Мои милые мальчики, я надеюсь, что вы, как всегда, с достоинством встретите перемены. Запомните: ничто не вечно под луной. Мы должны быть благодарны и за эти долгие совместно проведенные годы. Ваш отец заверил меня, что проблем с деньгами у нас не будет.
Вопреки всему, не надо жалости! Я скоро соберусь с духом. Время — вне сомнений — излечит мои раны, и когда-нибудь я начну новую жизнь. Надеюсь, вы поможете прогнать из моего сердца горечь и боль. Помните, у вас остаются двое родителей, любящих вас и всегда готовых прийти к вам на помощь. То, что случилось, ничего не меняет.
Я знаю, предстоящие каникулы станут испытанием для нас всех. Надеюсь, у вас найдется достаточно снисходительности ко мне и любви к отцу. Если мы все будем благородны и терпимы по отношению друг к другу, все как-нибудь образуется.
Прошу вас какое-то время мне не звонить. Боюсь, я начну плакать, и все окончится жалким спектаклем. Обдумайте все сами и не торопитесь, и тогда мы сможем поговорить.
Любящая вас мама.
Глава 18Мой маленький секрет
Пич беседовала с высоким худощавым человеком, бывшим неотъемлемой частью жизни семейства Малони на протяжении долгих лет, пока Дрейк пребывал в добром здравии и активно вел дела. Дуглас Дулей, бывший профессиональный игрок в бейсбол, офицер службы безопасности и частный сыщик, был телохранителем Дрейка и всех остальных членов семьи. Пич только что закончила рассказ о том, что произошло с ней в миланском аэропорту:
— Что ты об этом думаешь, Дуг?
Дуг был немногословен:
— Не знаю. Это могло быть и простой попыткой ограбления на вид явно обеспеченной женщины. С другой стороны, действительно странно, что ребята решили стрелять. Я считаю, что нам надо кое-что выяснить перед тем, как делать заключения.
— Вы не против этим заняться? Я слышала, что вы организовали собственное преуспевающее агентство.
— Не против? Да я счастлив вновь видеть вас своими клиентами. Я займусь этим делом. Мне кажется, что с вами должен постоянно находиться один из наших людей. Майлз не обучен правильным действиям в случае опасности, а у меня в распоряжении целый штат профессиональных охранников. Вы знаете, что все люди, занимающиеся по-настоящему крупным бизнесом, вынуждены следить за собственной безопасностью.
— Я уже чувствую себя спокойнее. А как насчет моих детей?
— Я позабочусь о том, чтобы там, где они живут, нанять им достойную доверия охрану. Предоставьте все мне.
— Сегодня после обеда я должна быть у врача.
— Я сам вас туда отвезу.
— Но иногда я могу захотеть поехать куда-нибудь с другом в его машине.
— С этим проблем тоже не будет. Мы просто будем держать вас под присмотром.
Пич сидела в кабинете Джима Аустина, дожидаясь, когда он закончит разговор по телефону. В первый раз она смогла дать себе отчет в том, насколько он привлекателен как мужчина, до сих пор воспринимая его только как лечащего врача мужа. После внезапной смерти Эверарда Аллисона, бывшего семейного врача и близкого друга Малони, его место занял Джим. Пич была глубоко благодарна ему за такт и человеческое участие.
Но сейчас перед ней был не целитель, а человек, испортивший жизнь другому. И если она не сможет пересмотреть свое отношение к Джиму, то и оставаться его пациенткой не сможет.
Джим закончил разговор, быстро перелистал медицинскую карту Пич, а затем спросил:
— Так что случилось? Перед поездкой в Европу вы прошли полное обследование, и все было в норме, кроме небольшой фибромы молочной железы.
Пич смутилась перед тем, как задать свой вопрос:
— Скажите, я уже слишком старая, чтобы забеременеть?
Джим с трудом сдержал удивление:
— А вы хотите?
— Нет! Я хочу быть уверена, что не забеременею.
Джиму было бы страшно любопытно узнать, от кого боится забеременеть Пич. Господи, ее муж умер всего два месяца назад, а она уже смотрит по сторонам… или всерьез задумывается об этом.
— Пич, в вашем возрасте это крайне нежелательно, но возможно. Я бы все-таки посоветовал применять меры предосторожности.
— Понимаю. Я должна принимать пилюли?
— Нет. Повышенное содержание эстрогена может создать проблемы с фибромой. Вам лучше использовать диафрагму… или пусть он пользуется презервативом.
Пич не слишком обрадовало это предложение.
— Каков реальный риск беременности?
— Пич, дело не только в ваших молочных железах. В вашем возрасте повышается вероятность сердечных приступов. Возможная беременность могла бы послужить детонатором… и подкосить весь организм. Следует ее избегать.
— А есть что-нибудь… попроще?
— Губка с новым составом. Стопроцентной гарантии нет, но риск значительно снижается.
— Вы знаете, Джим, с Дрейком мы не применяли никаких средств контроля над рождаемостью. Он считал, что чем больше детей, тем лучше, и был бы только счастлив, будь их у нас не двое…
— О, ну тогда… Избегайте половой жизни в середине цикла. Этого будет достаточно.
Пич с облегчением вздохнула. Ей претила мысль о том, что она будет вынуждена думать о контрацепции во время спонтанных и всегда очень эмоциональных встреч с Джейсоном. Их связь была, конечно, очень хрупкой, но Пич хотелось, чтобы она продолжалась еще какое-то время.
— Как поживает Лаура, Джим?
— Прекрасно. А как Анна и Стив?
— Джим, я слышала, что вы ушли из дома, и я переживаю из-за Лауры.
Джим подошел к окну и после долгого многозначительного молчания ответил:
— Я больше ничем не могу помочь Лауре. Она не хочет выходить из дома, постоянно принимает транквилизаторы. Она потеряла интерес ко всему, кроме жалости к самой себе. У нее нет желания помогать себе самой.
— Джим, ты ей нужен. Она сдалась, потому что чувствует, как тебя теряет. Можешь ты это понять?
— Она потеряла меня… Что ж, это ее проблема! Я не могу жить во лжи. Мы теперь будто из разных миров. Она все еще хочет быть маленькой домохозяйкой в Лонг-Бич, и я почти уверен, что все это она начинала, чтобы наказать меня за то, что я ее оставляю.
Пич была поражена язвительностью его слов.
— Джим, Лаура — твоя жена, мать твоих детей… как можешь ты быть таким циничным?
— Лаура из породы тех слабых людей, которые используют собственную беспомощность, чтобы контролировать жизнь близких. Она думает, что, приводя себя в жалкое больное состояние, она вызовет во мне чувство вины, достаточное, чтобы я вернулся. Наш брак изжил себя, и если ты считаешь ее своей подругой, то помоги Лауре принять этот факт и начать новую жизнь без меня.
Пич разозлила его бесчувственность. Захотелось сказать что-то грубое, накричать на Джима, но она сдержалась. Со свойственным ей чувством справедливости припомнила его доброту у смертного одра Дрейка и не хотела платить злом за добро. В конце концов можно попытаться встать на его место и посмотреть на все с точки зрения мужчины, уставшего от истерик жены.
— Прости мне мои нравоучения. Я просто наслушалась всяких историй о тебе и Джилли… и, видя, в каком состоянии Лаура…